Об этом разведчик забыл, потому счел данный упрек заслуженным, тут же сделав себе пометочку — он всё-таки в игре и стоит не забывать об игровых условностях.

Произошедшее не то чтобы как-то добавило дисциплины, но недовольные голоса поутихли, сменившись тихим шепотом. Ничего, с этими недовольными Третий разберётся позже. Теперь под командованием ветерана было ажно тридцать две морды лица, из которых две были командирскими и очень упрямыми. Тридцать третьим — что иронично — считал себя сам бывший военный.

— Значит так, — наконец принял решение вояка. — Берёшь стрелков. Окружаете деревню по периметру. По моей команде — огонь на подавление. Задача — поджечь основные укреп-точки снарядами зажигательного действия. Когда первый и третий отряд ввяжутся в ближний бой — прицельный огонь на поражение. Цель — уничтожить сопротивление.

Он перевел взгляд на Хевдика:

— Всё понял? Противник не должен укрепиться и получить возможность эффективно обороняться. Живая сила противника должна быть уничтожена. Женщин, детей и сдавшихся не стрелять.

Работа с гражданскими, пусть и хорошенько вымуштрованными им, раздражала. Приходилось говорить не чётко, по-военному, а объяснять свою речь. Переводить слова.

Хевдик кивнул и вытянулся по струнке.

— Разрешите исполнять.

Разведчик поморщился. Гражданские со своими понятиями о военном деле всегда раздражали. Ну кто так тянется-то, как новобранец на плацу?

— Исполняй.

Взвод насчитывал четырнадцать стрелков разных мастей — лучники с арбалетчиками поровну и четвёрка разномастных боевых колдунов-чародеев сверху. Остальные девятнадцать бойцов были так называемыми «ближниками». И вот тут начинались проблемы. Они были разными ближниками. Кто-то являл собой подобие живого танка с щитом и топором. Кто-то был воином с парой клинков. Какой-то единый стиль в армии «Ящеров» был только у гвардейцев, но те стояли на несколько порядков выше рядовых бойцов. Приходилось работать с тем, что есть.

Нехорошее предчувствие вот уже час бередило чувства ветерана. Военные это называли «жопным чутьем». Ещё раз сплюнув, Хавьер вернулся в лагерь.

— Так, построились! — зычно рявкнул на рассевшихся подле костра бойцов.

Все повскакивали со своих мест. О том, что голос услышат из деревни, командир не переживал — лагерь находился достаточно глубоко в лесу, чтобы ничего не было слышно или видно.

— Слушай мою команду, — он обвёл взглядом подчинённых. Хевдик уже забрал стрелков, потому остались только так называемые «милишники». Пятеро были из его собственного отряда — положиться можно было только на них.

Следующими короткими командами он более или менее ровно разделил ближников поровну, по восемь человек. Во главе первой группы встал сам, забрав двоих ребят из своего отряда. Во главе второй группы поставил Гуля — молчаливого парня с болотно-зелёными глазами, который с ходу принял ветерана как командира и отца.

Пожалуй, он был лучшим в отряде. Парень был единственным, кто умел беспрекословно выполнять команды и реально казался похожим на настоящего солдата. Возможно, им он и был в прошлом, как сам Третий, но разведчик этого не знал. Спрашивать о таком не принято. Прошлое в прошлом.

Ещё двух бойцов своего десятка он отдал Гулю. Тот сможет на них положиться. Это хоть немного разбавит откровенно враждебные настроения оставшихся почти полутора десятков гражданских штафирок. Только разделив шакалов, можно заставить их слушаться. Бывший военный не собирался оставлять пока ещё чужих ему бойцов единым отрядом и позволять о чём-то договариваться — например, о подставе и ударе в спину.

— А чё это он командир? С хрена ли? Ладно ты, а он? Ничего, что я как бы командир, не? — неожиданно не вытерпел доселе молчавший боец.

Хавьер перевел на него взгляд. Блондинистый парень среднего телосложения, в меру курносый. Голубые глаза возмущенно буравили его взглядом. Пол лица выскочки было закрыто непослушной чёлкой, которая явно мешала в бою.

