А у них здесь весело… Не то, что на моем прошлом месте, где за опущенные уголки губ штрафовали не по-детски.

– Ясно. Покажи тут все Александру, пока я улажу проблемы, созданные такими разгильдяями, как ты. В следующий раз отдуваться будете сами, – женщина пригрозила ему пальцем и вышла из кабинета, оставив после себя гробовую тишину, шлейф ароматного цветочного парфюма и меня с Козловым наедине.

– Весело тут у вас, – сиплю, еле сдерживая смех. – И шкала прикольная, и «козлики» бегают.

Признаю, не подстегнуть самолюбие лучшего друга оказалось выше моих сил и про травоядных как-то само вырвалось, но все это точно стоило его раздутых от обиды ноздрей и громкого дыхания.

– Ещё слово, и ты у нас «зайчиком» станешь, ‐ сквозь зубы процедить раскрасневшийся парнишка, налетая на меня чуть ли не с шуточными кулаками под мой тихий смех.

– Да ладно тебе, Ромашка. Просто признайся без пыток, что забыл рассказать ей про меня.

– Забыл... Ты же видишь, какой хаос тут твориться, – бормочет устало, приземляясь на кресло, еще сохранившее тепло после моего на нем восседания. – Замотался просто.

Бедненький… Зато в перерывах между парами скакал по коридорам, как угорелый, в очередной раз нервируя Ленку своими подкатами. Нет, если мстить, то до конца. Пусть помучается.

– Ну что, отдохнул и хватит, я готов к экскурсии по этому замечательному месту, – расхохотался я, рывком поднимая друга за плечо, за что сразу же получил порцию волшебного пенделя по зад в дверном проеме.

– С первых чаевых проставляешься, – щебечет радостно, выхватывая из рук проходящей мимо официантки меню. – Если выходишь завтра, то где-то через смену Аркадьевна должна будет тебя проверить. Так что учи, мой милый друг, и чтобы пирожные к тебе даже во снах приходили.

Во снах… Ага… Скорее этим будет заниматься несчастный парень, сидящий на табурете возле стола для замешивания теста, затыкая себе ноздри ватными тампонами, истекая кровью. Возле него суетятся две в прямом смысле одинаковые девушки, с самым настоящим состраданием на лицах, хохочет официант, наблюдающий за всем со стороны, чуть ли не падая от подступивших к глазам слез. Повара бегают от одной духовки к другой, что-то нарезают, кашеварят, а начальница старается успокоить разгневанного посетителя у двери, утирая ему крупные капли пота с красного лба носовым платком.

– И часто такое происходит? – спросил я, наблюдая, как пекарь кричит матом на пихающего в рот часть пирога парня, что недавно смеялся над несчастным Гришей, если я правильно понял, и вытаскивает из духовки маленькие чёрные угольки, тут же выбрасывая их в ведро для отходов.

– Ну, можно сказать, что ежедневно. Зато скучать некогда.

– Вижу.

– Так, расскажу тебе маленькую тайну, которая теперь не такая уж и тайна, но не суть, – отмахивается ладонью, хватая меня за шею и наклоняя как можно ниже, чтобы громко и со слюнями на ухо прошептать: – Анастасия Аркадьевна разрешает забирать себе остатки «роскоши», если она остается к окончанию дня. Так что вкусный ужин нам всем обеспечен, и даже на завтрак еще что-то остается. Обычно Степан Семенович специально для нас готовит двойную порцию булочек с маком, так что без еды ты не останешься.

– А Степан Семенович это…

– Это муж нашей Аркадьевны. Хороший мужик. Так что добро пожаловать в семью.

День и правда прошел довольно продуктивно. И с ребятами познакомился, и со Степаном, любезно угостившим меня своим произведением искусства до забитого желудка. В общем и целом, это и правда какое-то «Удовольствие от вкуса».

– Ксюш, ну не злись… – девушка не отвечает, продолжая игнорировать все мои просьбы хотя бы взглянуть в раскаивающиеся глаза.

Признаю… Ну, сглупила. Может, переборщила и перегнула палку… Начала это делать еще вчера, когда, совершенно не думая о последствиях, улеглась на ЕГО кровать и уткнулась носом в подушку, приятно пахнущую ментолом. Когда испугалась саму себя и этого непривычного трепета в груди от его взгляда и прикосновений. Когда сегодня зачем-то схватила Шилова за ладонь и принялась шипеть просьбы помощи. Еще и поцелуй этот дурацкий в щеку вытребовала, наслаждаясь смятением на лице парня за соседним столиком, нагло обнимающего незнакомую девчонку…

– Ну Ксюша! – потрепала подругу за руку, но так ничего и не добилась.

