Вздох тысяч людей в ответ на случившееся все еще звенит в моих ушах.

— Вы можете нам что-нибудь сказать? — спрашивает Бэккет медсестру.

Безошибочный скрежет металла.

— Не сейчас. Всё пока на начальном этапе и мы пытаемся оценить все…

— С ним все будет…

— Мы сообщим вам последние новости, как только сможем.

Запах горелой резины на пропитанном топливом асфальте.

Снова скрипит обувь. Голоса что-то бормочут. Бэккет вздыхает и трет руками лицо, прежде чем дрожащими пальцами потянуться ко мне и освободить руку, которой я стискиваю свою ногу, и сжать ее.

Одинокая шина катится по траве и подпрыгивает, ударившись о барьер внутреннего поля.

Пожалуйста, просто дай мне знак, умоляю я молча. Что-нибудь. Что угодно. Крохотный знак, который скажет мне вцепиться в надежду, ускользающую сквозь пальцы.

Звонки сотовых отражаются от стерильных стен приемной. Снова и снова. Как сигналы на аппаратах жизнеобеспечения, проникающие в комнату. Каждый раз, когда один из них замолкает, маленькая часть меня замирает вместе с ним.

Слышу прерывистое дыхание Бэкса за мгновение до того, как он издает сдавленный всхлип, и это ударяет по мне, как ураган, треплющий бумажный пакет, в котором я хранила свою решимость и веру. Как бы он не старался сдержать угрожающий пролиться поток слез, ему это не удалось. В тишине горе бежит и стекает по его щекам, и меня убивает, что человек, который был для меня силой, теперь сломлен. Зажмуриваю глаза и стараюсь оставаться сильной ради Бэккета, но все, что я слышу — это его вчерашние слова.

Мотаю головой из стороны в сторону в паническом неверии.

— Мне так жаль, — шепчу я. — Мне очень, очень жаль. Это я во всем виновата.

Бэккет на мгновение опускает голову и вытирает глаза ладонями. И этот жест — то, как стирает слезы маленький ребенок, стыдясь их — еще больше сжимает мое сердце.

Не могу сдержать паническую дрожь, понимая, что Колтон здесь из-за меня. Я отталкивала его и не верила — вымотала его в ночь перед гонкой — и все потому, что была упрямой и напуганной.

— Я сделала это с ним. — Эти слова убивают меня. Разрывают душу на части.

Бэккет отрывает руки от покрасневших глаз.

— О чем ты говоришь? — он наклоняется ближе, его протестующие голубые глаза изучают меня.

— Всё… — мое дыхание прерывается, и я останавливаюсь. — Последние пару дней я морочила ему голову, а ты мне сказал, что если я буду так делать, вина будет на мне…

— Рай…

— И я воевала с ним и бросила его, и мы не спали допоздна, и я посадила его в эту машину усталым и…

— Райли! — в конце концов не выдерживает он. Я только продолжаю качать головой, глаза горят, эмоции переполняют меня. — Это не твоя вина.

Вздрагиваю, когда он обнимает меня и притягивает к себе. Прижимаюсь стиснутыми кулаками к его защитному костюму, грубая ткань которого касается моей щеки.

— Там была авария. Он въехал в нее вслепую. Это гонки. Это не твоя вина. — Его голос срывается, оставаясь неуслышанным. Его руки обнимают меня, заманивают в ловушку, и удушливые когти клаустрофобии тянутся к горлу.

Резко встаю, мне нужно двигаться, чтобы избавиться от беспокойства, терзающего мою душу. Прохожу в дальний конец комнаты ожидания и возвращаюсь обратно. На моем втором проходе маленький мальчик в кресле в углу соскакивает со своего места, чтобы взять карандаш. Огоньки на его ботинках вспыхивают красным и привлекают мое внимание. Сужаю глаза, присматриваясь поближе, и вижу перевернутый треугольник с буквой S в центре.

Супермен.

Имя проносится через мое подсознание, но тут внимание привлекает телевизор, когда кто-то переключает канал. Слышу имя Колтона и втягиваю воздух, боясь взглянуть, но желая увидеть, что они показывают.

