Это становится последней каплей. Я в принципе не обязан перед ней отчитываться, да и вообще ее никто и не звал в гости. Поворачиваюсь и отдаю Тиму на руки Ане. Мельком замечаю в ее глазах испуг и удивление. Ну, ничего, это мы потом с ней обсудим. Хватаю Веронику за локоть и вытаскиваю за порог.

— Тебя тоже с праздником Вероника. И забудь уже сюда дорогу.

— Ты что, пить начал? Или у тебя крыша поехала?

— Вероника, я кажется уже сказал, что это не твое дело. И не смей оскорблять Аню! Ты ее мизинца не стоишь!

— Ну да, конечно, куда мне да ее страшного мизинца с заусенцами. Она про маникюр то вообще знает? И кстати, а твой отец и брат знают о твоем неожиданном семейном счастье? — Вероника понижает голос и с подозрением смотрит на меня.

— Вероника, тебе не кажется, что я уже достаточно взрослый мужик, чтобы не отчитываться перед другими? Даже перед отцом.

— Не знают значит, ну-ну, — Вероника ухмыляется и плотно запахивает шубу.

Не считаю нужным дальше продолжать наш разговор, поворачиваюсь и захожу в квартиру. Закрываю дверь и, обернувшись, вижу Аню и Антонину Михайловну. Обе стоят, округлив глаза и молчат. Даже Тимка притих на руках Ани и испуганно на меня таращится.

— Так, а ну ка отбой. Вероника просто истеричка, или просто пьяная. Вперед на кухню, я есть хочу. Пол дня что-то там режете, да маринуете, а я голодный сижу. Я до вашего праздничного стола не доживу.

С этими словами беру Тиму снова на руки и иду в зал. Слышу, как на кухне снова все оживает, и работа начинает кипеть. Аня начинает накрывать на стол, поглядывая на меня исподлобья с обидой. Пока Антонина Михайловна укладывает Тиму спать, я подходу к ней и мягко прижимаю к себе.

— Анют, ты что обиделась, да?

— Нет, — ну да, конечно, а сама губки сжала и в глаза мне не смотрит.

— Ань, я взрослый мужчина. И конечно я не жил евнухом, и отношения я пытался создать. Но сейчас зачем мне кто-то еще, когда рядом такая красавица.

— Ну да, конечно, красавица. В хэбэшных трусах, — хмурит лоб и обиженно выдает мне аргумент, от которого я на секунду просто офигеваю. Не выдерживаю и начинаю хохотать.

— Ань, глупышка ты. Если хочешь, накупим тебе комплектиков. Я не против на тебя в каком-нибудь кружевном наборе полюбоваться. Хотя мне больше нравится, когда на тебе вообще ничего нет, — урчу ей в ушко и вижу, как краснеет и покрывается мурашками ее кожа. Никогда не знаешь, что может быть на уме у женщины. Из всего, что произошло, ее видите ли белье на Веронике сильнее всего задело. Вообще никогда не думал, что там на Ане. Она для меня даже в мешке из-под картошки будет самой желанной и красивой.

Наконец то добираемся до праздничного стола, и я с особым удовольствием приговариваю половину курочки. Придется после праздников в зал идти, или бегать по утрам. С Аниными деликатесами пропускать тренировки видимо уже не получится.

Ближе к полуночи Антонина Михайловна начинает отчаянно зевать.

— Ой, дорогие мои, я Новый год встречу и к Тиме спать пойду. А вы погуляйте.

Куранты бьют двенадцать, мы с радостью чокаемся бокалами и желаем друг другу нового года и нового счастья. Чувствую себя неловко, потому что хрен его знает, как все эти праздники отмечать и что желать. Мне стыдно признаться, но я никогда не отмечал Новый год. Когда был маленьким, то мы ужинали с отцом и братом едой из ресторана. Потом брат уходил к своим друзьям, и я неделю мог его не видеть. А отец уезжал в клуб или просто ложился спать. Я же оставался один и с тоской сидел на подоконнике своей комнаты, наблюдая за фейерверками, которые запускали наши соседи. А когда вырос, то в принципе перестал отмечать этот праздник. По возможности просился выйти на смену, чему все сотрудники больницы очень радовались. И в этом году крайне удивились, и расстроились, когда я сказал, что лафа для них закончилась.

— Ань, пойдем на улицу. Там сейчас фейерверки будут запускать.

