Погодите, я же только что был в воде, и ноги сводило судорогой от усталости, как я мог оказаться сидящим здесь на песке? Опять что ли улетел за грань жизни, как тогда от фуры? Только же привык к этой муре вокруг и снова всё сначала?

Кругом разливалась какая-то ватная тишина, неземная. Я, стараясь успокоиться, погрузил ладонь в мокрый песок, загреб его и стал месить в руках податливый комок.

Осмотревшись, к большому моему облегчению, я обнаружил чуть поодаль своих спутников. Они в таком же недоумении, как и я, глазели по сторонам. Значит, я все же не помер, и на том спасибо.

Я потряс головой, и из ушей вылилась вода. Звуки вернулись в мир. Я услышал, как Фил сердито цедил что-то нелестное в сторону спрута. Томаш же, ничуть не стесняясь, чихвостил меня, так как именно я уверял, что спрут нам не опасен.

Одна Венди, молча, разглядывала простирающийся вдаль остров. Место и впрямь оказалось живописное: одну часть густо покрывал лесок, вторую — горы.

Глядя на Венди, мне стало неловко, так как после обращения в сокола я до сих пор оставался абсолютно голым. И прикрыться здесь было нечем. Я встретился взглядом с Филом и он, словно прочтя мои мысли, подошел поближе, стянул с себя рубашку и протянул мне.

— Прикройся, — хрипло посоветовал он. — А то Венди…

Я повязал рубашку на пояс, соорудив себе что-то вроде юбки. Выглядел я довольно нелепо, но хоть немного прикрыл голую задницу и ялдык.

— Спасибо, — так же хрипло поблагодарил я.

Во рту было сухо как в пустыне. Очень хотелось пить.

— Эрик, мы опять по твоей милости в какой-то дыре⁈ — сердито упрекнул Томаш, подойдя к нам поближе. — Этот спрут едва нас не прикончил!

— Но не прикончил же, — пожал я плечами, немного жалея, что Томаша он оставил в живых.

По-правде, что-то сказать в свое оправдание мне было сложно, спрут действительно повел себя непредсказуемо и едва нас не прикончил, но я пребывал в уверенности, что если бы мы стали с ним драться, то это закончилось бы для нас куда хуже… Но доказательств тому у меня никаких не имелось.

— Да, по какой-то причине у него не получилось, — скривился Томаш.

— Потому что он не хотел нас убивать, — вдруг вмешалась в наш спор Венди.

— И откуда тебе-то это знать? — закатил глаза Томаш, всем своим видом выражая свое презрение к мнению такой малявки, как Венди.

— Меня удивляет, почему ты этого не знаешь, — ничуть не смутилась девочка, — ведь в вашей академии должны были преподавать курс по чудесатым тварям.

— Ну, был такой, — неохотно признался Томаш, почувствовав, что его загнали в ловушку, он стал поспешно оправдываться. — Эти пары шли следом за парами по овладению стихиями. Естественно я отдавал всего себя стихиям. Кроме того, по чудесатым тварям у нас был не экзамен, а зачет. Мистер Нолан бубнил лекции с листа, и ставил всем автомат просто за посещения. Обычно я там отсыпался.

— Это многое объясняет, — надменно хмыкнула Венди.

— А сама-то! Ты тоже, вообще-то пыталась прикончить этого злосчастного спрута! — напомнил Томаш, ещё пуще распалившись от того, что его снова уела какая-то девчонка.

— Спрут меня сильно испугал, и я забыла, что читала про них, про чудесатых тварей в книге Блейзы. Дело в том, что спруту-спасателю посвящено всего пол странички. Это очень редкое животное, некоторые исследователи считают, что и вовсе мифическое, — стала разъяснять Венди. — Я читала про спрутов наискосок, так как следующей главой шли как раз эффы, и мне не терпелось приступить к их изучению.

— Что же ты помнишь про спрутов? — нетерпеливо вклинялся я в пространные рассуждения Венди.

— Не так много, честно говоря… — смущенно потупилась Венди. — Спруты-спасатели являются в океане к тем людям, которым грозит смертельная опасность. Они приплывают только на свет харм, так что людям с замутненными хармами на их помощь рассчитывать нечего. А ещё, из-за того, что даже хорошие люди с перепугу часто их убивали, спруты-спасатели крайне редко стали являться на человеческий зов о помощи. Поэтому, можно сказать, что с нами случилось настоящее чудо. И видимо, мы очень хорошие и держимся правильной стороны — к поклонникам Амадей спруты не приплывают.

