Усталость берет свое, и я постепенно начинаю дремать. Но не успеваю я крепко заснуть, как меня будит звонок в дверь. Резко поднимаю голову, поправляю одеяльце сына и тихонько подхожу к двери комнаты. Прислонившись ухом к двери, прислушиваюсь к тому, что происходит в квартире. Слышу, как открывается дверь, а потом до меня доносится звук женского взбудораженного голоса. Голос приближается к моей комнате, и я отскакиваю назад, как раз в тот момент, когда раздается аккуратный стук в дверь. Осторожно открываю ее, и вижу на пороге Дмитрия Александровича, а из-за его спины выглядывает какая-то женщина. Она за ним суетится, и все пытается оттолкнуть.

— Да отойди уже, чего стоишь как истукан. — наконец ей удается оттеснить Дмитрия, и прорваться вперед. Смотрит на меня с каким-то восторгом, улыбается от уха до уха. На вид ей лет шестьдесят, невысокого роста, чуть полноватая. На голове короткая прическа с покрашенными в рыжий цвет волосами. Почему-то сразу вспомнился мультфильм про Карлсона.

— Аня, познакомься. Антонина Михайловна. Поможет с ребенком, пока на учёбе будешь.

— Что? — у меня глаза разве что на лоб не вылезают. Что ж за вечер сегодня, потрясение за потрясением.

— Да ты не бойся, Антонина Михайловна работала в яслях. Она знает, как с детьми обращаться.

— Спасибо, но я не могу… У меня денег на нянечку нет, — начинаю растерянно бормотать.

— Милая моя, да кто ж с тебя деньги то просит. И ты Димочка хорош, целый месяц тут значит у тебя такие гости, а я только об этом узнаю, — она обиженно пихает его в бок и деловито проходит в комнату.

— Та-ак, и кто у нас тут? — подходит к кровати и начинает разглядывать Тиму. — Красавец! И крупный такой. Богатырь будет.

— У него колики начались. С ним сейчас тяжело будет. Как вы…

Антонина Михайловна только глаза закатывает на мои слова.

— Что как я? Да я вам обоим фору дам, тоже мне. Или думаешь детей с коликами не видала? — Антонина Михайловна снова смотрит на сынишку и на ее лице расцветает улыбка.

Смотрю на нее, потом на Дмитрия Александровича. У меня в голове сейчас такой хаос, что слова совсем не складываются в предложения. Только полчаса назад мне казалось, что жизнь моя окончательно разрушена и об учебе мне можно забыть раз и навсегда. А тут за пару минут все опять с ног на голову перевернулось.

— Послушай Аня, тебе нужно получить диплом. Тем более всего год остался. — Дмитрий обращается ко мне, а я тихонько растекаюсь сладким киселем, потому что не могу поверить, что все так просто разрешилось. Вернее, что Дмитрий все так быстро решил. Кажется, для него не существует проблем, которые ему не подвластны.

— Антонина Михайловна лучший вариант.

— Что значит вариант? Вы ещё кого-то рассматривали? — Антонина Михайловна обиженно поджимает губы и с укором смотрит на Дмитрия. — Значит так, я живу тремя этажами ниже. Буду приходить каждый день. И не надо мне перечить. Я милая моя одна живу, детей и внуков у меня нет. Заниматься мне нечем, вот и буду с вами скрашивать свое одиночество. И не перечь мне!

Вся эта тирада была сказана таким командным тоном, не терпящим возражения, что мы оба с Дмитрием замолчали и вытянулись по струнке смирно. В этот момент Тимка начинает кряхтеть, и мы выходим из комнаты, чтобы не разбудить его.

— Антонина Михайловна, я знал, что смогу на Вас положиться! — Дмитрий тепло улыбается, берет ее руку и нежно целует.

— Димочка, надо было сразу сказать, я бы с радостью вам помогала. Посмотри, девочка совсем уставшая, вид такой осунувшийся, — при этих словах Антонина Михайловна ласково посмотрела на меня и протянув руку, нежно погладила по голове. Я даже замерла от этого невинного жеста. Я совсем забыла, когда меня кто-то вот так жалел, гладил по голове. После смерти папы я стала работать по дому наравне с мамой. При этом успевала и учиться, а позже и за братьями смотреть. И никто никогда меня не жалел, и не спрашивал устала я, или нет. Мне пришлось рано повзрослеть и стать самостоятельной. Самостоятельность, конечно, хорошо, но иногда все-таки так хочется побыть маленькой наивной девочкой.

