— В смысле кабаньей…

— И что дальше?..

— А потом он отказался пить животную кровь. Его мучала жажда, но стоило ему выпить хоть глоток, как его рвало. Геста тогда напоила его своей кровью… Мы ничего не могли сделать…

— И он её осушил?..

— Нет… — вампир замотал головой. — На следующую ночь ему сорвало голову. Он набросился на неё, взял на столе в зале… Я знал, что новообращённые нестабильны, но я не мог вмешаться — он бы снёс мне голову! Я думал, что они проведут ночь и всё будет в порядке!..

Сын Старейшего замолчал.

Не успел я снова поторопить его, как он потерянно опустил взгляд:

— А на утро мы нашли высохший труп. Он приказал сжечь тело, чтобы вы не узнали. Я перенёс её тело в крипту, чтобы вы увидели.

Снова подняв взгляд, посмотрел на меня:

— Иначе бы вы мне не поверили…

— И он никогда сюда не ходил, да? — я хмыкнул.

Силсиэр пожал плечами:

— Он избегал спускаться сюда.

Я перевёл взгляд на тело бедной девушки. Будь она высшим, то обратилась бы прахом, но низшие умирают иначе. Сердце сжалось.

Глава двадцатая

Можно было терпеть пренебрежение к себе, откровенные насмешки — всё это не задевало меня, хоть и вредило имиджу. Но убийство моих людей… Такое я прощать не собирался.

«Моему птенцу придётся ответить за содеянное…»

— А кто новенький в клане?.. — уточнил безразлично, ощупывая взглядом обтянутый кожей череп.

Когда пауза затянулась, перевёл взгляд на сыночка Старейшего.

— Я задал вопрос.

— Н-н… Н-никто, В-владыка… — его глаза были большими, как плошки.

— Вы никого не обращали?..

— Н-нет… Н… Н-нам ж-же н-н-нельзя… — отчаянно стуча зубами проблеял парень.

Дёрнув бровью, я перевёл взгляд на тело в гробе.

«Интересно пляшут девки, продавая всем конфетки… А за ними пляшет страус. Насаждает смерть и хаос…»

Перешёл на магическое зрение. Труп так и остался трупом. Сформировав на пальце магическое лезвие, провёл им вдоль ладони, вскрывая плоть. Поднёс начавшую наполняться кровью ладонь к безмятежному лицу Гесты, а пальцами второй руки обхватил подбородок и чуть приоткрыл с трудом подавшуюся челюсть — трупное окоченение как оно есть.

Чуть наклонил ладонь. Моя кровь устремилась на иссохшие губы, начала заливать рот, подбородок и шею. Удар сердца. Второй. Ничего не происходило. Чуда не случилось.

Моя ладонь моментально затянулась, сразу же впитав оставшуюся на коже кровь. Я пристально следил за энергетическим телом мертвеца — точнее за его отсутствием.

«Но как тогда…»

Мысль сформироваться не успела. По телу трупа скользнула чуть заметная голубая вспышка и пропала.

«Мне же не показалось?..»

Новая вспышка возникла в области солнечного сплетения мёртвой Гесты, подсветила внутренние каналы, и почти сразу исчезла.

— Владыка? Что вы?..

— Неси кровь, — перебил явно ничего не понимающего вампира. Повернув голову, я рыкнул:

— Живо. И много!

Всё ещё недоумевая, но не решаясь уточнять, молодой глава ковена подорвался и бросился к выходу. Я вновь посмотрел на начавшую едва-едва тлеть энергетику девушки. Она была жива. Не в прямом смысле слова, потому что именно сейчас она была трупом, но её смерть была обратимой.

Когда вампир получает критические повреждения, он не обязательно умирает. Он может впасть в торпор, погрузившись в вечный сон до тех пор, пока рядом не будет источника пищи, которая даст необходимую для восстановления энергию.

Поэтому после смерти клыкастого, ему обычно отсекали голову, а сами не-мёртвые не считались умершими, пока их тела не обращались в прах.

Нюанс заключался в том, что в основном это касалось высших. Низших было легко убить, у них была слабая регенерация и они были во многом похожи на людей. Уж точно не воспламенялись после смерти. И тем страннее был тот факт, что у низших клана Шейн была способность погружаться в торпор.

