Девушка уходит в самый центр, дергая мои руки в разные стороны, и подпрыгивает в такт сменившейся зажигательной мелодии, на что все вокруг начинают одобрительно присвистывать. В приглушенном свете она будто сияет, заражая своим озорством и задорностью и как бы сильно я не любила танцевать, ей хочется подыграть.
Хочется так же раскрепощенно прыгать в разные стороны, подняв руки вверх, прикрыть глаза и отдаться выброшенному на пару минут в кровь адреналину. В центре душно, хочется стянуть с себя утепленный джемпер и ощутить необходимую прохладу, но светить нижним бельем на трезвую голову кажется невероятно странной идеей, поэтому остается лишь смириться с безысходностью и ненадолго забыться, привыкая к приятному головокружению и ощущению нереальности. Со временем люди вокруг перестают смущать, кажется, будто я осталась одна, и теперь можно творить все, что душе угодно, пока талию обвивают теплые ладони, даря ощущение защищенности и безопасности…
Подруга тепло выдыхает мне прямо в ухо, пуская мурашки по всему телу, а на губах расцветает блаженная улыбка от удовольствия. Щеки невольно наливаются жаром, сердце громко бьется аж в горле, заглушая тяжелые басы сменившейся мелодии, а ощущения от хватки становятся едва уловимо болезненными. Легким прикосновением руки хочется прикоснуться к тонким пальчикам и попросить сбавить обороты, ожидая в ответ одобрительный хмык и понимание. Вот только вместо аккуратных костяшек и гладкой бархатной кожи, что должна была быть здесь всего секунду назад, под ладонями чувствуются грубые, наверняка сбитые костяшки, покрытые ощутимой тонкой коркой запекшейся крови. Пелена блаженства сразу же спадает с глаз, сердце в груди замирает, как и прервавшееся дыхание, а ладони цепко впиваются в чужие руки, из-за чего слышно едва уловимое шипение.
С одной стороны, хочется продолжать делать вид, будто ничего и не произошло, надеясь, что мужчина, а это точно он, самостоятельно отлипнет, понимая невербальные намеки на завершение банкета, а с другой… Какое вообще право имеет этот наглец, лапать первую попавшуюся девушку, не дающую на это своего согласия?! Понятно, что знакомства в клубах, барах и так далее построены именно на этом принципе, но… Но… Но! Этого должно быть достаточно для весомого аргумента в свою защиту.
Нарушитель идеального вечера даже не сопротивляется на мои попытки развернуться в его руках, в конце лишь теснее прижимая к себе и внимательно разглядывая от макушки до самых пят. Голубые… Ярко-голубые глаза смотрят сверху вниз в упор и не мигают, затягивая в омут пленительной красоты самого чистого небесного цвета, что я когда-либо видела. Темные волосы небрежно взъерошены в разные стороны, создавая ощущение, будто голова оказалась только что оторвана от подушки, а пара волосинок откинутой назад челки спадает на густые брови, изогнутые в удивлении. На идеально ровной коже красуется пара едва заметных темных родинок под слегка влажной нижней губой. Под ладонями, уложенными на чужую грудь, обтянутую темной хлопковой футболкой, ощущается сплошная твердость, от чего хочется проверить ее упругость, надавив ноготками на обнаженную поверхность.
В голове возникает внезапная мысль заходить в это заведение почаще, а то это уже второй молодой человек, от взгляда на которого подкашиваются коленки, а кончики пальцев покалывает от желания прикоснуться. И возможно, я бы сделала это, если бы всю сложившуюся картину первого впечатления не испортила показавшаяся на невероятно ровных и пухлых губах ехидная ухмылка, которой обычно одаривает Егорова своих очередных мальчиков, не имеющих и шанса.
От неприятных ощущений по шее проходится ощутимый холодок, а ладони тут же сжимаются в кулаки от нестерпимого желания ударить его здесь и сейчас. Решил оскорбить, ничего не говоря? Захотел самоутвердиться, хлопая симпатичными глазками с невероятно длинными ресницами? Любит принижать девушек, выказывая полное неуважение к их существованию? Что ж, я тоже так могу!
