Да, уж лучше рядом с ним, чем с самим собой наедине…

– Лер…

Не хочу ему отвечать. Пусть идет, берет себе в братья этого ужасного типа, а от меня отказывается, раз он так ему нравится.

– Ну Лера…

Это он так двуличность свою показывает, улыбаясь в лицо, а за глаза говоря гадости о нем? Бедная Вероника. Как она вообще умудрилась влюбиться в моего брата, да еще и пробыла с ним все это время? Я бы ни в жизнь с этим разгильдяем не сошлась. Жаль, теперь нас уже девятнадцать лет связывают непредвиденные обстоятельства…

– Солнцева… А ну перестань притворяться червяком и подними лицо с подушки! Ты же так задохнешься!

Брат старается тянуть меня за плечи, чтобы оторвать от этой невыносимой мягкости, которая начинает раздражать, пахнущей ароматным парфюмированным шампунем, но я не могу ему сдаться. Упираюсь, что-то мычу и прошу выйти, оставив меня одну.

Как ни странно, он беспрекословно слушается. Исчезает, будто пару минут назад и не старался стянуть меня с кровати под разными предлогами. Если бы он всегда так делал, то ему бы цены не было.

Но еще неприятнее становится не от липучести брата, а от этого неотесанного неприятного типа, зачем-то каждый раз приближающегося ко мне до крайней точки возможной близости. А я ведь…

– Уже привыкла к нему, черт возьми! – крикнула в подушку, проглатывая непрошенные слезы, что так и рвались наружу все это время.

Привыкла к его вечному нахождению рядом… К этим пугающим, завораживающим взглядам небесно-голубых глаз, провоцирующим фразочкам и колким словам, манящим отвечать грубостью на грубость. А теперь он просто сдался? Трус!

Правильно, зачем ему быть с такой, как я, не умеющей принимать извинения и доверять. Лучше продолжать быть падким на доступных и не заглядывающих далеко в будущее девиц, чем терпеть мои резкие перемены настроения.

– Давай притворимся незнакомцами, – передразнила я голос молодого человека и поднялась с подушки, зло отшвыривая ее от себя.

Растянулась звездочкой на постели, подергала конечностями в злых конвульсиях и прикрыла лицо руками, протяжно завывая в надежде, что никто не придет на крик раненого зверя.

Кажется, я уснула всего спустя полчаса, забыв переодеться в домашнюю одежду. Кто-то любезно накрыл меня одеялом и даже несчастную подушку под щеку просунул, видимо, чтобы шея не затекла. Приятно, конечно, но все это не отменяет того факта, что в зеркале, даже в темноте из-за третьего часа ночи на меня смотрит заспанное злое чудище с расплывшейся под глазами тушью.

Я бы спала себе дальше, пропадала бы в радужных грезах о лучших в жизни отношениях и, возможно, прекратила бы на утро ненавидеть весь мир, радостно прижимаясь к любимой матери в теплых объятиях, если бы не один индивид, решивший занять ремонтом в такое позднее время.

Нет, правда, я все могу понять. Пусть бы кричали маленькие дети из-за болей в животиках или приснившихся кошмаров, или за окном выла бы сирена скорой помощи, но сверлить дрелью дыры чуть ли не в нашей стене… Да я ему сейчас такой ремонт устрою!

Выйдя из комнаты, я наткнулась на такого же уж точно не пышущего бодростью брата, заспанно потирающего уставшие от долгого чтения глаза. Думаю, с ним даже говорить на тему «раннего» пробуждения не стоит. Все ясно без слов. Он готов расквитаться с виновным только с помощью жертвоприношения и пентаграммы, и я с удовольствием ему с этим помогу, хоть никакой связи, если верить историческим знаниям моего сожителя, с Сатаной это и не имеет.

Стоило только открыть дверь, как в глаза тут же бросилось мученическое выражение лица бледного худого паренька, глядящего на окружающих с опаской.

– Я бы тоже на всех так смотрела, если бы меня приперли к стенке несколько старушек, – шепнула я брату, прикрывая ладонью непрошеный зевок, перекрывающий визг троих пожилых женщин.

Пришлось спрятаться за спину брата, чтобы из-за своей бестактности, которой, я считаю, не БЫЛО, не получить нагоняя и несколько часового выговора с науськиванием никому не нужных нравоучений.

