Несмотря на то, что мои руки держат ее в заложниках, она восстанавливает самообладание и отвечает.

— Или что?

Я продолжаю, будто она ничего и не говорила.

— Ты будешь поддерживать с Колтоном чисто профессиональные отношения и будешь держать свои сиськи и другие богатства подальше от его лица. Это достаточно ясно или мне нужно объяснить тебе доходчивее?

Ослабляю хватку, сообщение доставлено, хотя я не чувствую себя лучше, потому что Колтон все еще в постели по другую сторону стены. Тони смотрит на меня сверху вниз.

— О, думаю, ты всё объяснила предельно четко… жаль только, что ты не понимаешь, что я нужна Колтону в его жизни.

В одно мгновение я прижимаю ее к стене, на этот раз мое предплечье прижимается к ее груди, и мое лицо находится в нескольких дюймах от ее.

— Твой срок годности истек много лет назад, милочка. Я — все, что ему нужно. И если ты попытаешься показать ему обратное, можешь попрощаться со своей очень престижной работой… так что определенно подумай дважды, прежде чем снова открыть рот. — Начинаю уходить, но поворачиваюсь и смотрю на нее, в ее глазах отражается гнев. — О, и еще, Тони? Колтон не узнает об этом разговоре. Таким образом, ты сможешь сохранить свою работу, а он сможет продолжать думать, что его подруга детства и возлюбленная из университета действительно хороший человек, которой он верит, а не коварная сука, какой ты являешься на самом деле.

— Он никогда тебе не поверит. Я ведь все еще здесь, не так ли? — говорит она мне вдогонку, и я медленно поворачиваюсь, пытаясь обрести некоторое подобие контроля над чувством адской ярости, кипящей прямо под поверхностью.

— Да, пока, — говорю я, приподнимая бровь и недоверчиво качая головой, — но часы тикают, куколка. — Тони начинает говорить, но я ее прерываю. — Испытай меня, Тони. Испытай меня, потому что нет ничего, чего бы мне хотелось больше, чем доказать тебе, насколько я сейчас серьезна.

— Какие-то проблемы? — этот голос выводит меня из тумана ярости, когда я смотрю на медсестру, выходящую из палаты Колтона.

Смотрю на нее, а потом снова на Тони.

— Никаких проблем, — говорю я, приторным голосом. — Я просто избавлялась от мусора. — Бросаю на Тони еще один предупреждающий взгляд, прежде чем сделать десять шагов до палаты Колтона и войти в нее с улыбкой на лице.

С облегчением выдыхаю, оказываясь внутри, видя, что доктор Айронс занят осмотром Колтона, потому что мне нужна минута, чтобы успокоить свой громоподобный пульс и усмирить дрожащие от гнева пальцы. Колтон поднимает глаза и мягко улыбается мне, прежде чем снова сосредоточиться на докторе и ответить на его вопросы.

Делаю дрожащий выдох, который сдерживала, и вижу, как Бэккет наклоняет голову, глядя на меня, в его глазах замешательство, он пытается понять, почему мои щеки так покраснели. Я лишь качаю головой, и в этот момент доктор Айронс решает снять повязку с головы Колтона.

Мне приходится сдержать вздох, который хочет инстинктивно сорваться с губ при виде его головы. Сверху, с правой стороны, на черепе выбрит участок волос с пятисантиметровым полукружьем скоб. Место все еще опухшее, и серебряные скобы, расположенные рядом с розовым разрезом и темно-красной засохшей кровью, создают ужасный контраст.

Должно быть Колтон видит выражение моего лица, потому что смотрит на Бэккета, пока доктор Айронс осматривает разрез и спрашивает:

— Как плохо?

Бэккет кусает щеку изнутри и кривит губы, глядя на рану, а затем снова на Колтона.

— Довольно мерзко, чувак.

— Да?

— Да, — говорит Бэккет и кивает головой.

— Пофиг. — Колтон беззаботно пожимает плечами. — Это всего лишь волосы. Они снова отрастут.

— Подумай о том обилии сострадания, которое ты мог бы получить от Райли, разыграй ты все правильно.

Колтон смотрит на меня и ухмыляется.

— Мне не нужно от нее никакое сострадание. — Я собираюсь заговорить, когда его взгляд скользит за мое плечо. — Тони.

