— Я не твой гребаный котенок.

Смеюсь, глубоким и горловым смехом. Боже, какая она вздорная. Это только заставляет меня хотеть ее еще больше.

— Это мы еще посмотрим, — бормочу, подходя ближе.

Она отступает, но бежать некуда. Я загнал ее в угол, зажав между собой и стеной.

Наклоняюсь, мои губы касаются ее уха: — Знаешь, мне всегда нравился вызов.

Она дрожит, и я практически чувствую, как по ее коже бегут мурашки.

— Пошел ты, — шепчет она, но в ее словах нет тепла.

— Ммм, может быть, позже, — поддразниваю, покусывая мочку ее уха. — Если ты будешь хорошей девочкой.

Она издает звук, нечто среднее между вздохом и рычанием, и он устремляется прямо к моему члену.

Отстраняюсь, чтобы посмотреть ей в глаза: — Но сейчас у нас есть дела, которые мы должны обсудить.

Провожу большим пальцем по ее нижней губе, размазывая кровь. Ее и мою.

— Ты поможешь мне, Лаура, — мой голос низкий и властный. — А взамен я дам тебе все, о чем ты когда-либо мечтала.

Ее глаза обшаривают мои, ища подвох.

— И что же это?

Я улыбаюсь, медленно и опасно.

— Я, конечно.

Она закатывает глаза, с ее губ срывается насмешка: — Знаешь, ты мог бы просто вежливо попросить меня. Слышал когда-нибудь о смс-сообщениях? — Ее руки прижимаются к моей груди, это слабая попытка оттолкнуть.

Но во взгляде мелькает намек на желание, которое не может скрыть. Он мгновенно исчезает.

— Зачем… зачем похищать меня? — Слова вырываются у нее с гневом, но с оттенком любопытства.

— Ну… — колеблюсь, зная опасную истину, что у нее могут быть и другие враги, скрывающиеся в тени. Но сейчас не время раскрывать это. Пока не время. Есть загадка прошлой ночи, которая требует решения.

Ее следующие слова застают меня врасплох, совершенно неожиданно: — Подожди… не может быть, но… но ты серьезно говоришь, что влюблен в меня по уши?

Я откидываю голову назад, поднимаю брови, сдерживая смех.

— Я имею в виду, у нас была потрясающая ночь вместе, но неужели тебе пришлось прибегнуть к похищению и переодеванию? Это что, какая-то извращенная шутка? — спрашивает она.

Извращения? О, милый котенок, ты еще ничего не видела.

— И… где моя одежда? — спрашивает она, прищурившись.

Я пожимаю плечами, не обращая внимания.

— Выкинули. Служанки избавились от нее.

— Выкинули? С какой стати им это делать?

— Приказ Ксении. Она не выносит ничего, что считает некрасивым, — объясняю я, замирая. — Вкусы у Ксении… специфические.

Она смотрит на меня так, будто у меня выросла еще одна голова.

— Как ты можешь не видеть в этом безумия? Похитить меня, нарядить, как куклу, в шелковую сорочку? — ее голос повышается в недоумении.

Ладно, признаю, с ее точки зрения это должно быть звучит как безумие. Но, черт возьми, забавно наблюдать, как она пытается все это переварить.

Я не могу отвести от нее глаза: она чертовски великолепна, как ее тело облегает сорочка, поглощает мой разум мыслями о том, чтобы трахнуть ее без стеснения, вонзаться в нее, пока она не выкрикнет мое имя. Я хочу швырнуть ее на диван и оставить на коже синяки, пока она не взмолится о пощаде. Я не могу перестать представлять себе все способы, которыми могу заставить ее стонать и извиваться подо мной. Я хочу шлепать ее до тех пор, пока она не закричит от удовольствия, а потом продолжать до тех пор, пока она не превратится в дрожащее месиво.

Сука, соберись, чувак. Ты ведешь себя так, будто никогда не видел женщину.

— Я тебе не игрушка, чтобы со мной играть, — шипит она сквозь стиснутые зубы.

Я ухмыляюсь, проводя пальцем по ее подбородку: — Нет, это не так. Ты гораздо больше, чем игрушка.

Она вздрагивает от моего прикосновения.

— Что… что тебе от меня нужно?

— Сядь, Лаура, — говорю низким, но твердым голосом.

— Заставь меня, — бросает вызов, искушая меня еще больше.

Мой член пульсирует в ответ, пока я пытаюсь успокоиться и восстановить контроль над своими первобытными желаниями.

