– Но рано или поздно вам все равно захочется завести полноценную семью… – серьезно заявляет Вероника, стараясь понять отказ Ксюши от ее любимого напитка. Она-то со своей любовью пропустила все страсти, что бушуют в тоскующем сердце подруги. – Что же тогда случилось, раз ты от кофе отказываешься и ешь нехотя…

– Да просто… Кусок в горло не лезет. Настроение паршивое, – честно признается Лебедева и откладывает десерт на подоконник, в очередной раз рассматривая темный экран телефона, где так и не появляется заветное уведомление о входящем сообщении.

– М-м-м, – мычит девушка, вновь хватаясь за несчастный огурец, и с хрустом откусывает от него смачный кусочек.

Сегодня все кажутся какими-то странными. То Ксюша грустит и смотрит в никуда, страдая. То Вероника летает на крыльях любви, но слишком уж печально оглядывается по сторонам. То толпы студентов, веселясь, наперебой рассказывают друг другу байки и носятся по коридорам, что-то выискивая… Может, сегодня какой праздник мировой, а я и не в курсе?

– А что происходит вокруг? – решаюсь спросить, откладывая пустой стаканчик из-под десерта в сторону. – Чего все такие жизнерадостные?

– Солнцева, не пугай меня. Ты что, забыла? – деланно угрюмо уточняет Егорова, утрамбовывая опустошенный контейнер в сумочку, куда не пролезет даже ее маленький кулачок, но эта девушка… Впихнуть невпихуемое – ее главная способность. – Сегодня же первое октября!

Первое октября… Первое октября… Первое… Стоп! Сегодня первое октября?!

– Нет… – ужаснувшись прошептала, вспоминая, как прошел этот день в прошлом году.

– Да, – в голос ответили подруги, обрубая все мои надежды на корню.

Да кто вообще любит этот день? Мне первого и последнего раза хватило с головой, чтобы бояться этого дня, словно надвигающегося цунами, землетрясения в десять баллов и всемирного глобального потепления с таянием ледников! А началось все всего лишь в прошлом году, когда по великому велению судьбы мы стали первокурсниками.

Дети сопливые, еще не познающие жизнь и жестокость судьбы, оказались такими наивными, что согласились на все, что им смогли предложить. Именно четвертый курс, – на тот момент выпускники, – решили поведать нам эту историю и традицию, передающуюся уже достаточно долгие десятилетия.

Каждый год на день рождения нашего любимого старичка – Николая Евгеньевича Ефремова, действующего уже около пятидесяти лет ректора и в четыре раза больше преподавателя, – одна группа первого курса любого факультета с помощью жеребьевки устраивает ему небольшой сюрприз. И по счастливой случайности в прошлом году эта участь выпала нам.

По рассказам старших, до нас жертвами стали филологи. Не знаю, где они смогли откопать нескольких дохлых крыс, десяток банок червей, опарышей и живых голубей, но все самое отвратительно выглядящее они смогли донести и установить так, что бедного Ефремова чуть удар не хватил. Испортили ему в кабинете стол и парочку стульев, сломали весь мел в коробках и свалили в кучу стопку записок с пожеланиями от всего сердца. Ну, нагадили, как могли, за что потом и выслушивали недельные лекции, что стоило быть чуточку мягче и лояльнее к пожилому человеку от декана.

Но, несмотря на весь тот бардак, что они устроили, весь университет все равно каждый раз развешивает при входе длинный плакат во всю стену, посвященный Николаю Евгеньевичу. Пожелания, добрые слова, отзывы об учебе и нем самом. Кажется, его любят все, и он прекрасно это знает, прощая все, что бы мы не натворили. Что же еще нужно восьмидесятилетнему мужчине, как не любовь своих студентов? Возможно, именно из-за этого по его предмету имеется стопроцентная посещаемость и потому каждый сдает его с обожанием и на отлично.

Наша же группа раскрасила дверь в его кабинет красной водостойкой краской. Шилова заставили пройтись в крашеной обуви аж до кабинета биологии, что располагается на втором этаже, и попросили выкрасть несчастного Йорика. Ну и пусть у него нет сердца и еще многих органов, он все равно оказался всеобщим любимцем. Его все обожают, как и Ефремова. Так сказать, две знаменитости на один ВУЗ.

