Чуть подумав, я решил, что называть её «копией» будет неуместно. Это слово не отражало того, что я чувствовал к ней. Мысли снова вернулись к её образу — странная, но всё же своя. Я мысленно дал ей имя. Пусть будет просто Неко. В конце концов, это никому не помешает, а мне это каким-то образом помогло почувствовать, что она не просто какая-то копия, а личность, хоть и странная.

Юля заметила, как я задумался, и вновь посмотрела на меня, как будто пытаясь понять, что творится в моей голове. Я вздохнул.

— Пошли пройдёмся по лагерю, нам нужно поговорить, — сказал я, наконец приняв решение. Юля кивнула, и я добавил, глядя на Неко и Семёна, — Думаю, вы не будете против.

Мы покинули их компанию, и тишина вокруг усилила мои переживания. Чем дальше я шёл, тем больше сомнений возникало в голове. Я не знал, что именно меня беспокоило, но ощущение тревоги только усиливалось.

— Юля, мне это всё не нравится. Что-то внутри говорит, что здесь что-то не так, — не выдержал я, наконец выплеснув свои опасения.

Юля замедлила шаг и посмотрела мне в глаза, её выражение стало более серьёзным.

— Я тебя понимаю, мне тоже не нравится вся эта ситуация. Кроме того… — она замолчала, подбирая слова, — Моя копия, она именно та, что я уже видела.

— Можешь о ней рассказать? — спросил я, решив, что может быть, это поможет понять, что происходит.

Юля кивнула, не спеша продолжать.

— Да, это не секрет. Эта девушка... как бы это сказать... словно маленькая девочка. Она ничего не знает о лагере, и даже не пытается узнать. Это будто бы очень плохая версия меня, — она улыбнулась, — но она такая миленькая!

Я невольно усмехнулся, хотя в голове всё равно оставалось много вопросов.

— Эм, возможно, — сказал я, но чувствовал, что что-то здесь явно не сходится.

Юля продолжала:

— А вот этот твой Семён, он странный какой-то. Уж слишком много смотрит куда-то в даль, и постоянно витает в облаках. Никогда такого не видела.

— Да, я тоже это заметил, — ответил я, хотя внутри меня вновь возникло беспокойство. — Нужно бы его получше расспросить о том, что с ним произошло. Он не был таким, слишком уж он изменился.

Юля нахмурилась, и я понял, что её мысли тоже были не в порядке.

— Странно всё это, — тихо сказала она.

Вскоре мы вышли на футбольное поле. Дождя уже не было, и всё вокруг выглядело свежо. Трава была мокрая, а в небе можно было разглядеть солнечные лучи, пробивающиеся через облака. Каждый шаг был тихим, как если бы мы сами стали частью этого места, частью его туманного состояния.

Проходя по полю, я невольно цеплял траву своими берцами. Каждый шаг очищал их, оставляя на земле следы от грязных подошв. Я взглянул на свою обувь и осмотрел её с удовлетворением, удивляясь тому, что в этом месте такое внимание к мелочам вдруг стало важным. Всё казалось странным и неуместным, но именно в таких деталях, наверное, заключалась суть.

Юля шла немного позади, обходя участки поля, где почти не было травы, шаги её были легкими и уверенными. Я заметил, как она внимательно следит за каждым движением, словно пытаясь увидеть что-то, чего я не замечал.

Сосредоточившись, я задумался о том, что делать дальше. План был ясным, но всё равно полным неопределенности.

Подождать, когда всё высохнет, затем подготовить еду в бункер — на всякий случай. И если удача будет на нашей стороне, вполне может появиться автобус, который станет шансом для нас выбраться. Но в голове вдруг всплыло что-то ещё. Я вспомнил тот случай с барьером, и вдруг в памяти возникла вторая бутылка водки. Да и вроде бы Волга пьяным мною не чинилась... она была уже починена до того, как я успел вмешаться. Слишком много странных воспоминаний начали всплывать в моей голове, как некие обрывки, не дающие покоя.

«Да, нужно вырваться, когда лагерь не стабилен. Стоп! Почему бы не попробовать сделать это именно в тот момент, когда должен появиться автобус?» — мысленно перебирал я варианты. Но ведь нет гарантии, что он появится. Все эти странные совпадения, моменты, когда мы могли бы уйти... если мы попробуем сделать это сейчас, то не факт, что автобус вообще выйдет. Нет, я должен дождаться конца смены, чтобы шанс был на нашей стороне. Именно тогда, когда всё рухнет, когда вся эта структура окажется на грани.

