А знаете, почему все это началось, кроме ее огромного желания отвлечь меня от размышлений о ее отношениях с моим братом? Потому что один очень настырный тип, которого зовут Александр, прямо посреди университетского холла перед началом занятий умудрился при встрече утянуть меня в сладкий томительный поцелуй, под взгляды практически сотни студентов, и чуть ли в нос всем не ткнул запиской, что аккуратно вложил мне в ладонь, благополучно отправляя на занятия.

Валерия, впустив меня в свою жизнь, ты официально признала себя моей девушкой (да, я никогда не устану тебе об этом напоминать)

Поэтому жду тебя после пар на крыльце университета, потому что мы пойдем на наше первое свидание. Если есть предпочтения, то выбор всегда за тобой

И что мне делать с этим парнем? Не могу сопротивляться его настойчивости, сдаваясь в плен таких сильных рук, глаз, губ… Ох уж эти губы…

– Ты чего зависла, гражданка? – вклинилась в мои раздумья Ксюша, резко размахивая своей ладонью перед моим лицом. Ох, чувствую, на моих губах сейчас красуется сама глупая улыбка из всех. Но как же она приятна… – Вижу, у кого-то начался конфетно-букетный период… – обреченно протянула она, разглядывая небольшой клочок бумаги в моих руках. – Что ж, давно пора.

– Господи, неужели это случилось? Неужели эта девушка наконец-то влюбилась и теперь переспит с достойным парнем, перестав жужжать мне над ухом каждый вечер из-за своей неудовлетворенности, – пропела Егорова, подрываясь с места, чтобы выбросить обертку от пирожного и съеденных конфет и утащить нас к выходу из шумной столовой, даже не дав Ксюше доесть свой десерт.

Ну да. Кто бы говорил об этой неудовлетворенности! Это же она каждый вечер строчит нам с Лебедевой смски с жалостливыми предложениями об усталости от одиночества и ухудшении состояния кожи. А теперь выставляет меня в дурном свете перед сотней студентов. Они, возможно, уже и привыкли за пару лет к ее закидонам, но это не отменяет того факта, что мне от этого лучше не становится.

– Чего ж ты орешь на всю округу?! – смеясь, ворчу я в ответ, дергая девушку за руку, чтобы обратить на себя ее рассеянное внимание.

А Веронике хоть бы хны. Как смеялась, подхватив Ксюшу под руку, так и продолжала идти исключительно вперед, напролом, что-то рассказывая о своих любимых певцах ничего не понимающей Ксюше.

– Да для меня это самое громкое событие за последнее время! Это же даже лучше, чем моя заветная мечта попасть на концерт Сереженьки! – продолжала пищать она, пока Лебедева недоумевающе бросала на меня непонимающие взгляды.

– Она про Лазарева, – прошептала я за спиной подруги, наклоняясь к девушке, понятливо протягивающей букву «А».

Такие сравнения моей личной жизни с концертами ее любимых певцов стали за всю жизнь хорошими завсегдатаями в наших отношениях. Уже даже не представляю эту девушку без ее странных музыкальных вкусов, скачущих от нежной классической попсы чуть ли не до группы Rammstein.

– Или же на Гришечку, – продолжает рассуждать Вероника, волоча нас по коридорам, словно привязанных за веревки буренок.

Ну, здесь Ксюша и сама догадалась, прикрывая улыбающиеся губки ладошкой. Но меня сейчас их компания мало интересует. Ведь впереди мелькает знакомая темная макушка, машущая рукой издалека, посылая воздушные поцелуи, что хочется поймать обеими руками. И я бы это сделала, если бы Егорова внезапно не остановилась и не развернулась на пятках, утягивая нас в противоположную сторону, бледнея щеками.

Что такого она там увидела, раз так преобразилась на глазах? Неужели Никита решил проведать нас в обеденный перерыв, и теперь нам нужно спасаться бегством от столкновения враждующих влюбленных?

Но все веселье как рукой сняло, стоило обернуться и наткнуться на отвратительную чужую улыбку, что буквально вывернула меня изнутри всего какой-то год назад. Что разбила сердце настолько сильно, что справляться с последствиями приходится по сей день.