Пришлось помимо него забрать и макеты всех недостающих органов, облить их той же краской и сделать вид распотрошенного человечка с выпавшими глазами и оторванной печенью. Жестоко, не спорю. Но каким же счастливым был Николай Евгеньевич в тот день, когда Лизин, заведующий кафедры биологии, рвал и метал, выискивая зачинщика, испортившего кафедральный инвентарь.

Эти двое друг друга терпеть не могут, но работают вместе уже множество лет, поэтому за любимого преподавателя по экономике предприятий наша месть оказалась блюдом невероятно холодным и сладким.

– Ну и кто на этот раз будет устраивать весь переполох? – веселясь уточнила Егорова, расправляясь с сумочкой и контейнером, закидывая ее на плечо.

Это нам с Ксюшей повезло поймать «окно» в целых полчаса до начала следующей лекции. Веронике же придется трудиться своим слишком умным мозгом на квантовой физике, которую она из-за ряда причин перестала в последнее время понимать совершенно.

– По-моему лингвисты. Там такие пришли… Страшно представить, что придумают на этот раз. Надеюсь, нам не придется другое здание искать, – усмехается Лебедева, допивая остывший чай.

Девушка отставляет стаканчик и болтает в воздухе ногами, не доставая ими до пола. Смотрит по сторонам, более-менее придя в себя и отставив грусть на второй план, но тут же замирает, стоит взглянуть за спину Егоровой, что так вовремя разворачивается боком, являя нашему вниманию две мужские фигуры. Обе высокие и спортивные. Вот только один родной и мой, а второй – просто Шилов, которого и охарактеризовать-то по-другому нельзя.

Ага, уехал он, как же! А если и уехал, то уже вернулся ради своей любимой девушки и к тому же невесты.

Не было криков или визга. Были лишь наполненные счастьем глаза друзей и быстрые шаги парня, тут же подбегающего к девушке, чтобы утянуть ее в слишком провокационный и неприличный поцелуй до ярких алых губ, вырывая из груди подруги сначала немой протест и легкие хлопки ладошек по груди, а затем и согласие на все, что бы он не предложил.

– Я не могу без тебя так долго, – торопливо прошептал он и вновь прильнул к счастливой девчонке поцелуем, не обращая внимание на возмущающихся или свистящих студентов.

Ну хоть бы постеснялись! На людях же все-таки…

Вот только я их сейчас прекрасно понимаю, потому что чувствую то же самое, когда ожидающий меня впереди, возле белоснежной колонны, «принц», торопливо притоптывает ножкой, подзывая улыбкой к себе.

С Днем святого Валентина! Любите и будьте любимы🥰

Прошу прощения за небольшую задержку выкладки (постараюсь исправиться в ближайшее время) и спешу сообщить, что мы с вами находимся практически на самом финише. Еще парочка глав, и эта история окажется законченной. И именно такой я и хотела ее сделать: относительно легкой, без какой-либо тревожной трагедии и разрыва судеб. Истрия для отдыха, способная жить долгие годы в наших сердцах и расслабить от рабочих будней.

Приятного прочтения. Всех люблю, целую, обнимаю

__________________________

– Вот ты где, – прошептал, подхватывая девушку за талию и мимолетно прикасаясь губами к ароматному виску, что всегда пахнет сладкими свежими цитрусами.

Так бы и попробовал ее на вкус всю, зная, что знатно получу за это в ответ. И сейчас, как бы мне ни хотелось остановиться лишь на этом легком прикосновении и самом невинном из всех поцелуе, я не могу удержаться, чтобы не прислониться к ее губам, втягивая в ошеломительное чувство полета.

– Да, здесь, – вторит, запыхавшись от внезапного прилива нежности, пока в глазах мелькает то, что невозможно озвучить никакими словами.

Пусть мы знакомы всего какой-то месяц, где больше половины времени ненавидели друг друга, но ведь мы пришли к тому, что имеем сейчас. Ненависть прошла, оставляя за собой лишь небольшое горьковатое послевкусие потерянного времени, которое мы могли бы потратить друг на друга. Кажется, именно сейчас мы сможем признаться друг другу в тех заветных трех словах, что любят бросать друг другу парочки в самом начале своих отношений, даже не проходя этап простой влюбленности. Но с этой девчонкой ощущение, словно я достиг той самой точки, когда эти слова будут на самом деле правдивыми. Когда привязанность уходит, все стадии принятия пройдены и не остается ничего, кроме того светлого и приятного чувства после смирения.