— Вот уж не подумала бы. Вы такой… большой.

— Большой не значит неуклюжий.

Отец заставил меня ходить на танцы, когда я еще учился в школе. Он говорил, что в нашем кругу общения это очень хороший навык. Я, конечно, сопротивлялся как мог, но потом как-то даже втянулся. Танцор из меня, конечно, не получился, но основные движения я все-таки выучил.

— А ты тоже училась танцевать?

— Я? Нет, что вы, — Аня начинает смеяться, — откуда в моей родной деревне курсы танцев? Да и если бы были, времени и денег на это не было.

— Но ты очень легко двигаешься, как будто училась.

И ведь правда, из нас получился идеальный дуэт. Я веду в танце, она послушно следует за мной. Шаг в шаг, движение в движение. Мы и не заметили, как протанцевали несколько танцев. Пришел в себя только когда увидел, что Аня запыхалась, на висках выступили капельки пота и дыхание стало сбиваться. Ну конечно, столько понтов в этом заведении, а система кондиционирования ни к черту.

— Пойдем на балкон. Немного остудимся.

Аня с готовностью кивает головой, и мы идем в сторону дверей, которые ведут на открытую мансарду.

Выходим на балкон, и я сразу чувствую, как холодный воздух касается разгоряченной кожи. Вижу, что кожа Ани вся покрылась мурашками и она обхватывает себя руками. Снимаю пиджак и, накинув его на плечи Ани, сразу укутываю ее.

— Ой, что ты, сам замерзнешь, — как всегда начинает беспокоиться и тарахтеть мне под ухо.

— Не замерзну, я легко переношу холод. А ты грудь себе можешь заморозить, Тима мне этого не простит.

Аня, слегка хихикнув, подходит к перилам. Ресторан находится на самом последнем этаже, и перед нами растирается весь город с его огнями и бесконечным движением.

— Как красиво. Здесь намного лучше, чем там внутри, — Аня начинает смеяться, а я, повернув к ней голову, залипаю на ее улыбке, на ямочках на пухлых щечках. Вижу, что полы пиджака раскрылись, поэтому поворачиваю ее и запахиваю пиджак поплотнее. Вижу, что щечки совсем раскраснелись, и вся она мелко дрожит. Видимо пиджак не сильно спасает от холодного ветра. Недолго думая, а может вообще не соображая, что я делаю, притягиваю ее к себе ближе и обнимаю, сжав своими ручищами. Ну, давай же, оттолкни меня. Но Аня молча смотрит на меня снизу-вверх своими огромными глазами, в которых я с каждой секундой тону все больше и больше. В них смущение, растерянность и…приглашение. Нежные вишенки ее губ приоткрываются и в этот момент последнее самообладание, которое еще теплилось в моем воспаленном сознании, теряет все свои ориентиры. Я прижимаю ее к себе еще сильнее и, посмотрев еще раз в ее глаза, словно давая последний шанс оттолкнуть меня, врезаюсь своими грубыми и жесткими губами в ее мягкие и такие сладкие. Сминаю и со стоном втягиваю их по очереди. Аня тоже стонет, и отвечает мне, чем я незамедлительно пользуюсь. Проталкиваю свой язык в ее приоткрытый ротик и начинаю посасывать ее юркий маленький язычок. Если и есть в мире Рай, то я видимо попал в него. С жадностью сжимаю Аню, просунув свои руки под пиджак. Мне мало, мне хочется чувствовать ее ближе, ощущать тепло и бархат ее кожи. С жадностью, буквально рыча ей в рот, глажу ее спинку, спускаясь руками все ниже. Где-то на границе сознания понимаю, что сюда в любой момент могут выйти люди и застать нас в этой недвусмысленной ситуации. Но даже это не может заставить меня оторваться от Ани. Чувствую, как она вздрагивает, когда мой пах вжимается в ее живот. Не заметить всю железобетонность моего желания она явно не может. Наверное, это немного приводит ее в себя, потому что в этот момент она разрывает поцелуй. Мы потерянно смотрим друг на друга, пытаясь выровнять дыхание. У Ани в глазах испуг и растерянность.

— Извини, Ань, не знаю, что на меня нашло…

— Все нормально… поздно уже, давай поедем домой.

