— Но… но я же замужняя женщина. Может, Дэвид меня и обманул, но ведь свидетельство о браке должно что-то значить?
— Уже нет, мисс Томпсон. — Эндрю спокойно садится напротив меня и протягивает пачку бумаг. Мои руки дрожат, когда я беру их, а глаза сканируют заголовок. — Свидетельство о разводе, — гласит надпись, а внизу страницы стоят официальные печати и подписи.
Мое сердце замирает.
— Но как это… вообще возможно?
— Давайте просто скажем, что у нас есть свои способы в отношении определенных… судебных процессов. — Эндрю заставляет себя улыбнуться.
Уставившись на Виктора, резко встаю: — Ты что, с ума сошел?
Пытаюсь успокоиться, когда Виктор подходит ближе, его аура излучает смесь опасности и контроля. Он останавливается рядом со мной.
— Котенок, безумие в том, что ты вышла замуж за человека, не имея ни малейшего представления о том, кто он на самом деле, — говорит он тихо и спокойно.
Я не могу сдержать слез, которые начинают течь. Он прав. Весь мой брак, все было гребаной ложью.
— Но… почему я? — удается спросить сквозь рыдания, вытирая слезы. — Почему…?
— Потому что, — ледяным тоном произносит Виктор, наклоняя мое лицо к своему, — ты всего лишь пешка. А теперь? Ты — собственность Морозовской Братвы.
Я наблюдаю за ней.
С лица исчезает вся теплота, а розовые губы стали бледными и дрожат от страха. Я не могу не почувствовать всплеск удовольствия от этого зрелища, зная, что это как раз то, что мне нравится.
Блядь, я хочу попробовать на вкус эти дрожащие губы, насладиться ее страхом и сделать его своим собственным.
— Брат... вы? — заикаясь, лепечет она, ее губы слегка приоткрылись в шоке.
— Да. Братвы, — подтверждаю я, окончательно отпустив ее лицо.
Она прищуривается.
— Мафиози и гангстеры, как... Крестный отец? Лицо со шрамом? — Пытаясь сдержать слезы, она в конце концов начинает фыркать, ее дыхание сбивается с каждым сдавленным всхлипом.
— Именно так. Но мы настоящие. А не какая-то голливудская фантазия, — наблюдаю, как она переваривает мои слова.
Нервно проведя языком по губам, пытается проглотить нарастающий комок в горле.
— Это должно быть шутка. Это просто должно быть какая-то шутка, — шепчет она, смятение написано на ее красивом лице.
Я позволяю ей на мгновение осмыслить мои слова, наблюдая, как ее глаза расширяются от недоверия и осознания.
— Это не простая афера, Лаура, — говорю резко, убедившись, что она понимает всю серьезность ситуации. — Дэйв Янковски в большом долгу перед нами, — Морозовской Братвой. Он задолжал нам целое состояние.
Взгляд Лауры заостряется, в голове что-то щелкает. У нее такой взгляд, будто она соединяет точки, губы сжались в тонкую линию, сдерживая бурю слов или, может быть, просто поток вопросов.
Ее голос дрожит, когда она говорит: — Дэвид... он был связан с мафией, не так ли?
— Да, — холодно подтверждаю я. — И он задолжал нам два миллиона долларов. И когда он не смог расплатиться, он использовал тебя в качестве залога.
— Что? — Она задыхается, ее рука взлетает вверх, чтобы прикрыть рот, глаза расширяются от шока. — Что это значит?
Я не могу не испытывать волнения, наблюдая за тем, как медленно нарастает ее страх.
— Это значит, что он продал тебя нам, Лаура. — Я смотрю на нее, не упуская ни одной эмоции, промелькнувшей на лице. — Теперь твоя жизнь принадлежит Братве Морозовых.
Наблюдать за тем, как растет ее страх, — извращенное удовольствие; это тот вид контроля, к которому я привык.
— Он... продал меня? — голос немного дрожит, на лице написано недоверие.
— Это то, что он сделал. — Я наклоняюсь, убедиться, что она поняла каждое слово. — Для него ты была лишь способом списать долги. Ничего личного.
— Ты что, с ума сошел? — Она уже почти кричит, на ее лице смесь шока и гнева. — Как это я должна оплачивать долги Дэвида? Это не имеет никакого смысла. Я не должна расплачиваться за его ошибки, — огрызается Лаура. — Ты не можешь просто требовать чью-то жизнь, как будто она принадлежит тебе.
