— Велел? Друид что ли какой-то? — переспросил Мардок с недоверием. Маги в Долине нынче помельчали. — Погоди-ка… Ты, сука, их натравил?

— Ну, да, — тот кивнул и чуть заметно усмехнулся. — Т-с-с.

Мардок успел сделать один неловкий шаг до того, как наткнулся на густую стену прямо в воздухе. Колдовство оттолкнуло его мягко: так, чтобы он не упал.

— Тебе следует уходить, — проговорил старик. — Вернись к своему мастеру и очень живо опиши ему, что случилось с тобой в этом лесу. Как порождения корней разорвали твоих людей на части, как больно им было… Как будет страдать любой, кого он пошлёт сюда в следующий раз.

— Ты охуел? — Мардок сплюнул под ноги. — Он тебе голову снимет.

— Не успеет: сначала потеряет её сам, — старик оказался ближе, чем в полном шаге. Пах он горькой копотью, как мокрое пепелище. — Просто делай, как я говорю. Будь убедителен.

Мардок вслушался в упавшую на лес тишину, покосился на разбитое колено:

— Долго будешь ждать, старик. Ходок из меня херовый.

— Из твоих людей — ещё хуже, — дед вдруг наклонился, положил ладонь на раздробленную чашечку. — Ну да ладно. Назови это милостью Хозяина Корней, когда решишь рассказать свою историю в Ставке.

Нога неистово захрустела. С мерзким клокотанием куски коленной чашечки начали сползаться под морщинистой ладонью, от боли померкло зрение. И в один миг всё закончилось: Мардок вдруг понял, что твёрдо стоит на обеих ногах.

— Ступай, — велел старик. — Чем быстрее уйдёшь, тем меньше человек умрут.

Он повернулся спиной, обёрнутой в зелёные лохмотья, отошёл на несколько шагов. Мардок оглянулся на овраг, за которым укрылись Мик и Горго. Предатели вонючие — теперь-то он сможет их догнать…

Но взгляд возвращался к замершему чуть поодаль старику. Этот сутулый хрыч уверял, что наслал волков. Стало быть, и ребят из Ставки погрыз он. В Лемию Мардок бежал, чтобы служить тем, кто этого заслужил, а не престарелым наследникам когда-то великих родов. И мастера он выбрал в тот день, когда принял службу в Ставке Сюзерена.

— Да пошёл ты нахуй!

Здоровые ноги двигались легко. В три прытких шага Мардок добрался до старика, на ходу размахнулся: бердыш вонзился поперёк его согнутой спины с глухим треском. Хрыч качнулся вперёд, но заваливаться не стал. Даже капли крови не пролил.

— Плохой ответ на милосердие, — голос старика затвердел, будто оброс толстой корой.

Он развернулся, смерил Мардока потемневшим взглядом. Тот попятился, провернулся на пятках и побежал, что было сил — даже бердыш отбросил. Шаг, второй, третий — Мардок вдруг ощутил весь вес тела на одной правой ноге. Обернулся через плечо и вдруг понял, что левая осталась сзади: лежала среди прошлогодней травы, заливая всё кровью из свежего среза под самым коленом.

— Ты как…

— Тихо.

Мардок моргнул — старик уже в полушаге. Скрюченные пальцы сомкнулись на шее, легко его оторвали от земли. Утопленные в складках глаза изучали его, словно надеялись заглянуть под взмокшую кожу. Дыхание сбилось, сердце заколотилось, разгоняя жар. Мардоку показалось, что уже целую вечность он висит над оврагом, пока кровь из обрубка ноги поливает склон.

— Правду говорят, — промолвил старик сипло. — Милосердие — оно не для всех. Не стоит его тратить попусту.

Что скрежетнуло под его пальцами, заворочалось вокруг кадыка Мардока. Через одно мгновение он уже летел ко дону оврага, оставляя за собой багровый шлейф. Он попытался закричать, но не выдавил ни звука: кусок его горла остался в ладони старика.

Кровь заполнила рот, хлынула носом: да всё нутро, казалось, затопила. Мардок обмяк, ждал удара о дно. Но мир потух за миг до того, как тело его разворотило об острые камни.

— Чего там? — нервно спросил Нотонир.

Тонким клином колдун вырезал паутинку символов на пухлой стреле. Клепсандар считал, что подготовкой следовало бы заняться загодя, но Нотонир настаивал, что лишь свежие руны сработают как следует.

