— Алфавиту?

— Да. От А до гребаной Я.

Квинлан сжимает мою руку, смотрю на цифры в верхней части экрана, отсчитывающие оставшиеся круги.

Десять.

Десять кругов, чтобы пройти через гамму эмоций — нервных, возбужденных, неистовых, полных надежды, влюбленности — то же самое, что я испытывала последние двести тридцать восемь кругов. Я стояла, сидела, ходила, кричала, молилась, и мне приходилось напоминать себе дышать.

— Он справится, — шепчет мне рядом Квинлан, сжимая мою руку чуть крепче, и хотя я согласна с ней — что Колтон выиграет заезд, и его возвращение в гонки будет триумфальным — я не произношу этого вслух, слишком боясь сглазить результат.

Смотрю вниз, где Бэкс украдкой разговаривает с другим членом команды, их головы так близко, что почти соприкасаются, они строчат что-то на листе бумаги. И я не очень разбираюсь в гонках, но знаю достаточно, чтобы отметить их обеспокоенность тем, что подсчитанный ими запас топлива настолько мал, что на последнем круге Колтон может буквально ехать на паровой тяге.

Смотрю, как уменьшается число кругов, мой пульс учащается, а сердце надеется, что оно достигнет пяти.

— К тебе с внешнего круга быстро приближается Мэйсон, — говорит споттер, в его обычно невозмутимом голосе слышится тревога.

— Принято, — все, что Колтон говорит в ответ, в его голосе резонирует сосредоточенность.

— Он сейчас догонит! — кричит споттер.

Смотрю перед собой на монитор, видя увеличенную версию того, что происходит на трассе, и мое тело напрягается в ожидании, когда массы металла, соревнуясь на безбожных скоростях, влетают в третий поворот. Клянусь, все в пит-боксе наклоняются вперед со своего места, чтобы рассмотреть поближе. Сжимаю кулаки и поднимаюсь на цыпочки, словно это поможет мне увидеть больше, быстро посылая свои молитвы Колтону, когда Мэйсон бросает ему вызов.

Слышу гул толпы одновременно с тем, как возвращаюсь глазами к монитору, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как их шины соприкасаются, как Мэйсон перестраивается и врезается в стену справа от него, в то время как машину Колтона разворачивает на асфальте от силы их касания.

Все в пит-боксе мгновенно вскакивают на ноги, тот же самый звук с другого трека обрушивается на нашу нервную систему. Прикрываю рот руками, и высовываюсь из открытого наблюдательного пункта, чтобы посмотреть на трек.

— Колтон! — кричит Бэкс, а я ахаю, ярко-красную машину бесконтрольно выносит на апрон (Прим. переводчика: апрон — плоская часть трассы, отделяющая внутреннее поле от наклонного виража). Обычно Колтон отвечал мгновенно, но в радиоэфире царит абсолютная тишина. И я думаю, что в это мгновенье маленькая часть меня умерла. Крошечная частица навсегда утрачена осознанием того, что беспокойство и воспоминания о безумных душевных переживаниях от аварии Колтона, всегда будет присутствовать со мной всякий раз, когда я буду видеть дым или взмах желтого флага (Прим. переводчика: желтый флаг показывают, если на трассе возникает опасность).

Вижу, как Бэккет тянет бейсболку за козырек, не сводя глаз с трека. Сейчас моим телом правит тревога, и все же я по-прежнему чувствую те семена уверенности, которые Колтон посеял ранее, готовые пустить корни и прорости. И я не могу представить, что происходит в его голове — смешение эмоций и воспоминаний — но он не сдается. Автомобиль не замедляется.

И все же он до сих пор молчит.

— Давай, сынок, — шепчет Энди, не обращаясь ни к кому конкретно, держась за край стола, за которым стоит, костяшки его пальцев побелели.

Проходит всего несколько секунд, но мне кажется, что прошла вечность, пока я смотрю, как машина Колтона беспорядочно несется по траве внутреннего поля, направляясь прямо к заграждению, прежде чем чудесным образом выровнять ход.

А затем вся кабинка испускает коллективный вопль, когда яркий красно-синий нос машины вылетает обратно по апрону на асфальт, теперь уже под контролем. И по-прежнему впереди. Из динамика доносится голос Колтона:

— Охренеть! — рявкает он, и поток эмоций прорывается сквозь его голос и радио, сопровождаемый воплем «Йууу-хууу!». Прилив адреналина ударил по нему в полную силу.

