– Да ерунда…

Мои протесты его не впечатляют. Кажется, он даже не обращает на них внимание, прикасаясь губами к израненной коже, от чего внизу живота расправляют крылья спящие до этого бабочки. Он точно издевается надо мной, влюбляя в себя все сильнее и сильнее…

– Лер, я не хотел… – хрипит Федор, выглядывая из-за угла и прикрывая окровавленный нос рукой.

Точно. Он же забыл здесь свой телефон. Но он ему в ближайшее время и не понадобится, если я не остановлю злющего Зайцева, мечтающего этого Скрипку прикончить на месте. Лучше бы он вообще не разговаривал больше и пошел домой. А то моих сил может и не хватить, чтобы остановить порывающего закончить начатое парня.

– Саш, стой!

То ли по велению самой судьбы, то ли во мне скопилось за день огромное количество энергии и сил, но, услышав громкий девичий вскрик за железной дверью, я смог отворить ее одним дергающим движением, скорее всего, вырывая все магниты к чертям. Если бы эта девчонка вовремя не остановила меня, я бы уже давно размазал этого урода по плитке. Да кого я обманываю… До сих пор все нутро требует поступить именно так!

Лера держит за руку крепко. Не отпускает ни на лестнице первого этажа, ни в лифте, ни даже в своей квартире, где кроме нас двоих не оказывается никого. Молча ведет на кухню, стискивая покрасневшей ладонью мою, но даже не оглядывается, то ли боясь взглянуть в глаза из-за стыда, то ли из-за страха. А я и не пытался освободиться от нее. Покорно следовал след в след, в очередной раз осознавая, что эта девушка уже забралась глубоко мне под кожу и совершенно точно в ближайшем будущем не собирается оттуда выбираться самостоятельно.

Я и не позволю. Молчать больше не выйдет.

Внутри бурлит куча эмоций, и самая главная из них – страх за девчонку, которому нет предела. Хочется со злости прикрикнуть на нее. Спросить, куда она вырядилась в такое позднее время и зачем вообще напялила то, что даже большую часть ее светлой кожи на бедрах не прикрывает. Но пришлось героически промолчать, видя, как подрагивают чужие ладони в поисках коробки на самой верхней полке кухонного гарнитура.

Мелкий пузырек перекиси в ее руках, плотно поджатые губы и бегающие из стороны в сторону глаза выдают девичье волнение с головой. От этого в разы становится приятнее, а сердце, кажется, плавится под этим взглядом ярких бирюзовых глаз, обеспокоенно осматривающих каждый миллиметр содранных на руке костяшек.

Кажется, Уфимцева оказалась права. Этой девушке потребовалась всего неделя, чтобы остыть и перестать смотреть на меня волком, убивая в самых изощренных своих фантазиях любым доступным ее воображению способом. Проходя всякий раз мимо по университетским коридорам, сложно было не заметить этот легких румянец на аппетитных, едва округлых щеках, к которым хочется прикасаться губами и пальцами без остановки. Но я держался. Делал вид, будто не замечаю ее искрящихся глаз от одного нашего столкновения. А сегодня я сдался окончательно.

Знал, что ее приведут в мое рабочее время. Видел, как она буквально терзала взглядом двух незнакомок рядом и заочно ненавидела меня за отданную записку. Но ее искрящаяся улыбка, стоило ей прочитать каждую ровную букву, адресованную именно ей… Я тут же сдался окончательно и бесповоротно.

Чего я там хотел совсем недавно? Сделать так, чтобы она не могла от меня отвертеться? Ну что ж, у меня получилось. Вот только пропал здесь только я, совершенно не следуя своему намеченному плану.

Скажи мне кто-нибудь пару лет назад, что я смогу влюбиться по уши в эту коротышку, достающую макушкой мне едва до подбородка, никогда бы не поверил. Что я буду ругаться с ней из-за всякой чепухи, наблюдать за дующимися в обиде губами и ощущать на себе нехилые удары маленьких девичьих ладоней. Что с нетерпением буду ждать каждой нашей встречи и буду гадать, чем она закончится на этот раз. Что буду мечтать убить кого-то голыми руками, видя багровеющий отпечаток на чужом запястье и запекшуюся кровь на нижней алой губе.

– Не смотри на меня так… – шепчет девушка, дрожащими ладонями смачивая ватный диск, и аккуратно прикасается к сбитой коже, дуя на образующиеся пузырьки газа.

– Как? – спрашиваю, любопытно рассматривая чужие, пожатые от едва уловимой в воздухе боли губы.

