— О чем судачите? — мило так интересуется, присаживаясь на стул возле меня и запуская свои руки в кастрюлю с картофелем. Покрутив одну из них в руках, бросает обратно, расплескав воду на стол.

— Нужно руки мыть, прежде чем лезть к еде, — стараюсь вложить в свой голос как можно больше спокойствия и невозмутимости, но получается не очень.

— А ты такая чистюля? — кривится она.

— За гигиеной нужно следить.

— А то из письки закапает! — пьяно ржёт Игорь, салютуя нам бутылкой.

— Игореш, тебе уже хватит. Или проветрись, — мягко наставляет его Алена.

Ее муж послушно удаляется из дома. Я завидую из отношениям. Полное взаимопонимание. Игорь с такой любовью и обожанием смотрит на нее, что у меня пальцы на ногах поджимаются. Хочу, чтобы и на меня так же смотрели. Будто я центр этого мира. Его жизнь. Его страсть. Не Игоря, конечно, а другого влюбленного в меня мужчины. Интересно, а Матвей хоть немного в меня влюблен?

— А давайте поболтаем о мужчинах, раз тут одни девочки, — глаза Алисы загораются азартом. — Вот мой Матвейчик в постели такой зверь.

Девчонки молниеносно возвращаются к своим бытовым занятиям, кто картошку чистит, кто в кастрюльке на плите варево помешивает. Всем неловко, но никто не знает, как сбросить напряжение повисшее в кухне.

Ведь они видели, как несколько минут назад мы с Матвеем тискались и целовались, а теперь она во всеуслышание объявляет его своим мужчиной. Я не знаю тонкости их отношений, не знаю, как они познакомились, что между ними было. Но этот выпад я ей с рук не спущу. Не могу поверить, что Матвей мог так ее унизить, встречаясь с ней, и тиская меня на виду у всех.

— На одной постели никто далеко не уехал, — нарушаю тишину сварливым тоном. — В ней руля нет.

— У меня есть главное оружие молодость и красота. Хотя вам это уже не светит, — огрызается нахалка в ответ.

— Мои морщины освещают жизненный опыт, мудрость и наличие мозгов, — с большим усилием давлю в себе раздражение. Эта сучка не выведет меня из себя. Знаю я этот прием. Вывести из себя, а затем парировать обвинениями на каждое оправдание. — А тебе это увы не понять.

— Ты меня тупой что-ли назвала овца? — мгновенно загорается она. Алена в это время протягивает руку к ножу, лежащему возле кастрюли, и убирает его подальше.

— Овца ты, раз не понимаешь куда лезешь, — произношу с улыбкой, премиленько так хлопая глазками. Сработало.

— Сука! — она бросается на меня, сметая со стула, и заваливает на пол. Наседает сверху, лупя ладонями по голове. Закрываю лицо, скрестив предплечья, но ее удары достигают цели. В голове разливается тупая боль. Пространство вокруг пульсирует в унисон с биением пульса. Выбрасываю вперёд руку, хватая ее за волосы и заваливаю на пол возле себя, прикладывая черепушкой об паркет. Пару секунд на передышку, и теперь я наседаю на нее. Чувствую, как чьи-то сильные руки крепко обхватывают мою талию и приподнимают над полом, ставя на ноги. Фокусирую взгляд и вижу, как Матвей помогает этой сучке подняться. Волосы ее растрепаны, глаз заплыл. Это я такое сотворила? Никогда не участвовала в драках, считая это ниже своего достоинства. Видимо стоило дожить до тридцати лет, чтобы скатиться до уровня этой базарной клуши. Ведь намеренно спровоцировала меня! А сейчас ревёт белугой:

— Матвейчик, она на меня напала!

— Это ложь, — хладнокровно отбиваюсь, хотя внутри все кипит от злости. Хватаю ртом воздух, пытаясь потушить пожар в груди, но внутри все дрожит от ярости. Порвать эту дрянь как Тузик грелку.

— Разберемся, — коротко бросает он, осматривая лицо Алисы. Подходит к холодильнику, достает из морозильной камеры форму для льда и вываливает ее содержимое на вафельное полотенце.

Приложив полотенце к ее щеке, подходит ко мне, и берет в ладони мое лицо.