Этот хлыщ действительно был одним из командиров, прикомандированных к взводу. И если второй, после перелома руки, всё уяснил и больше не возникал, то этот не понял даже после выбитых зубов.

— Ты, видимо, плохо меня понял в прошлый раз? — разведчик сделал шаг вперед и без замаха резко ударил выскочку в нос. Отчетливый хруст слышали, наверное, все.

Заверещав как баба, блондинчик рухнул на колени, зажимая ладонями разбитый нос.

— Ты мне нос сломал, сука!!

— Могу башку свинтить, — отчеканил Третий, обведя ледяным взглядом дернувшихся было на помощь бойцов.

Напасть никто не решился. Без заводилы люди превращаются в послушное стадо. Когда нападает десять человек, вырубить нужно лишь троих. Остальные разбегутся сами. Такова природа стада.

— Ещё есть кому что добавить?

Ответа не последовало.

— На позиции. Ждем моей команды.

Присев на корточки к хнычущему блондину, он брезгливо схватил его за шиворот. Негромко, так, чтобы слышно было только выскочке, произнес:

— Узнаю, что нарушаешь дисциплину и идешь против приказов — спущу шкуру. Ты меня понял?

Хлыщ часто закивал.

— На позицию.

Подскочив, — скорее даже подорвавшись — боец устремился вслед за отрядом, уже начавшим скрываться в листве деревьев вокруг полянки, на которой был обустроен лагерь.

Капитан поднялся на ноги и обвел взглядом оставшихся. Девять бойцов. Много это или мало? Будь у них выучка, которую он пусть отдаленно, но привил своему личному десятку — это много. А так… Ветеран сплюнул.

Отдав команду на сворачивание лагеря и тушение костра, первым двинулся на позицию.

Глава третья

Внутри Хавьера с каждой секундой всё чётче росло понимание неотвратимости судьбы. Он был скептиком и не верил во всякую эзотерическую чушь, однако, нет-нет, да и случались в его жизни события, заставлявшие задуматься о предрешённости бытия и судьбе, что красной нитью вела его через жизнь.

Ему нравилось думать, что он сам владеет своей судьбой. Только вот жизнь неоднократно убеждала в обратном. Может быть, периодами и удавалось брать жизнь под контроль, однако некоторые события были словно начертаны задолго до рождения разведчика. Избежать их было нельзя. Смерть близких. Война. Злополучный приказ. Захват высоты и удержание позиций в течении недели — без воды, еды и лишних боеприпасов. А затем тот самый прорыв, в котором он потерял товарищей. Всех потерял, а сам выжил. Правда не целым. По кусочкам. Получил инвалидность. Потом война закончилась, навсегда оставив на его теле напоминание.

Все отряды вышли на позицию. В командный чат пришли короткие реплики:

«На позиции».

Третий выдохнул, отгоняя мысли. Поднеся к губам деку, он активировал голосую связь со вторым отрядом. Это были стрелки.

— К бою, — сорвалась с губ команда.

Если активных боевых действий не шло, эта команда давала бойцам три секунды на подготовку, за которые те должны были быстро снять предохранители и навестись на цель. По истечении трех секунд, солдат должен был открыть огонь.

Выждав три удара сердца, капитан прищурился, ожидая начала.

С двух сторон от деревни расположился лес. Он рос достаточно близко к частоколу и именно среди деревьев схоронились стрелки. По семь с каждой стороны. Удар сердца. Из темной чащи метнулись огненные росчерки заклинаний. К своим целям устремились горящие стрелы и арбалетные болты, начиненные взрывчаткой. Хевдик умел командовать стрелками. О чем речь, если он сам был лучшим из стрелков его десятка?

Целями стали трехэтажный дом старосты, стоящий в центре, амбар, где мог бы обороняться противник, и парочка обычных жилых домов покрупнее, стоящих ближе к центру и имеющих приоритет в обороне. Ветеран удовлетворенно кивнул.

Дома только-только начали разгораться. Солома на крышах занималась пламенем. Над деревней раздались испуганные крики. Маховик начал раскручиваться, вовлекая в водоворот неотвратимых событий всё больше участников. Ещё несколько зарядов поддали жару. Криков стало больше.