— Веди ее домой, малыш! — кричит Бэкс, вышагивая внизу под нами, и громко выдыхает, на мгновение снимая наушники и кепку, чтобы восстановить самообладание, прежде чем снова их надеть.

Осталось четыре круга.

Чувствую, что снова могу дышать, переплетаю пальцы, нервы трепещут, а надежды возносятся к новым высотам. Давай, милый. Ты сможешь, — тихо говорю я ему, надеясь, что он почувствует мою энергию вместе с энергией тысячи людей, сидящих на трибунах и призывающих его победить.

Осталось три круга. Я больше не могу этого выносить. Мое тело вибрирует не только от грохота двигателей, когда машины одна за другой проезжают мимо нас в бесконечной последовательности. Отодвигаюсь от мониторов и пожимаю плечами, когда Квинлан вопросительно на меня смотрит. Я хочу быть как можно ближе к нему, поэтому пробираюсь к лестнице и сбегаю вниз.

— Осталось два, малыш! — кричит Бэкс в микрофон, когда я добираюсь до нижней ступеньки, держась ближе к стене вдоль внутренней границы боксов. Отсюда не очень хорошо видно трассу, но я улыбаюсь, наблюдая, как Бэкс смотрит на монитор и качает головой, он беспокойно двигается, его энергия ощутима.

Смотрю на турнирную таблицу и вижу, что Колтон по-прежнему лидирует, прежде чем мой взгляд привлекает флагшток, где судья готовит белый флаг, обозначающий последний круг. А потом следует взмах, и сердце подскакивает к горлу. Бэкс поднимает кулак в воздух и сжимает плечо стоящего рядом члена экипажа.

Кто-то трогает меня за плечо, я оглядываюсь и вижу рядом Энди, осторожная улыбка готова осветить его лицо, когда взмахнут клетчатым флагом. Оглядываюсь, но обзор флагштока загораживает ряд красных гоночных костюмов, стоящих у стены, наблюдающих, ожидающих, предвкушающих.

А затем я слышу.

Сокрушительный рев толпы и ликующие возгласы членов команды, перепрыгивающих через стену, улюлюканье и победные крики. Я так переполнена эмоциями, что даже не помню, кто кого сграбастал, но все, что я знаю, это то, что мы с Энди с неприкрытым волнением обнимаем друг друга. Он сделал это. Он действительно сделал это.

Следующие несколько минут проходят как в тумане, все обнимаются и хлопают в ладоши, снимают наушники, и все мы большим потоком быстро двигаемся к победной черте. Колтон газует, въезжая на свое место, после совершенного круга почета.

И я не знаю, каков протокол для не членов экипажа, но я оказываюсь в самой гуще событий, борюсь за то, чтобы его увидеть. Дикие лошади не смогли бы сейчас оттащить меня от него.

Мне временно закрывает обзор съемочная группа, а я так волнуюсь — сердце колотится, щеки болят от безумно широкой улыбки, сердце переполнено любовью — что мне хочется оттолкнуть их с дороги, чтобы добраться до него.

Когда они поворачиваются, чтобы сделать снимок получше, я вижу, как он стоит там, принимая поздравления от Бэкса, с бутылкой «Гэторейд», прижатой к губам, рукой пробегая по мокрым волосам, торчащим в полном беспорядке, и с самым невероятным выражением на лице — усталость, смешанная с облегчением и гордостью.

А затем, словно почувствовав на себе мой взгляд, он смотрит мне в глаза, и его лицо расплывается в самой широкой, самой душераздирающей улыбке. Мое сердце останавливается и начинает биться снова, когда я гляжу на него. Клянусь, от нашей связи искрится воздух. Он не говорит Бэккету ни слова, оставляет его позади и начинает пробиваться сквозь толпу, которая движется вместе с ним, его глаза не отрываются от моих, пока он не оказывается передо мной.

В одно мгновение я врезаюсь в него, он обнимает меня, отрывая мои ноги от земли, откидывает голову назад и издает самый беззаботный смех, который я когда-либо слышала, прежде чем прижаться губами к моим губам. А вокруг нас столько всего происходит — полный хаос — но это ничто по сравнению с тем, что сейчас он заставляет меня чувствовать внутри.