– Давно не виделись, – воскликнул человек, которого я ненавижу всей душой, с каждой секундой приближая меня к нервному срыву, – Солнцева…

– Козлов, повторяю тебе еще раз: никуда я тебя с собой не возьму! – послышалось звонкое девичье возмущение над левым ухом, пока над правым уже полчаса мусолили несчастную творожную запеканку, что парень выкрал с собой из столовой ранним утром.

– А я в который раз тебе объясняю, что это необходимо!..

– Нет… Ты издеваешься сейчас надо мной?!

– А если к тебе там приставать будут, а ты отбиться не сможешь? А если ты там влюбишься в какого-нибудь иностранца, и он завербует тебя в свою сектантскую веру? Ты готова променять вот это все, – парень горестно обводит рукой, словно в улье жужжащих студентов, снующих по коридору в поисках неизвестных приключений, смеющихся друг над другом и ставящих подножки первокурсникам на потеху публике, – на какого-то мажора заграничного? А я? Обо мне ты подумала? А о нашем доме? Пятерых детях? Местом под солнцем, в крайнем случае?

Девушка устало возводит глаза к потолку, складывая руки на груди, и опирается бедром о высокий подоконник. Так и вижу все ее мысли, словно наяву: «лучше бы я никогда с ним не встречалась и жила сейчас припеваючи, не зная таких слов как «нервотрепка» и «выкачивание жизненных сил с помощью мучительно нудных споров». На ее месте, не будь я знаком с этим парнем больше пяти лет, думал бы точно так же.

– Что? Нечего ответить? – плюясь в разные стороны своим скромным обедом, продолжает наседать Козлов, заставляя девушку шепотом начать считать до десяти. – Правда глаза колет? То-то же! Нечего на иностранцев засматриваться, когда у тебя есть я и Санек.

Ну, с этим я бы поспорил…

– Ты? – возмущенно вопит Ленка, хватая ртом воздух, словно карасик, выброшенный на берег, не в силах придумать оправдание. Хотя, судя по лихорадочному блеску глаз, ответ в ее арсенале грубых словечек все же находится. – Да уж лучше какой-нибудь индус православный, чем такой извращенец как ты!

Вау… Мое почтение, Елена Станиславовна. Так моего друга уже давно никто не затыкал. Единственный минус, конечно, это падающие крошки запеченного творога на мои черные кроссовки, но и это можно благополучно пережить, если думать о девушке, что все выходные не выходила из головы.

Какое же это странное чувство: видеть ее весь день рядом и не мочь прикоснуться. Видел ее на работе, когда она прогуливалась с братом. Всю ночь строчил ей сообщения, как ненормальный, признаваясь в своих чувствах и требуя скорейшей встречи, чтобы просто обнять и урвать хотя бы один мимолетный поцелуй. А сегодня утром не сдержался и наплевал на всякое приличие, утягивая девчонку в ту секунду удовольствия, что нравилась нам обоим.

Невероятно красивая, нежная, чувственная… Это все про нее, и я бы никогда не смог променять это на что-то менее стоящее. Эта девушка и правда стоит того, чтобы за нее бороться всеми возможными способами.

Вот только я был готов ко всему, кроме того, что какой-то странный парень в утепленной косухе и кожаных штанах будет приставать к ней средь бела дня на моих глазах! Широченный, словно шкаф, с отросшей более чем трехдневной щетиной, и лыбу давит так, будто является собственником приватизированного имущества.

На заднем фоне ребята продолжают цапаться, как кошка с собакой, но мне сейчас совершенно не до них. Не тогда, когда они мне мешают в ответ размахивать рукой Солнцевой в приветствующем жесте и мысленно убивать противника, привлекшего к себе все ее внимание.

– Ребят, шли бы вы… – шиплю сквозь зубы, не отрывая взгляда от развернувшейся картины, – куда подальше! Весь мозг запудрили своей любовью…

– Это у кого тут любовь!.. – возмущенно тянет друг, но, заметив мою полнейшую отрешенность от своей персоны, тут же устремляет свой взгляд в ту же сторону, что и я. – А ты чего? Что-то случилось?

Какой же глупый вопрос с его стороны. Знал бы он, как у меня все кипит внутри от желания прервать их болтовню и утащить девушку из здания как можно скорее. Сводить на свидание, угостить чем-нибудь вкусным. А не вот это вот все!