Договорившись о том, в какое время Антонина Михайловна будет приходить, мы прощаемся с ней. Дмитрий поворачивается ко мне, чтобы что-то сказать и замирает. Вижу, что хмурится и на лбу появляется озабоченная морщинка.

— Анют, что с тобой?

Только сейчас до меня доходит, что по моим щекам потоком льются слезы. Я хочу ему ответить, но слова встают в горле. Я не могу и слова произнести, только какие-то нечленораздельные звуки. Гляжу на него и начинаю беззвучно рыдать.

— Ну все-все, ну чего ты, глупая, — Дмитрий подходит ко мне и обняв, прижимает к своей груди. И тут меня окончательно прорывает. Какая-то струна, которая натягивалась все сильнее и сильнее с каждым днем, вдруг просто рвется. Я зарываюсь лицом в футболку Дмитрия и начинаю громко рыдать. Дмитрий же даже не пытается меня успокоить. Он просто поднимает меня на руки и как есть садится со мной в гостиной на диване. Я не знаю сколько я так рыдала, прошел час или только минут десять, но мне казалось, что с каждой слезинкой, с каждым всхлипом я сбрасываю с себя горечь всех прожитых лет и проблем. А Дмитрий и не говорил ничего. Просто сидел со мной на коленях и гладил по спине, и по голове. Его руки удивительным образом успокаивали и давали надежду на то, что не все в моей жизни потеряно. Сегодня вечером я впервые за много лет вновь почувствовала себя маленькой слабой девочкой в крепких и надежных руках.

Аня

Издалека вижу знакомую коляску и ускоряю шаг. Антонина Михайловна сидит рядом на скамейке и что-то деловито обсуждает по телефону. Завидев меня, заканчивает разговор и машет мне рукой.

— Ты что-то рано совсем.

— Да, пары последней не было. Раньше освободилась.

Ласково поправляю одеяльце сынишки, который сладко дремлет на свежем воздухе.

— Засиделась я что-то, спина затекла. Пойдем в парке погуляем.

С радостью соглашаюсь, и пристроив свой рюкзак внизу коляски, качу ее в направлении парка.

В парке сегодня много людей, все хотят ухватить последние кусочки летнего тепла перед холодными зимними месяцами. С наслаждением вдыхаю свежий осенний воздух. Листья еще только начали желтеть, значит осень будет долгая и теплая. Антонина Михайловна идет деловитой походкой, постоянно здороваясь то с одним, то с другим гуляющим в парке. Невольно на языке начинает крутиться вопрос, который давно ей хочу задать.

— Антонина Михайловна, вам, наверное, Дмитрий платит за помощь. Мне так неудобно, он столько денег на меня уже потратил.

— Нет, милая, с него я деньги никогда не возьму.

— Почему же?

— Потому что он мне в свое время очень помог. Если бы не он, то в доме престарелых мне куковать и доживать свою старость.

— Боже, что же случилось?

— Несколько лет назад меня чуть мошенники не облапошили. Хотели без квартиры оставить. У меня квартира большая, трехкомнатная. Я решила одну комнату сдать. И лишняя копейка была бы, и не так тоскливо одной. Дала объявление и ко мне пришла девушка студентка. На вид такая хорошая и воспитанная. А в итоге вместо договора аренды, дарственную мне подсунула. И через два дня ко мне пришли какие-то незнакомые люди и сказали, чтобы квартиру освободила. Это я потом поняла, что девушка наживкой была, ее потом и след простыл.

— Как же так? Разве нотариус не должен быть? Разве все так просто?

— Ну дорогая, у них все просто. Потому что все, кто нужен куплен. Ты думаешь я одна так пострадала? Мне тогда чуть плохо не стало, плакала и кричала так, что весь подъезд собрался. И Димочка тогда пришел. Выслушал, попросил никуда не съезжать и, если что, ему звонить. Не знаю, что уж он сделал и какие связи подключил. Меня только один раз в прокуратуру вызывали, я показания дала. И в итоге все дело в мою пользу решили. А так бы без крыши над головой осталась. Эту квартиру мы с покойным мужем купили. Всю жизнь копили и откладывали, чтобы хоть на старости пожить в хорошем жилье. Я-то живу, а муж мой покойный и не успел толком.