Йору порхал над заиндевевшей землёй, а вокруг не прекращали бить молнии. Грома он не слышал, но ощущал колкие выбросы всей кожей. Такое бывало, если долго пробыть под летним солнцем, а потом ещё и усесться у костра.

Кажется, Артаиса он переоценил, решив, что этот маг вблизи так же опасен, как издали. Настолько сильно вражий командир не желал подпустить Йору, что заливал магией все остатки леса, что ещё стояли возле поляны.

Молния за молнией, снопы искр и росчерки жёлтых снарядов, сотканных из магии: он решетил землю, валил уцелевшие стволы. Самоцвет раскалился. Точно железо в горниле, его магия вытекла за неровные грани и облепила стальное древко посоха.

Силы Артаис не берёг. С таким расточительством их тратят, только если следующей схватки может и не быть.

«Значит, всё делаю правильно.»

Йору собрал остатки Пурги, вьющейся за спиной, в один сгусток эфемерного инея и направил его на Артаиса. Вихрь, рождённый в его душе, наткнулся на магический щит вокруг колдуна. Льдинки бились об эгиду, пытались её прорезать, но новыми взмахами посоха Артаис укреплял её вновь.

Он суетился, движения стали рваными, шаги — небрежными. Он даже споткнулся о притавшийся в земле камень и чуть не рухнул.

Молний вокруг стало меньше. Йору сразу видел, как роятся искры перед их рождением. За пару биений сердца до удара жёлтый свет разливался по грязи там, куда метил разряд. Солнце било в глаза, мешало разглядеть вспышку, но он успевал, лишь пару раз опалив голенища.

Йору приказал Хладу собраться вихрем вокруг Артаиса, и потусторонний иней разошёлся белыми ветвями по колдовскому щиту, проявив его очертания. Теперь стало видно прорехи: Артаис так спешил прикрыться от выпадов, что не смыкал барьер до конца. Сверху магия собиралась в несколько слоёв, чтобы прикрыть лицо и грудь мага, а вот у самой земли остались прорехи. Достаточные, чтобы вместить Йору.

Три шага назад, рывок вперёд. Йору заскользил по земле ногами вперёд. Артаис разгадал его манёвр и попытался замкнуть барьер, но Пурга сковала его движения.

Йору пролетел под щитом и рывком поднялся на ноги, а ставшая бесполезной эгида лопнула за спиной.

«Наконец.»

Артаис выругался и перехватил посох. Первый выпад он отразил древком, от второго отпрыгнул. Двигался колдун умело, но иней на коленях и руках сдерживал его. Йору выманил его на себя, рубанул сбоку и чуть не оглох от звона стали о сталь. Будь древко обычным, не литым, уже раскололось бы.

Йору двигался перебежками, и колдун не поспевал. Он заставил Артаиса пятиться чередой выпадов, отскочил вбок, закрутился. Укрепление разорвало тряпьё на левом плече изнутри, но от ран защитило. Повторный укол Артаис отвёл посохом.

Топаз в навершии загорелся, и энергия перетекла в плечо, куда только что угодил меч Йору. Свежий слой Укрепления прикрыл кожу. Значит, если уж попал раз, медлить нельзя.

Остатки Хлада оседали вокруг хлопьями талого снега. Йору сжал мысли в тугой ком, напрягся: по его неслышному приказу Пурга взвилась вновь. Иней собрался в одно плотное облако и осел на одежде Артаиса.

Маг отразил один выпад, пошатнулся от следующего. Его топаз вдруг замерцал, а сам он скривился от боли. Пальцы Артаиса заиграли на литом древке, словно ему стало невыносимо держать оледеневший посох. С шипением из приоткрытого рта, он дёрнулся назад и перекинул оружие из правой руки в левую.

Йору выверил удар и подловил посох в полёте. Звякнула сталь, орудие мага отскочило в сторону и воткнулось в землю. Померк топаз, облепленный грязью, а глаза Артаиса, напротив, вспыхнули от ужаса.

Он сорвался с места, но Йору подсёк первый же его шаг, заставил рухнуть. Пинком перевернул Артаиса на спину, вскинул меч. Жёлтая скорлупа Укрепления разорвалась под его клинком на груди и животе мага. Меч свободно вошёл в его плоть и пробрался к рёбрам, оставляя за собой кровящую борону.

Артаис не сопротивлялся. Даже страх улетучился из глаз, пока он завороженно следил за тем, как клинок Йору вспарывает его живот.