– Молодой человек, вы время вообще видели? – обозленно завопила Тамара Васильевна, главная зачинщица всех ссор с новоприбывшими жильцами. – Если вам не спится, то подумайте хотя бы об окружающих!

– Вот именно! У меня, может, дети маленькие спят, а вы тревожите их сон!

Что-то эта незнакомая дамочка в возрасте точно больше пятидесяти немного погорячилась с детьми… Я, конечно, ничего не имею против современной медицины, родить теперь можно и в шестьдесят, но вранье на лицо! Даже если она своих внуков так называет…

И нет, другую точку зрения на данном токсичном этапе своей жизни я не приемлю.

– Не смотрите на меня так! – Кто? Я, что ли? – Я просто плохо выгляжу в декрете.

– И вообще…

Не знаю, кто из них вопил громче всех, но на ор собрались соседи и с других этажей, что точно не сулило несчастному ничего хорошего. Бабульки орали как не в себя, молодые дамочки причитали и старались всеми способами показать свое негодование, а вот местные мужички решили уподобиться нам с братом, молча разглядывая суетящихся.

Так и наблюдала я за виновником сего действа, пока внезапно его темный взгляд не переметнулся ко мне, а губы не прошептали заветное «спаси». Что в этом было смешного, мне точно не ответит никто, но это не помешало мне прыснуть и открыто рассмеяться над его какими-никакими, но все же нелепыми попытками спасения.

Чужие тонкие губы изогнулись в мягкой полуулыбке, а светлые, почти пепельные волосы, достающие чуть ли не до плеч, стояли торчком, струясь волнами в разные стороны, придавая ему еще более комичный вид. Прямой нос, четкая аккуратная кайма губ, острый подбородок, широкая грудь под белоснежной футболкой и руки… За таким мужчиной можно быть как за каменной стеной, вот только от одной этой мысли мне будто прожигают дыру в груди, обещая, что так теперь будет всегда, при одном лишь взгляде на очередную симпатяжку.

Глубоко зарывшись в свои мысли, я и не заметила, как уголки собственный губ опустились под гнетом великих дум, а мою голову принялись ласково поглаживать у себя на плече. Аромат материнских духов не спутать ни с чем, но, когда она успела прийти? Опять раньше спящего отца подорвалась с кровати, слыша за дверью шум?

Никита как-то странно скалится, поглядывая исподлобья на незнакомца, а тот ощетинивается, вальяжно приближаясь к нам, оставляя кудахчущих за спиной. Эти двое, словно дикие волки, сцепившиеся на чужой территории.

А ведь и правда… Раньше же только мой братец имел право кадрить местных возрастных, и не очень, барышень, а теперь появился самый настоящий конкурент…

– Доброе утро, – шепчет незнакомец, чуть наклоняясь, чтобы взглянуть мне прямо в глаза, и, что удивительно, его совершенно не смущает ошарашенная мать, все еще держащая меня в своих объятиях.

– Не уверена, – бурчу в ответ, отстраняясь от родительницы, чтобы показать нахальному типу свой боевой настрой.

Не думала, что скажу это, но Зайцев кажется мне куда более адекватным человеком по сравнению с этим умалишенным. Буянить всю ночь, вызвать гнев соседей и теперь стоять, заразительно улыбаться? Уж лучше внезапные поцелуи и прикосновения, как по мне!

– Федор, – несмотря на грубый ответ, молодой человек протягивает руку. – Приятно познакомиться.

– В-валерия, –зачем-то признаюсь и быстро пожимаю его ладонь, пребывая точно в какой-нибудь параллельной вселенной, где нет гнусных предателей и обидчиков, а на пути попадаются лишь обольстительные джентльмены.

– Может, прогуляемся?

Мне не послышалось? Нарушитель людского покоя в глубокую ночь приглашает меня… ПО-ГУ-ЛЯТЬ? Когда за окном лестничной клетки бушует гроза? Стоит уже сейчас начать сомневаться в его адекватности? Точно сбрендил!

Я ненавижу грозу. От нее всегда одни неприятности…

– А ну отвалил! – громогласно заявляет Никита, хватая парня за грудки, пока я вовремя не останавливаю его всем ясные порывы.