Лаг Бо, которому снаряд предназначался, взобрался на старый карагач и разместился на особо крепкой ветке, походившей на вытянутую лапу:

— Заехали на дворище! — отрапортовал смуглый стрелок с островов Ульпии. — Останавливаются! Встали!

Клеп кивнул и закинул в рот орех, который сорвал с соседнего куста. Когда задание заходило столь далеко, большего от него и не требовалось. Йору, Арачи и неугомонная сестра Клепа уже погрузились в повозку и бросились навстречу шайке, что захватила местную мельницу — а заодно и двор из четырёх хибар вокруг неё.

Снаряжением самого Клепа оставались знания, которые он охотно копил с того дня, как научился читать. Теперь же дело было за оружием куда менее изысканным.

— Йору сошёл, идёт к ним! — докладывал Лаг Бо. Он умудрялся сидеть так неподвижно, что даже ветка под ним не гнулась. — Вышли двое, разговаривают!

Нотонир оторвал усталый взгляд от стрелы и спросил с опаской:

— Арачи не вылез?

— Пока нет! — заверил Лаг Бо сверху.

Клеп выплюнул жёсткую кожуру и вытер рот:

— Он так сопит, что его ещё от подножия услышали.

— Вряд ли, — Нотонир поджал губы, обрамлённые глубокими бледными складками, и плавным движением вывел последнюю черту на стреле. — Я заговорил полотно, чтобы звуки не выходили наружу.

«Умно,» — подумал Клеп с лёгким привкусом разочарования. Нотонир, будучи колдуном посильнее многих, даром своим распоряжался странно. То творил чары там, где иной бы и не подумал, то прятался в тени, пока соратники потели и кровоточили под натиском клинков и стрел.

Как бы сестра ни требовала бить захватчикам в лоб, пока те и очухаться не успели, Йору задумал пробраться им под брюхо. Поговорить, разведать обстановку, выманить всех, кто мог прятаться по отобранным у мельников домишкам — так он рассудил накануне.

Что же, право вожака священно, особенно, в вольницах Лемии.

Клеп лишь считал, что Арачи для такого замысла подходил едва ли. У этого шаадамарца было немало достоинств: мускулы, тяжёлый молот, готовность нырять головой хоть в омут, хоть в прибрежные отмели. Деликатность, увы, в их число не входила.

— Что-то происходит! — ветвь закачалась под взволнованным Лаг Бо. — Выходят ещё! Двое, уже четверо… Семеро выходят, и двое — у мельницы!

— Зараза, — сплюнул Нотонир.

Кольцо на его пальце налилось зеленоватым свечением. Колдун провёл ногтем по всей длине стрелы, и бороздки в ней засияли. Нотонир разжал ладонь, позволил стреле плавно взлететь к густой кроне, где её схватил Лаг Бо.

— Молю тебя, только мельницу не поломай, — попросил колдун, глядя в гущу листьев.

— За меня не бойся, — хихикнул Лаг Бо. — Клеп, прикрой уши!

***

Йору пристально следил за тем, как трое головорезов подбираются к повозке. Рослый бугай с секирой шёл первым, его грязные волосы торчали шипами, словно он носил венец из грязи. За ним, как щенки за волком, крались двое парней с жидкими бородёнками.

Предусмотрительно, учитывая, что под мешковиной таился Арачи.

— Я ж вас предупреждал, что мельница нынче не работает, — усатый бандит обнажил нестройные зубы. Судя по речам остальных, звали его Бароем. — Надо вот вам было припереться так невовремя?

Йору чувствовал, как напряглась Висида. Она вытянулась, как её прямой посох, готовый воспылать рядами рун по всей длине. Янтарный взгляд чернобровой коварантки вцепился в Йору раскалённым когтем — она ждала команды.

И команда пришла зеленоватым росчерком стрелы с соседнего холма.

— Ладно, парни, жарковато стало, — Йору в пару движений расстегнул дорожный плащ.

Краем глаза он видел, как Висида кивнула в знак того, что намёк поняла.

Как обычно случалось перед схваткой, время загустело. Подобно налипшей между пальцев паутине, оно растягивалось, превращалось в длинную, тонкую нить. Йору ощутил холодный ком под желудком: там, в животе, и зарождалась всякий раз его сила.

Это ледяное спокойствие Нотонир прозвал Хладом. Стоило ему заполнить нутро Йору, он начинал видеть бой как бы со стороны, а действия каждого вокруг распадались на вереницу шагов. Пусть сам он двигался не быстрее обычного, преимущество в восприятии получалось достаточным. С иным неумёхой по ту сторону клинка такой дар зачастую походил на предвидение.