Мои губы находятся в нескольких сантиметрах от ее, и я чувствую страх и желание, исходящие от нее волнами.

Голос переходит в низкое рычание, когда шепчу: — Если ты будешь продолжать в том же духе, то получишь хорошую порку по киске.

Одна только мысль об этом заставляет мое тело трепетать от плотского предвкушения, а руки — чесаться от желания применить наказание, которого она жаждет.

Ее глаза расширяются от шока, но она послушно садится на диван, понимая, кто здесь хозяин.

Я ухмыляюсь. Этот раунд, как и все остальные, принадлежит мне.

— Теперь, — продолжаю, пытаясь перевести наше общение на более ровную почву, — я думаю, мы можем быть полезны друг другу.

— Каким образом? — в голосе звучит замешательство, а брови сведены вместе.

— Похоже, ты утопаешь в долгах, котенок, — замечаю я. Мы встречаемся взглядами, и продолжаю: — А мне нужна жена.

Наблюдаю, как она приоткрывает губы, а затем плотно их сжимает.

Ее ресницы, длинные и загнутые, бьются в бешеном ритме, отражая шок, который, вероятно, рикошетом проносится в ее мозгу.

— Ты…? Ты что, издеваешься надо мной? — Слова вырываются у нее с недоверием, глаза расширены от смущения и гнева. — Кто дергает тебя за ниточки для таких больных шуток?

— У меня нет времени на шутки, котенок, — фиксирую взгляд на ней, позволяя молчанию затянуться, и в моей челюсти тикает мускул от усилия сохранить спокойствие. — Хочешь верь, хочешь нет, но я могу помочь тебе расплатиться с долгами, отремонтировать книжный магазин. Восстановить страховой полис…

Она насмехается, ее неверие витает между нами: — Верно, и я полагаю, в следующий раз ты заявишь, что ты какой-то миллиардер, глава мафии, который неравнодушен к дамам, попавшим в беду?

— Да, но давай проясним одну вещь — я не занимаюсь «слабыми местами». Я заключаю сделки. И прямо сейчас ты находишься в выгодном положении, чтобы заключить со мной одну из них.

— Ты шутишь, — лепечет она, ее голос слегка дрожит от страха и вызова.

Затем ее брови нахмурились в замешательстве.

— Погоди, то есть ты хочешь сказать, что ты какой-то большой босс мафии, да? А я должна быть королевой Англии? — насмехается она, явно не веря в это. — Я не понимаю, во что ты играешь, но похищать меня? Ты просто напрашиваешься на неприятности…

Я не могу удержаться, чтобы не посмеяться над ее наивностью.

— О, горячая штучка, — снисходительно говорю я, — каких проблем, по-твоему, боится такой мужчина, как я?

Она заметно потрясена, но пытается скрыть это гневом.

— Меня не волнует, будешь ли ты баллотироваться в президенты в следующий раз, но если серьезно, просто найди мою одежду и отпусти меня, ладно? Я никому не проболтаюсь.

Я наклоняюсь, на моих губах играет лукавая улыбка.

— Думаешь, все так просто? Просто уйти и сделать вид, что ничего этого не было? Котенок, ты никуда не уйдешь, — мой взгляд дает понять, что спорить со мной — не вариант.

Ее глаза расширились от ужаса, когда она поняла, что происходит.

— Но… мои друзья заметят, что я пропала. Они вызовут полицию.

Я приподнимаю бровь, забавляясь.

— И ты думаешь, что полиция будет искать тебя? — Моя ухмылка расширяется. — Ты даже не знаешь, с кем столкнулась.

— Я… Я… — начинает Лаура, голос дрожит.

Я не даю ей шанса. Резко вклиниваюсь в разговор: — Никаких «нет», Лаура. Все просто. Если ты дорожишь своей единственной подругой Сереной Флорес и ее семьей, — я опускаюсь на кожаный диван напротив, слегка наклонившись вперед, — ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу.

Блядь!

Странное чувство — использовать ее лучшую подругу в качестве рычага давления. Я знаю, что это грязный ход, удар ниже пояса, но это то, что я должен сделать.

Она открывает рот, потом закрывает, борьба вытекает из нее. Я задел нерв.

— Видишь ли, Лаура, ты попала в гораздо более глубокую передрягу, чем думаешь, — говорю я, и мой тон чуть смягчается. — Но я предлагаю тебе выход. Сделку.