Ну и бардак он тут развел! С неудовольствием разглядываю брошенные кое-как джинсы, футболку, грязные кроссовки валяются на полу шкафчика. Порядок тут что-ли навести? Я хоть и не фея чистоты, но при таком раскладе у нас скоро тараканы заведутся. Один яблочный огрызок, сиротливо воткнутый в кипу вещей чего стоит.

Ладно, черт с ним, разберусь потом. Аккуратно пристраиваю коробочку с наушниками на полку рядом со злополучным огрызком и с удовольствием разглядываю светло-желтые стены тренерской раздевалки.

Могла ли я подумать год назад, что буду сама красить стены, забивать гвозди и отвинчивать шурупы, помогая делать ремонт в старом заброшенном здании в центре спального района крупнейшего города на юго-западе России?

Честно говоря, встреча с Игорем меня просто спасла. Последний год бессонных ночей, когда дочка болеет, а мне приходилось работать за компьютером одной рукой, другой укачивать дочь, меня вымотал очень сильно. Да и Виталик не давал отдохнуть. В то время, когда выздоровевшая Леська проводила время в детском саду, я бегала по разным инстанциям доказывая всем, что я хорошая мать и могу содержать своего ребенка. Виталик не оставлял меня в покое даже после развода.

Когда пришла весть о смерти бывшего мужа, я не заплакала.

Не плакала я и когда на гроб с его телом посыпалась кладбищенская земля. Даже вой безутешной матери Виталика меня не тронул. Словно в прострации я уходила с кладбища, пешком через весь город добралась до дома и упала спать в квартире подруги, где мы с Леськой жили после моего побега от мужа.

Как же я была удивлена, когда через пару дней мне позвонил нотариус и пригласил на оглашение завещания Виталика. Бывшая свекровь возмущалась такому раскладу, но я была непреклонна: все продать. Не хочу ничего, чтобы напоминало мне об отце моей дочери. Она будет помнить о том, что он погиб героем на задании.

Я помню, как мы с Игорем спорили на счёт цвета стен, ругались с прорабом и рабочими. Я собственноручно шпаклевала и красила стены. Настаивала на светло-желтом цвете стен и зелёных шкафчиков. Искала в интернете мебель, договаривалась о скидке, контролировала поставки. Я столько сил вложила в этот проект!

"Олимп" — мое детище, и я не позволю его отобрать!

Закрываю дверцу шкафчика, кладу ключ в карман и меня тут же сметает смерчем, ураганом. Торнадо! И плавненько так прижимает к дверцам. В нос ударяет знакомый терпкий запах мускусных духов Матвея.

Властным движением он хватает меня за затылок и прижимается к моим губам. От шока не могу пошелохнуться. Голова кружится от его напора, пытаюсь глотнуть воздуха, но язык Матвея таранит мой рот и не даёт ни одной попытки к отступлению.

Стараюсь расслабиться, как учили на приемах самообороны. Матвей отвлечется и тогда я смогу ударить посильнее в уязвимое место.

Но он словно знает этот маневр, не даёт пошелохнуться, зацеловывает шею, обжигает дыханием холмики грудей. Когда только успел распахнуть кофту?

— Какая ты сладкая, — стонет мне в ухо, лаская языком мочку.

Собираюсь с силами и отталкиваю его, но эту гору с места не сдвинуть.

— Прекрати, — скулю тихо, но Матвей, увлеченный лапаньем моей попы, не слышит. Луплю его по плечам изо всех сил, и добиваюсь реакции. Тяжело дыша Матвей отстраняется от меня и с удивлением смотрит в глаза. Взгляд у него расфокусированный, словно пьяный. Но запаха алкоголя я не чувствовала, когда он меня целовал. Его от меня так повело?

— Отстань от меня, — шепчу сухими губами. Чувствую как жжет глаза и по щекам бегут горячие слезы. — Думаешь, если ты сильный, то тебе все можно? — шепчу тихо, отворачивая голову в сторону. Чувствую, как Матвей отпускает меня, проскальзываю между ним и дверцами шкафчиков. Спешу на выход, быстро перебираю ногами, стуча каблуками по плитке пола, запахиваю кофту, которую Матвей расстегнул в порыве страсти, не замечая, куда бегу. Слезы застилают глаза. Сердце бьётся в груди как сумасшедшее.

Что за день такой!