С другой стороны очевидно, что раз они днём погружались в спячку, то владели «вампирским сном». Вопрос в другом. Одно дело, когда не-мёртвый сам погружается в сон, ведомый организмом, по сути инстинктивно днём становясь «немножко мёртвым». Другое дело, когда получает критические повреждения и умудряется погрузиться в тот же самый торпор. Низшие просто не владели этой техникой осознанно. Их дневной сон был скорее принудительным — стоило им удобно устроиться в уголочке и прикрыть глазки, как их тело умирало. Всё. Финита ля камедь. Они не могли контролировать погружение, как это делали высшие!

Я покачал головой, магическим зрением наблюдая, как энергетика вампирши едва тлеет, подобно практически остывшим углям в костре. Если так продолжится достаточно долго — она умрёт окончательной смертью. Потому что я вывел её из торпора, а зайти в него второй раз у неё просто не получится.

«Где там этот идиот⁈»

Стоило лишь подумать о приёмном сыне Старейшего, как тот примчался в подвал. В руках он удерживал небольшой бочонок. В тавернах такие используют под эль. Сейчас внутри была кровь.

Забрав его ношу, извлёк пробку, наклонил тару и под ошарашенным взглядом Силсиэра начал осторожно поливать тело Гесты кровью. Ткань белоснежного платья-ночнушки начала стремительно впитывать жидкость, наливаясь багрянцем.

— Открой её рот, — скомандовал.

Всё ещё находясь в шоке, вампир подчинился и двумя руками приоткрыл задеревеневшую челюсть мёртвой, как он думал, соплеменницы. Я влил немного крови и туда, после чего поставил на четверть опустевший бочонок на пол. Повернул к нему голову:

— Она не мертва.

Кровь, влитая девушке в рот, начала убывать, просачиваясь по открытому пищеводу, либо вообще утекая в лёгкие. Всё это было не критично — умирающий организм не-мёртвого впитает эту кровь, куда бы она ни попала.

— Но ведь… Он же… — наследник Шандара переводил потрясённый взгляд с меня на залитое кровью тело низшей.

Почему-то только сейчас я задумался о том, как это выглядит со стороны. Действительно…

— Ты знаешь, что такое торпор? — поинтересовался, не особо надеясь на ответ.

На меня уставился абсолютно бараний взгляд. Я тяжело вздохнул.

— Я не знаю, Владыка… — наконец потерянно выдал юный глава целого ковена.

«Позорище…»

— А как вампиры засыпают на день? Процессы останавливаются в их организме и так далее? — я скептически дёрнул бровью.

— Вы про Дневной Сон что ли? — он посмотрел на Гесту, всё ещё слабо понимая. — Но её же осушили…

Вздохнув, принялся объяснять:

— То, что ты называешь «Дневным Сном», на самом деле зовётся «торпор». И это не сон вообще. Вампир умирает, чтобы ожить с началом темноты. Вы, как низшие… — я поморщился, вспомнив, что Силсиэр уже как раз не низший. — Точнее твои сородичи, потому что на тебя это правило уже не распространяется. Так вот. С наступлением дня, их организм погружается сначала в анабиоз, потом в торпор. Но есть нюанс. Для того, чтобы зайти в торпор, не обязательно ждать дня. Высшие могут переходить в него по желанию на любое количество времени. Некоторые высшие находятся в торпоре не меньше тысячелетия, давно превратившись в высохшие мумии.

Переведя взгляд на мёртвую девушку, продолжил:

— В случае смертельной опасности, вампир может перейти в торпор, чтобы сэкономить силы и выжить. Это позволяет обмануть «окончательную смерть», умерев лишь на время. До тех пор, пока рядом не окажется источник крови.

— То есть она сейчас в Днев… — он быстро поправился: — Торпоре?

Я кивнул. В магическом зрении было видно, что энергетика низшей медленно разгоралась, но её тело по-прежнему было мертво. По уму, следовало бы опустить её в кровь, буквально окунуть и оставить на несколько часов, но чего нет, того нет.

Уже сейчас было видно, что кое-где кровь уже впиталась в тело, клетки начали стремительно насыщаться влагой и регенерировать, но до полноценного восстановления было ещё далеко. Возможно немного поможет моя кровь, влитая ранее, которая куда питательнее кабаньей.