Кажется, она обиделась серьезно и, возможно, надолго. Даже Кирилла умудрилась поколотить, пока он всячески старался извиниться, чуть ли не вымаливая прощение на коленях посреди толпы студентов. А мне и слова не сказала…

Теперь из-за этого на душе паршиво. Чувствую себя отвратительной подругой, не видящей той черты, за которую выходить никогда бы не стоило. И зачем я вообще решила провоцировать этого хама? Он, как и все, поиграется и бросит, а я, дурочка, повелась, словно малолетка, из-за своей же дурости.

Что я хотела ему доказать? Что могу с легкостью, как и он, переключить свое внимание на другого? Молодец! Доказала. А что с близким человеком теперь делать ума не приложу...

– Нет, это же надо было додуматься! На людях такой спектакль устроила, что у меня теперь за спиной шушукаются и сочувствуют. Лучшая подруга, оказывается, парня увела! – прошипела, подхватывая со стула небольшую сумочку, и направилась к выходу из аудитории, совершенно позабыв и про печально уставившегося вдаль Шилова, и про меня, следующую за ней по пятам.

Как мне быть? Начать гундеть под ухом, как ее парень, чтобы она в конце концов наорала на меня и успокоилась? Молить о прощении у всех на виду? Показать, что я искренне раскаиваюсь? Но как?..

– Ксюш…

– Даже слушать тебя, дурынду, не хочу! – заявила грозно, накидывая на свои плечи светлую джинсовую курточку, и буквально швырнула в меня мою ветровку. Ух! Значит, не все потеряно. – Что вообще происходит в твоей голове?

Девушка торопится на выход. Мельком прощается с охраной, глядит на небо, сплошь заволоченное темными тучами, и семенит по проспекту, чуть ли не обгоняя движущиеся рядом машины, заставляя меня бежать за собой.

И куда она так торопится? У нее же сегодня нет подработки…

– Ксюша-а-а… Постой…

– Ладно, насолить этому обормоту хотела. Зачем Кирилла-то сюда приплетать? Или ты думаешь, что этим заставишь его отвалить раз и навсегда?

Мне остается лишь невнятно поддакнуть, понимая всю комичность сложившейся тогда ситуации. М-да уж, поняла бы я это раньше, сейчас бы не страдала от угрызений совести и разочарования в самой себе.

– Да! Да, я дура, каких еще поискать. Да, я сначала делаю и только потом думаю, и ты не представляешь, как мне теперь за это стыдно. Просто…

– Что, «просто»? – девушка внезапно останавливается, видимо устав всякий раз оборачиваться на мои попискивания, смотрит обиженно и дышит тяжело от быстрой ходьбы, а мне хочется разрыдаться от досады и вернуть время вспять. – Лер, я понимаю, что тебя задело то, как он играл с той девицей, но…

– Ты что?! Какое задело? Не было такого!

– Ты это мне рассказывать будешь? – подруга снисходительно покачивает головой, смотрит по сторонам и тут же, хватая меня за ладонь, уводит на автобусную остановку под козырек от едва накрапывающего дождя.

Так и остались мы сидеть, словно две бабульки, прошедшие через жизнь рука об руку, в ожидании своего транспорта, хоть он и волновал нас обеих в самую последнюю очередь. Наверное, я извинилась перед ней миллион раз, прежде чем подруга заговорила. Даже слезу невольно пустила, боясь не услышать в ответ слов о долгожданном прощении. Если хочет, я к Шилову даже на пять метров теперь близко не подойду, пусть только между нами все будет, как раньше!

– Ну, думаю, до таких крайностей доводить не стоит, – посмеивается с моего заявления, сменив гнев на милость, и крепко переплетает наши пальцы, укладывая их рядом с нашими ногами на скамейку. – Да, это было неожиданно. Тем более вы меня даже не предупредили о своих планах, но оно точно не стоило того, чтобы сейчас мы с тобой ругались. Ты свою вину уже искупила, а вот Кирюше придется этим еще долго заниматься…