Ненавижу свою красоту, на которую все обращают внимание и никто не видит меня настоящую. Никому не интересен мой внутренний мир. Перед их глазами только кусок мяса, который можно трахнуть, потому что хочется.

Как же это достало!

И ведь со временем научилась отшучиваться на непристойные предложения, но в последнее время такие намеки выводят меня на истерику. Любое упоминание брака или отношений вызывают во мне тремор. Мне страшно, что я снова попадусь на эту уловку под названием "любовь".

Поэтому и согласилась стать любовницей женатого мужчины. Сашка хорош собой, на постоянные отношения не претендует, в сердце не лезет и это хорошо. А совесть? А ее можно заглушить как и все остальные чувства. Только просчиталась я немного с Сашей. Он в меня влюбился и этим разрушил свою жизнь.

Притормаживаю возле своего кабинета, открываю замок и рывком распахиваю дверь, громко захлопывая ее за собой. Присаживаюсь на небольшой уютный диванчик, который я выбила у Игоря из бюджета со скандалом и мольбами. Откидываю голову назад, стараясь выровнять дыхание и подавить истерику.

Я считаю, что в разводах из-за измены виновата не любовница, а сами муж и жена. Любовница — это следствие, а не причина. Со временем влюбленные отдаляются, перестают слышать друг друга, страдают от невнимания и ласки своего партнёра. Вот тут в отношениях появляется кто-то третий. Я ведь себя не оправдываю. Это просто статистика.

— Мил, что с тобой? — пробивается сквозь гул в ушах встревоженный голос Игоря. За предплечья крепко хватают горячие ладони.

— Ничего, — шепчу сипло, отворачиваясь.

— Мил, с тобой что-то происходит, но я не могу понять что. Расскажи мне, — просит тихо.

— Со мной все в порядке, — делаю глубокий вдох, скидываю руки Игоря со своих плеч и встаю с дивана.

— Может тебе к психологу сходить?

— Я сама психолог, — срываюсь я, направляясь к своему столу, который украшает вчерашняя корзина с алыми розами. Глаза мозолит, только гнев вызывает. Выкинуть их нужно к чертовой матери.

— Мил, поговори со мной, — голос Игоря становится тверже.

Подхватываю корзину одной рукой и поворачиваюсь к двери. Тяжёлая, зараза!

— Мил, — Игорь останавливает меня, не даёт пройти.

— Игорь, не сейчас, — несильно толкаю его, делаю шаг и тут же сгибаюсь от боли, потому что ударяюсь пальцами ног о тяжёлый ботинок Игоря. Резкая боль простреливает от пальца до голеностопы.

— Ай! — Подскакиваю на здоровой ноге, но не удерживаюсь на высоком каблуке и падаю на корзину. Она больно впивается в бок.

— Что тут происходит? — в дверях появляется запыханный Матвей. Его тут только не хватало!

— Оставьте меня в покое, — стону от боли, поднимаясь на ноги и хромая к дивану.

— Мил, дай посмотрю, — Игорь тут же оказывается рядом, и, когда я присаживаюсь на мягкую обивку, берет мою ногу за лодыжку, но я отталкиваю его руки.

— Сходи за "Диклофенаком", — громко и четко, словно отдает приказ, Матвей обращается к Игорю. Тот встаёт с колен и уходит. Его место занимает Матвей.

— Дай посмотрю.

— Это в твои обязанности не входит. Привязался на мою голову.

Но он меня не слушает, крепко обхватывает пальцами лодыжку, снимает босоножек и рассматривает пальцы ног.

— Если будешь брыкаться, то я скручу тебя, свяжу веревкой, а в рот засуну кляп. Тогда точно мешать не будешь.

— Ты свои эротические фантазии не озвучивай, пожалуйста.

— Я свои эротические фантазии воплощу с тобой позже, — парирует засранец.

— Я своего согласия не давала.

— Дашь.

— Я же сказала, что не дам. Ай.

— Потерпи немного. Так болит?

— Ай, — боль с новой силой простреливает ногу.

— Понятно, — констатирует Матвей.

— Доктор, я жить буду? — шучу я сквозь слезы.

— Будешь. Со мной. Долго и счастливо.

Его последняя фраза заставляют екнуть мое сердце. Фантазия тут же рисует картинку семьи, но я отгоняю эти мысли прочь. Не для меня это. Снова довериться мужчине, чтоб вступить в брак? Нет уж.