Я остановился, мысленно взвешивая все за и против, и Юля сразу заметила это.

— Что встал? — её голос был спокойным, но в нём ощущалась лёгкая настороженность.

— Я понял, — сказал я, поглядывая на неё. — Если мы сделаем всё под самый конец смены, то тогда у нас появится шанс. Но если я это сделаю сейчас, то не факт, что автобус вообще появится. Чем я только думал раньше?

Юля задумалась, её взгляд стал серьёзным. Она посмотрела на меня, как будто размышляя о том же.

— И правда... — произнесла она с задумчивым выражением. — Ты прав, возможно, лучше подождать. В конце смены будет больше возможностей.

Я кивнул, и вдруг почувствовал, что это решение было правильным.

Дальше мы просто стояли, наблюдая за тем, как облака медленно отступали перед солнцем. Небо постепенно очищалось, и его голубизна становилась всё более яркой, как только облака исчезали. С каждым моментом становилось очевидно, что вскоре воздух станет жарким и душным. Влага начнёт испаряться, и мы снова будем мучиться от жары, как это часто бывает, когда природа вновь берет своё.

Я невольно почувствовал какое-то беспокойство. Мы могли бы остаться в этом состоянии подольше, но небо говорило само за себя. Всё будет, как и всегда — жарко и невыносимо. "Чему быть, тому быть", — подумал я, пытаясь избавиться от этих мыслей.

Вскоре мы покинули футбольное поле и вышли на хорошую тропинку, которая вела между домиками. Она была вымощена камнями, но местами всё равно оставались лужи, как напоминание о недавнем дожде. Лужи отражали солнечные лучи, создавая маленькие зеркала на тропе.

— Думаю, нам нужно пойти и рассказать всё Семёну, — сказал я, не сводя взгляда с дороги.

— Да, ты прав, — согласилась Юля. — Пойдём его искать. Думаю, он всё ещё должен быть около столовой.

Мы шли по тропинке, шаги наши становились тише, а мысли — всё более сосредоточенные на том, что нам предстоит рассказать Семёну. Когда мы наконец добрались до столовой, мы снова увидели его.

Семён стоял, опираясь на дерево, и что-то размышлял, погружённый в свои мысли. Он казался очень сосредоточенным, и его взгляд был направлен прямо на дерево, будто он пытался увидеть в нём что-то, что скрыто от других. Он даже не шевелился. Это выглядело странно, и я почувствовал лёгкое беспокойство. Он был так зациклен на чём-то, что не замечал нашего приближения.

Но вскоре Семён достал сигарету и закурил, как будто это вернуло его в реальность. Дым медленно поднимался в воздух, растворяясь в этом тёплом, влажном воздухе.

— Семён, слушай, я понял, что мы не учли, — сказал я, подходя к нему и наблюдая за его реакцией.

Он чуть повернулся ко мне, но по его лицу было видно, что мысли его ещё далеко. Он выглядел немного отрешённо.

— Что? — отрешённо ответил он, не сразу понимая, о чём я говорю.

— Автобус, — продолжил я, — он вряд ли появится. Шанс этого минимален. Поэтому нам придётся ждать до конца этой смены. Именно до того самого момента, когда автобус увозит всех.

Лицо Семёна сразу исказилось в ужасной гримасе, и сигарета, которую он держал, выпала из его рук, падая на землю, как будто она олицетворяла всю тяжесть его мыслей. Он глубоко вздохнул, обратив свой взгляд куда-то в сторону, как будто пытаясь отогнать свою растерянность.

— Ещё один день... Точнее, две недели в этом месте... Нет, нет... Да вы издеваетесь, — произнёс он с отчаянием в голосе, его слова звучали, как протест против всей этой ситуации.

— Да, время быстро пролетит, — сказал я, пытаясь немного успокоить его. — Так что не думаю, что это такая уж проблема. Немножко подождём, а потом, когда автобус уже будет, начнём всё это.

Семён не ответил мне. Он просто молча достал ещё одну сигарету, медленно её закурил и принялся втягивать дым, будто это помогало ему справиться с этой давящей атмосферой. Я видел, как он вглядывается в что-то вдали, но его мысли явно были где-то далеко. Он снова был поглощён сам собой, и я не мог не заметить, как курение стало его способом пережить этот момент.