— Теперь… Шею, — попросил Артаис, и струйка крови просочилась из угла его рта. — Ты… Победил.

Йору покрутил головой и осмотрел поляну сквозь оседающий снег. Битва затихла, ушёл туман: как настоящий вожак, Артаис уходил последним.

— Мы победили, — Йору приставил меч к его горлу и присел на корточки. — Но я хочу кое-что знать.

Волна дрожи прошла сквозь Артаиса. Он поднёс дрожащие руки к животу и подхватил выползший из раны моток внутренностей, влажных от налипшей крови.

— Наняли в Олони, — выдувал Артаис алые пузыри. — Староста. Ро… Ронао, да. Заплатил херово. Часть — мясом и натурой. Чего ещё хочешь знать?

Он начал задыхаться. Йору прихлопнул охотника по грудине, и из носа его вывалился сгусток кровавой пены.

— Задание, — сказал сотториец. — Убить лично нас?

— Н-нет, — Артаис вяло мотнул головой. — Любых чужаков. От… От Сюзерена. Успеть д-до Солнцехвалы. Потом…

Голос перерос в неразборчивый хрип. Кровь теперь была изо всех щелей: как предусмотренных Единством, так и свежих.

— Говори! — Йору отвесил лёгкую пощёчину и приподнял голову Артаиса под затылок. — Что потом?

— Хозяин К-корней… Станет сильнее, — с трудом выдавил тот. — Лес… Лес захватит Ставку. В-весь пепел: новый, старый. Это его сила.

Йору отпустил голову охотника и встал. Хлад уже забился в нору среди рёбер, и пропустил горечь в его разум. Зато теперь он мог размышлять.

Нотонир говорил о чём-то таком же: сотни душ, испущенных в Роще за века каззитских прощаний, питали иллюзию Хозяина, которую напустил Млерт. А на Солнцехвалу — или Равноденствие — этой силы, похоже, станет больше.

«Лес дорастёт до ставки, и он пойдёт на Сюзерена, — подумал Йору с горечью. — Хуже провала не придумаешь.»

И очень скоро не станет того, кто заплатит Своре остаток награды за нелёгкий путь.

— Уважь н-напоследок… — захрипел Артаис. — Сожги нас тут, не в Роще. Не хочу… Быть его частью.

Меч прокрутился легко, и голова охотника покатилась по поляне. Йору бросил на неё беглый взгляд и зашагал прочь. Пора было выяснить, что там сталось с пособниками Артаиса.

«Блядь, нет! Не сейчас, хватит!»

Земля размякла так, что он даже не ощутил её через подошву. Дыхание перехватило от падения, которое закончилось, так и не начавшись. Йору осторожно открыл глаза и увидел поляну: почти такую же, на которой был мгновением раньше.

Земля здесь скрывалась под ковром выгоревшей на солнце поросли, её не рассекали следы недавней битвы. Деревьев он не видел: одни лишь пожухлые кустарники с жёлтыми от пекла листьями. Точнее, видел всё это Марадо.

Он оглянулся на покосившуюся хижину из грубых валунов. Крыша давно провалилась, а окном служила дыра, из которой когда-то выпал кусок кладки.

Но хижина была важна. Из неё Марадо выбрался мгновениями ранее, перемазанный кровью сельчан из рощи. Туда, кажется, привёл тоннель: тот же, куда его запустила Санги. В его обветшалой утробе он и настиг Борроса, вернул пропажу.

Филактерия приятной тяжестью продавила ладонь, и Марадо не мог отвести от неё взгляд. Кровь замызгала её поверхность, скрыла вырезанные в бронзе символы. Это ничего: скорлупу всегда можно отмыть, был бы мех с водой или ручей. Главным же было то, что внутри — и оно звало его сквозь толщу самого времени.

— Марадо!

Он дёрнулся, схватился за меч. Созерцая находку, Марадо и не заметил, как старый друг подкрался к нему сбоку.

— Нотонир! — он оскалился и потряс филактерией у лица. — Я нашёл её, нашёл! Говорил же тебе!

— Отлично, — Нотонир кивнул. Ни лучика радости не проступило на хмуром лице. — Непростой выдался путь, как я понимаю.

Раздавленный громадой сознания Марадо, Йору всматривался в колдуна. Он был тем же, без сомнений: чуть сгорбленная спина, свободные одеяния и задумчивый серый взгляд посреди шершавого лица. Но лицо это казалось глаже, не так глубоко врезалась в него паутина морщин вокруг глаз, а седина в густых волосах пробивалась осторожно, будто опасаясь, что её заметят.