Возвращаюсь в свое кожаное кресло, чтобы прояснить реальность нашего мира.
— В нашем мире обычные правила не действуют. Юридический мир, за который ты цепляешься, — не здесь. В Братве Морозова долги — это не просто цифры. Они связывают семьи, судьбы и, да, даже невинных. Долги Дэвида — теперь твои. Так устроен наш мир.
Челюсть Лауры сжимается, что свидетельствует о разбушевавшейся внутри буре.
Эндрю делает шаг вперед и протягивает Лауре контракт.
— Мисс Томпсон, в ваших интересах подписать его сейчас.
Она пытается оттолкнуть его, прикладывая к этому реальную силу.
Но Эндрю, не растерявшись, быстро ловит контракт, пока тот не упал. Уверенной рукой он кладет его обратно перед ней.
— Это не издевательство. Это ваш выход.
— Вы не можете просто заставить кого-то выйти замуж! — Она крепко сжимает кулаки, дышит так, будто пробежала милю. Ее глаза разгорелись и смотрят на меня.
Боже, как она сексуальна, когда злится. Но пришло время напомнить ей, кто здесь главный.
— Послушай, — яростно шепчу, — это не сказка, и я не принц, который придет тебя спасать. Но я тот человек, который может сделать так, что все твои проблемы исчезнут. Пуф, — щелкаю пальцами, и в тишине комнаты раздается резкий треск.
Она снова смотрит на контракт, и цифры, наверное, пляшут в ее голове. Отремонтированный книжный магазин, жизнь без долгов... Это чертовски привлекательная золотая морковка.
— Ты не можешь просто купить все, Виктор, — говорит она.
— Ты действительно так думаешь? — уголок моего рта дергается вверх в ухмылке.
— Я... да, — делает паузу, закусив губу, явно размышляя над решением, в глазах мерцает неуверенность.
— У тебя действительно нет выбора, — медленно затягиваюсь сигарой. — Подпиши контракт, или все станет намного хуже. У тебя нет выбора.
— Нет выбора?
Она движется к двери с вновь обретенной решимостью.
Но Миша просто встает перед ней, полностью преграждая путь.
— Беги, и твоя подруга Серена и ее семья поплатятся за это, — его взгляд не отрывается от ее лица, когда он приближается к ней, заставляя Лауру сделать шаг назад.
— Ты! — Она поворачивается ко мне, гнев и страх смешиваются на залитых слезами щеках. — Оставь Серену в покое!
А, вот он, страх, который я хочу увидеть.
— Подпиши бумаги, Лаура, — холодно заявляю я, протягивая ей контракт.
Она вздрагивает от моих слов, ее тело напрягается, как у загнанного в угол животного.
— Ты чудовище! — рычит она.
— Возможно, — безразлично пожимаю плечами. — Но я чудовище, которое держит свое слово.
Блеск страха в глазах только подогревает мое удовлетворение. Я поворачиваюсь к Мише с холодным приказом: — Приведи ее сюда.
Тело Лауры дрожит, когда Миша крепко берет ее за руку и ведет обратно к месту, где сидит Эндрю.
— Кто ты, черт возьми, такой?!
— Можешь называть меня волком, зверем или как угодно, — говорит он. — Но теперь ты должна подписать этот гребаный контракт, как просил босс. — Он подталкивает ее к дивану, где сидит Эндрю.
Лаура колеблется, взгляд мечется между контрактом и стоическим лицом Эндрю, а затем возвращается ко мне.
— Мисс Томпсон, — начинает Эндрю, прочистив горло, чтобы сделать акцент, — подписывая этот контракт, вы соглашаетесь со всеми нашими условиями.
— Я никогда не соглашусь ни на что из этого!
— Это лучший вариант, — говорю, бросая на нее взгляд.
— Я тебя чертовски ненавижу, — выплевывает она.
Она знает, что загнана в угол, выхода нет, и все это направлено на меня.
Пожимаю плечами, изображая спокойствие. Но, черт возьми, слышать, как она говорит, что ненавидит меня? Это как нож в кишки.
Какого хрена? Почему меня это вообще волнует?
Дрожа, она осторожно переходит на последнюю страницу контракта и ставит свою подпись на пунктирной линии, а по ее щеке скатывается единственная слеза.