Мы, держась за руки и смеясь выбегаем на улицу, когда вокруг уже царит полный хаос. Фейерверки со свистом летят в небо и там разлетаются на миллионы мелких звезд. Мимо нас, прижав уши, проносится какая-то дворняжка. Я обнимаю Аню и прижимаю ее к себе. На ее волосы падает снег, длинные реснички покрываются инеем. Она нежно мне улыбается и трепетно ластится. Мы стоим под фейерверками, но кажется не слышим никакого шума. Мы смотрим только друг на друга и видим глаза, в которых отражается ответ на все наши немые вопросы.

— С новым годом! — хмурится, потому что на ресницы падают снежинки.

— С новым счастьем моя радость.

Дима

Заезжаю во двор дома. На улице сегодня прекрасный зимний день. Несмотря на мороз и колючий воздух, снег ярко блестит под лучами солнца и слепит глаза. Издалека вижу Антонину Михайловну. Укутанная в пальто и с теплой шапкой на голове с важным видом катит коляску. Паркую машину и подхожу к ним. Тимка мирно сопит, пуская слюни. Свежий воздух явно идет ему на пользу. Поправляю одеяльце, получше укутывая пацана.

— Не холодно для прогулки?

— Тимурчику полезно дышать свежим воздухом. Аня как раз спокойно к занятиям подготовится. Да и мне погулять, а то совсем засиделась. Сейчас к Васильевне и там у нее погреемся. А ты что так рано?

— Не рано, вовремя ушел, — пожимаю плечами. Несмотря на свой ненормированный график работы, на работе я последнее время редко задерживаюсь. Иногда с нетерпением смотрю на часы, чтобы сразу сорваться домой. А сегодня получилось раньше уйти, последняя запись пациентки была отменена.

— Понятно, ну иди давай. Аннушка борщик вкусный приготовила, пирог испекла. Иди, иди… мы нескоро, — добавляет с лукавой улыбкой и продолжает дальше важно катить коляску.

Борщик значит… в предвкушении вкусного обеда поднимаюсь на свой этаж. Звоню в дверь несколько раз, но никто не отвечает. Дергаю дверь за ручку, и она сразу открывается. Опять Аня не закрыла дверь, ну как эту девчонку научить этому нехитрому делу. Снимаю с себя верхнюю одежду и обувь, но Аня не подходит меня встречать, как обычно. Захожу в гостиную, потом на кухню, но и там не нахожу свою маленькую вредину. Подхожу к ее комнате и тут меня бросает в холодный пот. Я отчетливо слышу голоса и стоны. Мужской и женский. И с чем связаны эти стоны сомнений не вызывает. В голове сразу вспышками всплывают картинки из прошлого, когда я застукал Веронику верхом на молодом жеребце. Но тогда было наплевать, даже сердце не екнуло. А теперь слушаю эти стоны, и чувствую, как пол уплывает из-под ног. В груди становится холодно, хватаюсь рукой за стену и пытаюсь сделать полноценный вздох. Сильно жмурю глаза и, ударив в дверь кулаком, и резко открываю ее. От увиденного зрелища застываю на несколько секунд, а потом… начинаю ржать, как конь педальный. Аня сидит в халате на кровати. Перед ней ноутбук, на котором идет ролик с какого-то порнографического канала. Вот значит, как она к занятиям готовится. Аня только носом не уперлась в экран и с интересом рассматривает происходящее на нем соитие. Увидев меня взвизгивает, быстро захлопывает крышку ноутбука и вскакивает с постели.

— И что ты тут за киносеанс устроила? А? Или я тебя мало трахаю и тебе не хватает? Сказала бы. Можем увеличить количество подходов.

Анька краснеет, пыхтит и выдает мне:

— Я просто хотела посмотреть…

— Что посмотреть? На другой член решила глянуть? Мой уже не устраивает?

— Да что ты глупости говоришь… все устраивает… просто я…

— Ну что ты?

— Я совсем мало что знаю. И хотела… хотела посмотреть, как… ну… минет делать.

— Ну и как? Научилась? — спрашиваю, а самого от смеха распирает. Я, конечно, всякое повидал, и сам такие фильмы не раз смотрел. Но никак не ожидал, что моя маленькая егоза так серьезно подойдет к процессу полового обучения.

— Ну, теоретически…

— А ну да, теоретически. Как насчет практики? — медленно подхожу к ней, беру за плечи и, надавив, усаживаю на кровать, — Теперь отработаем практические навыки. Берусь за пряжку ремня и начинаю расстёгивать. Аня сидит, смотря на меня снизу-вверх своими огромными невинными глазами, в которых сейчас плещется чистая похоть, облизывает губки язычком, попкой нетерпеливо елозит на постели.