— Отстань, — раздражённо сбрасываю его руки и выбегаю из кухни. На свежий воздух. Туда, где нет этой раздражающей меня дряни. И чего это я так завелась? По больному прошлась девчонка. Сколько раз я стояла у зеркала в последние годы, пытаясь уловить ту невинность и наивность во взгляде, которые были ещё совсем недавно?

Только не выходит. Сколько не убеждаю себя, в том, что опыт перевешивает простодушие, с горечью понимаю, что на рынке невест я уже не котируюсь.

— Что ты ей сказала? — Матвей появляется внезапно и сразу начинает допрос с пристрастием. Делаю глубокий вдох, прежде чем ответить без истерики в голосе:

— Я не собираюсь перед тобой отчитываться.

— А-ну иди сюда, — хватает меня за локоть и уводит за дом. Туда, где на небольшой лужайке резвятся дети, бросая друг другу мяч.

— Что между вами произошло?

Настойчивости Матвея можно только позавидовать

— Она хотела меня обидеть. Я ей ответила. Мой ответ ей не понравился и она набросилась на меня, — рапортую как на допросе.

— А ты не могла как-то мягче ответить. Зная твой острый язычок… — Отвечает он с обаятельной довольной улыбкой, прислоняясь плечом к стене дома и переплетая руки на груди. Но я перебиваю его:

— А я ей не нянька, чтобы ласково журить за пакости. — С каждым моим словом его взгляд мрачнеет. — Она совершеннолетняя дееспособная девушка которая должна отвечать за свои слова и поступки. А если тебя так беспокоит это, то научи свою девушку не соваться в воду, если не умеет плавать. Пусть на бережку поплескается, опыта наберётся, — мой тихий голос так и отравляет ядом.

— Она не моя девушка, — удивленно возражает Матвей.

— Я твой деловой партнер и я требую к себе уважения, — не слушаю его оправданий, выставляю указательный палец перед его лицом. — И мой тебе совет: не допускай нашей с ней встречи, иначе я изведу ее. Буду провоцировать, такова моя коварная натура, доводить ее, и каждое ее слово, каждый жест, каждый взгляд буду использовать против нее.

— Жестокая ты, — усмехается он, ловя мою руку и поднося ее к своим горячим мягким губам.

— Я не овца безвольная, чтобы терпеть унижение. Я не позволю себя обижать. Ни словесно, ни физически, — вырываю руку обратно и засовываю в карман шорт.

— Я тебя понял. Кто тебе сказал, что она моя девушка?

— Она это обьявила при всех, — захлебываюсь возмущением. Брови Матвея взлетают вверх.

— Я с этим разберусь.

— Ну разберись. И прежде чем меня тискать, определись, с кем ты! Ты спал с ней! — заявляю с уверенностью, видя, как паника гаснет в его глазах, сменяясь невозмутимостью.

— И что? Это было один раз.

— И ты притащил ее к нам!.. Поверить не могу.

— Мил, это было до того как… — умоляет меня, пытаясь притянуть к себе за талию, но я увертываюсь. — Я поговорю с ней, — тихо добавляет он, видя, что его уловки на меня не действуют. — А ты что ревнуешь?

— Вот ещё!

— Ревнуешь — ревнуешь, — радостно убеждает он, сметая мое сопротивление и вжимая меня за талию в свой твердый торс.

— Слишком много чести, — фыркаю я, уворачиваясь от поцелуя. — Поговори с ней, иначе я за себя не ручаюсь, — произношу ворчливо, отталкивая его и направляясь к детям.

Отменной кухарки сегодня из меня не выйдет. Да и хрен с ним! Как же меня бесит, что он защищает ее. Потому что она молодая наивная дура. А я что — баба Яга что-ли?

— Чем занимаетесь? — ласково спрашиваю дочь.

— Мама! — радостно кричит она, врезаясь в мои колени. — Мы игаем мяч!

— Можно с вами?

— Да! — радостно кричат дети.

Вот что меня успокаивает и дарит радость. Общение с детьми. Они честнее и искреннее взрослых.

У вас было такое, что вы увидели ее и мир замер? Остались только вы вдвоем. Звуки погасли, в ушах стоит звенящая тишина и только ее взгляд имеет значение. Зелёно-карие выразительные глаза, в которых плещется твое предназначение.

Я никогда не верил в любовь с первого взгляда. Думал, что это способ оправдать вожделение, страсть к новизне. Смеялся над этой нелепостью.

Со мной это случилось, когда я подхватил упавшую на пороге в кафе девушку.