Моя спина мгновенно ощетинивается, но я очень стараюсь сделать вид, что все нормально. Я уже сказала свое слово. Я дала ей веревку достаточной длины, чтобы повеситься; давайте просто посмотрим, захочется ли ей висеть или стоять.

— Эй, — тихо говорит она. — Рада видеть, что ты очнулся.

Подхожу к кровати и встаю рядом с Колтоном — делая ставку на свое право, на случай, если раньше я не дала ей этого ясно понять — и тянусь, чтобы сжать его правую руку, отмечая, что ее сила по-прежнему не вернулась.

— Приятно прийти в себя, — отвечает Колтон, морщась от назойливых прикосновений пальцев доктора Айронса к коже головы и с шипением выпуская воздух. — Дайте мне минутку, хорошо?

— Конечно.

Мы все тихо стоим и смотрим на Колтона, пока доктор не заканчивает осмотр и не отступает.

— Так какие еще у тебя есть вопросы, Колтон, потому что уверен, они у тебя есть, помимо тех, о которых мы говорили ранее?

Колтон смотрит на меня, и я уверена, он видит в моих глазах вызов, потому что в его взгляде начинает порхать веселье. Он проводит языком по внутренней стороне щеки, приподнимая брови, а его улыбка расширяется.

— Еще рано, молодой человек. Весело смеется доктор Айронс, угадывая вопрос, и похлопывает его по колену. — Уверена, мои щеки окрашивает смущение, но мне все равно. — Чего бы я только не отдал, чтобы снова стать тридцатилетним, — вздыхает он.

Колтон смеется и смотрит на меня не отрываясь, сексуальное напряжение потрескивает, разжигая желание.

— В любое время и в любом месте, милая, — повторяет он мне слова, сказанные в ночь нашей встречи.

Все остальные в комнате перестают существовать. Все внутри меня сжимается от страстного желания его слов и непристойного взгляда. Мышцы на его челюсти пульсируют, он смотрит на меня, прежде чем оглянуться на доктора Айронса. Пожимает плечами в насмешливом извинении, озорная усмешка приподнимает уголок его губ.

— Извините, док, но вы установили для мне правило, и это еще больше искушает меня нарушить его.

Доктор Айронс качает головой, глядя на Колтона.

— Замечу, сынок, что последствия… — он продолжает предупреждать о необходимости следить за давлением крови, протекающей через главные артерии его мозга, пока идет заживление, а любые напряженные действия могут привести к тому, что давление будет сильнее, что небезопасно на этом этапе исцеления. — Что-нибудь еще?

— Да, — говорит Колтон, и я не упускаю из виду тот взгляд, что проходит между ним и Бэккетом. Он переводит глаза на доктора и говорит: — Когда мне снова разрешат участвовать в гонках?

Из всех вопросов, которые я ожидала от него услышать, этот был на последнем месте. И, конечно, глупо было надеяться, что вдруг Колтон не захочет снова участвовать в гонках, но услышав, как он произносит это вслух, вызывает во мне панику. Как бы я ни старалась скрыть маленький приступ тревоги, вызванный его словами, мое тело инстинктивно напрягается, руки крепко сжимают его ладонь, дыхание с шумом вырывается из горла.

Колтон мгновенно отводит глаза от доктора Айронса, чтобы заглянуть в мои. Очевидно, доктор Айронс чувствует мой дискомфорт, потому что медлит с ответом. И за это время глаза Колтона передают мне так много, но в то же время охраняют его самые глубокие мысли. В тот момент, когда я начинаю улавливать больше, он отворачивается и возвращается к доктору.

Это сразу же подводит меня к грани, и я не могу понять, почему. И это пугает меня до смерти. Неизвестность в отношениях жестока, но с Колтоном? Это прямо-таки вынос мозга.

Мой пульс скачет только от одного вопроса Колтона, и теперь я должна беспокоиться о загадочном предупреждении в его глазах? Что, черт возьми, происходит? Может быть, как ранее сказал доктор Айронс, авария повлияла на его эмоции и характер. Пытаюсь сказать себе, что причина в этом — будем придерживаться этого — но в глубине души я слышу предупреждающий звон колоколов, а когда дело доходит до наших отношений, это никогда не является хорошим знаком.