Кажется, что вся комната встает и движется как единое целое. Масса красных защитных костюмов, выражения лиц противоречат эмоциям, все внимание на экран. Диктор говорит, что произошла авария, остановившая гонки более чем на час. На экране мелькает изображение облака дыма и автомобилей, отдаляющихся друг от друга. Угол обзора отличается от того, что был у нас на трассе, и мы можем видеть больше, но когда машина Колтона входит в поворот, трансляция обрывается. Плечи всех, находящихся у телевизора, опадают, когда команда понимает, что то, чего они с нетерпением ожидали увидеть, не покажут. Выпуск заканчивается словами диктора о том, что в настоящее время он проходит лечение в больнице «Бэйфронт».

Вижу на каталке безжизненное тело Колтона, Макса на сидении рядом со мной. Сходство ситуации выбивает меня из колеи, боль бесконечна. Воспоминания сталкиваются друг с другом.

Поворачиваюсь и вижу, как в комнату ожидания входят Уэстины. Царственная и властная мать Колтона выглядит бледной и обезумевшей от горя. Сглатываю комок в горле, не в силах оторвать от них глаз. Энди ласково поддерживает ее, помогая сесть, в то время как Квинлан сжимает другую руку.

Бэккет в мгновение ока оказывается рядом с ними, заключая Доротею, а затем Квинлан в быстрые, но крепкие объятия. Энди протягивает руку и захватывает Бэккета в более долгие объятия, переполненные душераздирающим отчаянием. Нечаянно слышу приглушенный всхлип и чуть не срываюсь от этого звука.

Наблюдая за разворачивающейся сценой, у меня в голове мелькают воспоминания о похоронах Макса. Миниатюрный розовый гробик, лежащий на черном, покрытом красными розами, гробе напоминает мне слова, которые я больше не в силах услышать снова: пепел к пеплу, прах к праху. Заставляет вспомнить пустые объятия, которые не утешают. Которые заставляют вас ощущать себя более ранимым, вскрывая незаживающие раны, когда вы и так уже были растерзаны до глубины души.

Снова начинаю идти среди приглушенного шепота: «Сколько еще ждать новостей?» На лицах, обычно таких сильных и энергичных, проступают тревожные черты. И когда мои ноги останавливаются, я смотрю в глаза Энди и Доротеи.

Мы просто смотрим друг на друга, смотрим в отражения неверия и страданий, пока Доротея не протягивает мне дрожащую руку.

— Я не знаю, что… мне так жаль… — качаю головой из стороны в сторону, слова ускользают от меня.

— Мы знаем, милая, — говорит она, обнимая и прижимаясь ко мне, мы держимся друг за друга. — Мы знаем.

— Он сильный, — все, что произносит Энди, когда гладит рукой вверх и вниз по моей спине, пытаясь успокоить. Но это — объятия его родителей, утешение друг друга, слезы на щеках и приглушенные рыдания — делает происходящее слишком реальным. Моя надежда, что все это действительно плохой сон, теперь разбита.

Потрясенно отшатываюсь назад и пытаюсь сосредоточиться на чем-то, на чем угодно, чтобы почувствовать, что я не теряю его.

Но я продолжаю видеть лицо Колтона. Взгляд абсолютной уверенности, когда он стоял среди полного хаоса своей команды — той самой команды, окружающей меня, хватающейся руками за голову, плотно сжимающей губы, молящейся с закрытыми глазами — и признался в своих чувствах ко мне. Мне необходимо остановиться, чтобы перевести дыхание, боль, проистекающая через грудь в сердце, никак не остановится.

Меня снова тянет к телевизору. Кто-то шепчет в моей голове, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть. Трейлер нового фильма о Бэтмене. Во мне просыпается надежда, сознание погружается в свои глубины — в прошедший час.

Книга о Человеке-Пауке на столе. Ботинки Супермена. Фильм про Бэтмена. Пытаюсь объяснить все это простым совпадением — что увидеть трех из четырех супергероев — просто случайность. Пытаюсь убедить себя, что мне нужен четвертый, чтобы поверить в это. Что мне нужен Железный Человек, чтобы круг замкнулся — чтобы стать знаком того, что Колтон выкарабкается.

Что он вернется ко мне.

Начинаю искать, глаза порхают по комнате ожидания, на горизонте маячит надежда и готовится расцвести, если я только смогу найти последний знак. Руки дрожат; оптимизм залегает под поверхностью, осторожно поднимая усталую голову.