— Чудо — это хорошо, — согласился я, устало потирая заросший подбородок. — Вот только куда это чудо нас заволокло?

— Обычно спруты-спасатели переносят своих подопечных в самое безопасное место, которое есть поблизости, — с готовностью выдала информацию Венди. — Далеко они переносить не могут. Видимо, этот остров наш спрут нашел самым безопасным и близким. Как хорошо, что мы его не убили, правда? А то у меня уже ноги судорогой стало сводить. А сейчас так пить хочется, просто ужас.

— Да, хорошо, что не убили, — поддержал я энтузиазм Венди. — Пойдемте, Венди пусть твой компас укажет, где здесь есть пресная вода.

Венди кивнула, достала компас, и мы шаг за шагом стали углубляться в лес. В тени деревьев солнце жарило не так люто. Голые плечи стали гореть, видимо мне их изрядно поджарило, плюс ко всему, нас сразу атаковали кровососущие.

Я оторвал ветку от куста и первым делом со всей мочи хлестанул ей по шее Томашу.

— Ай, во имя всех ликов Триликого, больно же! — подпрыгнув, заорал Томаш.

— На тебе сидел комар, — невинно пожал я плечами. — Но не переживай, я его прикончил.

— Спасибо, — недовольно буркнул Томаш и отошел от меня подальше.

— Всегда, пожалуйста, — ухмыльнулся я.

Сам же, настороженно посматривал по сторонам. Мне всё время казалось, что кто-то должен как выпрыгнуть, как выскочить из кустов, чтобы пошли от нас опять клочки по закоулочкам. Но пока кругом была тишь да гладь. Птички чирикали, пчёлки жужжали. Можно было наслаждаться жизнью, только пить очень хотелось.

Краем глаз я увидел, что Венди рвет какую-то ягоду с явным намерением сожрать её.

— Венди! Не ешь эту ягоду! — испуганно велел я.

— Почему⁈ — удивилась девочка.

— Она может быть ядовитой! — предостерег я.

— Ничего подобного, — возразила Венди, демонстративно запихивая несколько ягодок в рот. — Я знаю эту ягоду она сочная, вкусная и абсолютно безвредная.

Венди протянула мне горсть ягод, я неуверенно взял и попробовал одну ягодку. Ягоды действительно оказались очень вкусными и немного утолили жажду. Мы, оборвав куст, поплелись дальше.

Я был сосредоточен донельзя, зная по опыту, что вот-вот произойдет какая-нибудь пакость. И что вся эта тишь да гладь существует только для того, чтобы усыпить нашу бдительность.

Вскоре мы вышли к речушке. Пейзаж открылся, хоть бери холст, кисть, краски и рисуй картину. Травка зеленела, солнышко блестело… Ивы низко склонились над водой. Река мерно журчала, вода оказалось такой прозрачной, что было видно дно, выложенное яркими камешками. По дну скользили стайки серебристых рыбешек.

Хорошенько напившись, мы улеглись на песчаном бережке, переводя дух с дороги.

Фил вытащил флейту и стал на ней наигрывать. Музыка полилась над рекой. Птицы примолкли. Стало так хорошо, что аж жуть брала.

Я, вопреки разливающейся вокруг неги, всё равно настороженно зыркал по сторонам. Нельзя было расслабляться, память подсказывала назойливо — стоит разжать булки и отовсюду польется говно.

— Фил, тут вроде опасности никакой нет, зачем ты решил дудеть? — хмуро спросил я Фила.

— Знаешь, Эрик, эта музыка так влияет на меня…– смущенно стал объяснять мне Фил. — Успокаивает. Я поиграю и чувствую себя почти таким как прежде. Не зверем, а человеком.

А ведь и вправду Фил последнее время перестал всё время впадать в крайности и проявлять враждебность. Он сделался таким спокойным, ясным, почти как раньше. Мне стало неловко за себя, что я накинулся на него.

— Ну, играй тогда, — согласился я.

Однако музыкой наслаждались мы недолго, вскоре всем захотелось есть. Нужно было вставать и добывать себе пропитание.

Я решил попробовать порыбачить. Отправил Фила нарыть червей, а сам соорудил нам на троих по удочке. Пришлось, правда, повозиться с крючками. Я приспособил вместо них застёжки с рубахи Фила, их пришлось немножко заострить и выгнуть. Вышло вполне сносно.