Резко, в знак своим мыслям, притопнула ножкой, встряхнула головой, избавляясь от наваждения, и вытянула руки, отдаляя незнакомца от себя хотя бы на полметра, под внезапно опущенные руки и удивленный взгляд напротив. Футболка, обтягивающая подтянутый торс с чуть выступающими мышцами пресса, и темные джинсы, творящие то же самое с бедрами, продолжали завораживать взгляд, мешая здраво мыслить и мысленно посылать парня на все четыре стороны. Идеальные черты лица, модная стрижка, белоснежные кроссовки на высокой подошве – все это прям мечта любой, но уж точно не моя.
– Что, думал, запрыгну к тебе на шею и сразу же отдамся? – ядовито, будто змея, выплескивающая свой яд на очередную жертву и жаждущая ее скорейшей кончины.
Парень внимательно разглядывает в ответ, проводит пятерней по волосам, убирая спадающие на лоб пряди, и громко выдыхает, разрешая вырваться в конце тихому смешку. На губах расползается уже знакомая ухмылка, ладони убираются в передние карманы тесных джинсов, и от этого действия незнакомца пошатывает из стороны в сторону, но он героически идет исключительно вперед, хищной поступью приближаясь и совершенно не обращая внимание на мои все еще вытянутые руки.
– Ну почему же думал? – От парня веет еле заметным неприятным запахом алкоголя и сигарет, который раньше я не заметила, и от этого хочется отвернуться, чтобы полной грудью вдохнуть более приятные ароматы витающего в воздухе многообразия парфюмов. Но схватившие за подбородок пальцы и наклонившееся вперед лицо не дают сделать задуманное, больно сжимая и взглядом удерживая на месте от резких рывков. – Я до сих пор этим занимаюсь. И я уверен, что ты совершенно не против этого, раз стоишь здесь и не сбегаешь. Вы же поначалу все такие: ломаетесь, строите из себя саму невинность, а потом взглядом умоляете взять все здесь и сейчас. Ну и? Сколько ты хочешь?
Ответить нечего, в голове твориться полнейший бардак. Девятнадцать лет живу и в который раз убеждаюсь, что все мужики, кроме отца и брата конечно же, в нашем мире самые настоящие козлы! От его слов чуть ли глаза на лоб не лезут, мозг кипит от избытка буквально выплюнутой мне в лицо информации о себе, а сумасшедший хохот так и хочет вырваться наружу, что даже живот закололо от напряжения. Так вот я какая, оказывается…
Звонкая пощечина оглушает, кажется, не меня одну, прозвучав в полнейшей тишине при переходе заводной композиции на тихую фоновую. Рядом стоящие девушки прикладывают ладони к раскрытым в удивлении ртам, смотря во все глаза то на меня, то на незнакомца, держащегося за пострадавшую кожу лица. Молодые люди болезненно щурятся, представляя себя на его месте, что б ее, мужская солидарность, а вдалеке знакомый бармен, от шока лупая глазами, показывает весело щебечущей Нике на происходящее.
Руку жжет до защипавших глаз, изнутри трясет от злости, которую хочется выплеснуть на всех вокруг и тем более на ошалевшего паренька, все так же согнутого в позе «зю» и хватающего ртом воздух, словно гупешка в любимом аквариуме брата.
– Т-ты че творишь?!
– Я – заслуженно бью, а вот ты какого хрена меня оскорбляешь? – процедила сквозь сжатые зубы, сжимая кулаки как можно сильнее, чтобы лишний раз не пускать их в ход, а то только судебных разбирательств со снятием побоев мне и не хватает для полного счастья.
Молодой человек убирает ладонь от пострадавшей щеки, выпрямляется и смотрит как-то грозно, я бы даже сказала – злобно, от чего по спине бегут крупные мурашки, заставляя поежится от нехорошего предчувствия. Взгляд напротив кажется ледяным, пробирающим до костей, а походка становится в разы уверенней, будто и не шатало его пару минут назад.
– Хочешь сказать, что тебя незаслуженно оскорбили? Что, какая-то особенная?!
Парень больно хватается крупной ладонью в мое предплечье и, несмотря на все возможное в данной ситуации сопротивление, тащит в темный коридор, где находятся лестница на второй этаж, двери в санузел и подсобное помещение. Он расталкивает стоящих на пути посетителей, больно тянет за собой, пока я заплетающимися ногами стараюсь не навернуться на ходу, совершенно не обращая внимание на обеспокоенную подругу, что-то быстро говорящую собеседнику по телефону.