– Вот так…

Она переводит взгляд в ответ. Глядит, не моргая, едва касаясь ссадины, а у меня в голове набатом бьет лишь одно желание – прикоснуться к ней такой. Беззащитной и уязвимой, не прячущейся за колючками и не строящей из себя недотрогу, нежелающую даже дышать со мной одним воздухом. Ее хочется защищать, оберегать и спасать всякий раз, стоит ей запнуться на ровном месте из-за своей неуклюжести.

Провожу свободной от ее рук ладонью по гладкой бархатистой румяной щеке. Едва касаюсь большим пальцем израненной губы с запекшейся кровью, слыша тихое шипение в ответ. Любопытно рассматриваю сияющие безмолвной мольбой глаза, растворяясь в них без остатка.

Неужели, чтобы почувствовать все это, нам не хватало лишь одного вечера? Мы ведь могли намного раньше поговорить и все обсудить. Хорошо, прошла всего неделя, а не пару лет, где мы могли бы оказаться совершенно другими людьми. Придется пожать руку этому придурку при встрече… Если бы всего этого не произошло, мы бы сейчас не сидели на диване в смежной с кухней гостиной и не чувствовали этого приятного спокойствия, витающего в воздухе.

Мне с ней комфортно. Так, как еще ни с кем не было. Да, мы можем ругаться и даже драться, в этом я теперь не сомневаюсь. Ведь эта девчонка каждый раз зажигается, словно гигантская спичка, что может не угасать днями напролет. Но я все равно чувствую себя рядом с ней, на своем месте. Будто так все и было задумано изначально. Еще до нашей первой встречи…

Лера внезапно отстраняется, вскакивает с места и устремляется к кухонному столу. Все, что я вижу в следующую секунду, так это как девушка встречается обнаженной ногой с ножкой стола, издавая звонкий скулящий звук. Прыгает на месте, обхватывая ушибленные тонкие пальцы на ноге рукой, и странно сопит, стараясь понизить голос до неуловимого шепота, чтобы до меня не донеслись все отборные в ее лексиконе словечки.

– Ты в порядке?

Ответа нет. Но он и не нужен. Мне хватает лишь одного болезненного шмыганья маленьким носом и слезящихся от боли ярких глаз. Так и подмывает подойти и сцеловать мелкие капельки с ее щек, растирая ушибленную кожу.

– Д-да… У меня все под контролем, – тянет, улыбаясь как ни в чем не бывало, и подскакивает к электрическому чайнику, щелкая по кнопке включения.

– Не боишься, что твои вечные падения когда-нибудь приведут к серьезным последствиям? – тихо приближаюсь со спины, но специально шаркаю по ламинату, давая ей понять о своем нахождении рядом.

– Если бы я не спотыкалась на каждом шаге, то моя жизнь была бы довольно скучной и со стороны не казалась такой уж насыщенной.

Лера улыбается, разворачивается ко мне и упирается ягодицами в столешницу. Показательно смахивает с моих плеч невидимые пылинки, стараясь разрядить сгущающуюся вокруг атмосферу. Делает вид, словно так все и было задумано, и она ни капельки не смущена. А мне все больше хочется подхватить ее на руки и впиться в искусанные губы поцелуем.

На нее хочется смотреть бесконечно. Даже на то, как она кривится от боли в опухшем мизинце. Почему она продолжает притягивать к себе и заставляет рассыпаться под ее ногами на миллионы осколков? Неужели это и есть та влюбленность, о которой многие так мечтают? Как же давно это было… А может, и не было вовсе…

– Ты чего опять так смотришь? – Опять? Мне казалось, мой взгляд на нее всякий раз разный и неповторимый.

– Да вот… Думаю, как долго мы с тобой еще вокруг да около ходить будем, – выпалил, упираясь обеими руками по бокам от девушки, и придвинулся ближе, чуть ли не касаясь своим кончиком носа ее.

Что и требовалось доказать. В одну секунду она может озорно вредничать, словно маленький ребенок, а уже в следующую ее не узнать. Серьезная, совершенно точно не уравновешенная, но способная не давать никому спуску. Именно такой я ее и представляю, когда хочу прикоснуться к мягким щекам, острому носику, покрытыми маленькими, еле заметными веснушками. К ее глазам, время от времени становящимися то бирюзовыми, то небесно-голубыми или серыми. К губам, приоткрывающимся при каждом нервном вздохе из-за моих легких касаний к ее коже.