Смотрю на время и правда. Мы хотели провести здесь всего пару часов, а в итоге уже за полночь. Молча выходим в зал и направляемся в сторону гардеробной. По пути прощаемся с отцом и братом. Уже на выходе к нам снова подходит Сергей:

— Аня, подумайте еще раз о моем предложении. Для вас это будет хорошая практика. Кстати, если вы на выпускном мы можем вам оформить и производственную практику. Платим мы хорошо, не обидим вас.

— Сергей, спасибо большое. Я обязательно подумаю.

Дорога домой проходит в молчании. Я не задаю лишних вопросов, потому что не уверен, что готов получить на них ответы.

Аня

— Ай, черт, — прикладываю палец к губам и чувствую металлический запах крови. Последние два дня я совсем рассеянная. Утром задела любимую чашку Димы, и она разбилась, упав со стола. Дима только брови нахмурил, взял веник и сам собрал все осколки, не сказав при этом ни слова. В своих мыслях я постоянно возвращаюсь на два дня назад. Вернее, к одному конкретному эпизоду, который вот так выбил почву у меня из-под ног. К счастью, с Димой мы почти не пересекались эти дни. Он задерживался на работе, у них кажется подготовка к проверке. А когда приезжал домой, то мы едва перекидывались несколькими словами. Ему нужно отдохнуть, у меня подготовка к сессии, было не до разговоров. Да, конечно, именно так. Я могла бы подумать, что он уже и забыл обо всем, а если и помнит, то сожалеет о том, что произошло между нами. Но я слишком хорошо помню, как бешено колотилось его сердце, когда он прижал меня к себе. Помню его глаза, которые стали чернее грозового неба. Видела с какой жадностью он смотрел на мои губы. И если мои мозги громко кричали мне SOS, мое тело отчаянно отказывалось прислушиваться к любым доводам разума. В ту минуту я отчаянно хотела почувствовать прикосновение его губ. И когда это случилось, не смогла сдержать стон удовольствия. Казалось и для Димы ничего не существовало вокруг, кроме меня и нашего жадного и откровенного поцелуя. Я всем своим нутром, а потом и телом почувствовала его желание. И именно это привело меня в чувство. Я боюсь новых отношений, боюсь снова полюбить и услышать обидные слова. Когда я отстранилась от Димы и смотрела на него, то думаю он все понял и прочитал этот страх в моих глазах. Я очень благодарна ему, что он стал ни на чем настаивать, не стал ни о чем меня спрашивать. Он просто взял меня за руку, и мы вместе поехали домой. Я понимаю, что рано или поздно нам нужно будет поговорить и это страшит меня. За всеми своими размышлениями я не сразу слышу звонок телефона. Встрепенувшись, бегу к сотовому и вижу на дисплее имя абонента, которое совсем не ожидала увидеть.

— Алло, да мам? — отвечаю и чувствую, как голос садится от волнения.

— Анюта, привет, — слышу неуверенный и тихий голос мамы. — Как ты там? Как сынишка?

С нашего последнего визита прошло уже много времени, и мы с ней практически не общались. Я не звонила, потому что не хотела отвлекать ее своими заботами. Да и стыдно. Рано или поздно все равно придется сознаться, что никакой мне Дима не муж. Поэтому подсознательно тяну момент истины.

— Я в порядке, мам. Тимур растет, зубки уже режутся. А так он очень спокойный, хорошо спит, кушает и игрушками занимается.

— Надо же, в кого он такой интересно. Ты егозой была, не остановишь. Как ползать начала, так мы тебя откуда только не доставали, — мама смеется, и я невольно подхватываю ее смех.

— Дочка, ты не обижайся, что тогда так тебя встретили. Проблем было столько. У сестры твоей дом погорел, сын в школе подрался, вот и сдали нервы. Я бы никогда тебя не прогнала, случись что придумали бы как дальше жить.

— Знаю, мам, — говорю, а сама глотаю слезы. Несмотря ни на что, мне жалко маму. У нее не самая легкая жизнь. Мой отец ее очень любил и баловал. Вечером после работы часто приходил с букетом цветов. Из простых полевых цветов, не какие-то шикарные розы. Но когда он ей их дарил, я видела, как она расцветала. А когда папы не стало, то я больше не видела, чтобы глаза мамы горели, и цветов ей уже не дарили. Каждый день заботы, и быт. Потом еще двое родились, и забот прибавилось.