И выход был найден.

Стремительно развернувшись в сторону находящихся в оцепенении стражников, выбросил обе руки вперед, толкая раскрытыми ладонями воздух. Сознание скользнуло на иной план бытия. В голове сами собой сложились руны неизвестного доселе, ныне мертвого языка. Губы шепнули слово-ключ:

— Ли’инс’шер’гахт!

В потустороннем мире, где-то на самых задворках, с тихим шорохом распался засов, удерживающий массивные деревянные ворота. То были скорее Врата — с большой буквы — столь же древние, сколь и мир, который они оберегали. До сих пор. Ярко заполыхали рунные символы, покрывающие всю поверхность створок. Вначале ярко-белое, пламя постепенно стало тёмно-фиолетовым, после чего начало пульсировать.

Удар сердца.

Второй.

Или это не удары вовсе? В реальном мире не прошло и мгновения.

Бесшумная вспышка взрыва обратила дерево в пепел. Створки исчезли. Врата, доселе оберегавшие мир, пали. И в мир явилась Тьма.

События понеслись вскачь, моё тело стало проводником невиданной доселе мощи, нескончаемым потоком устремившейся наружу, уничтожающей все препятствия.

«Лошадь…» — успел подумать, прежде чем окончательно отдался могущественному потоку Тьмы.

Больше всего это было похоже на то, словно кто-то выключил свет и отрубил все звуки. Как будто экран погас. Осталось только вечное ничто. Локальный филиал Первозданной Тьмы полностью поглотил всё окружающее пространство. Тьма была везде. «Везде» — было Тьмой.

Со стороны это длилось не дольше секунды. Может быть двух. Для меня это длилось… вечность. Не было мыслей. Не было ничего. Лишь Тьма и я, её проводник в мир.

Зрение вернулось внезапно. А вместе с ним и слух. «Ничто» исчезло. Уши уловили болезненную, мертвую, тишину. Взрыв, что произошел, был бесшумным. Город всё также спал, даже не ведая, что рядом произошло что-то чудовищное.

«Вспышка Тьмы» — как я моментально окрестил произошедшее — полностью уничтожила всё живое передо мной. Все деревянные укрепления на стене обратились в пыль. Все доселе живые стражники, их доспехи с оружием — всё было пылью. Прахом. Легкий ветерок подхватывал пепел и отправлял в полёт, раскидывая по спящим улочкам города.

Камень крепостных стен посерел и словно обветшал. Взгляни я при свете дня на произошедшее, то сказал бы, что этой крепостной стене уже сотни лет! Соединительный раствор осыпался, кладка держалась на честном слове. Камни, казалось, прикоснись и обратятся мелким крошевом.

Я перевел взгляд на невозмутимо стоящую лошадь. Только вот это была уже не моя спокойная пегая кобылка. Багровые всполохи в глубинах чёрных омутов глаз взирали на мир, подобно языкам пламени, плещущимся в алчущих глазах самого Дьявола.

Я моргнул. Наваждение спало. Моя пегая лошадка мирно стояла в сторонке от произошедшего. Чудом не попала под раздачу.

«Или попала?.. Мне же не показалось?..»

Мотнув головой, — все мысли потом! — поспешил к своему средству передвижения. Таиться больше не от кого. Нужно срочно убираться, пока нас не заметили.

Буквально взлетев в седло, ударил пятками бока на удивление спокойной клячи, придавая ей ускорение. Неожиданно резво послушавшись, та с места в карьер рванула вперед, во весь опор.

Ночная прохлада ударила в лицо. Чёрный плащ взметнулся за спиной. Словно того ожидая, на тёмном доселе небе прояснился лик убывающей луны. Я спешил в Вердамт. Сердце гулко стучало в груди.

Только сейчас начало накатывать осознание произошедшего. Больше всего это напоминает с запозданием приходящее ощущение гибели родного человека. Мозг блокирует шоковое состояние и человек не осознаёт произошедшее. Он не в состоянии сделать это. Где-то в голове нет-нет, да и мелькнет мысль о том, что близкий сейчас встанет, что всё будет хорошо… Вот только он не встанет. Проходит час, затем день. Человек видит произошедшее. Понимает произошедшее умом. Только где-то внутри всё ещё не может осознать. Где-то внутри него поселилось гаденькое чувство непонимания и неверия.

Не сразу, не в первый и не во второй день, но осознание приходит. И вот тогда накатывает окончательно. Именно тогда до воспалённого рассудка окончательно доходит неизбежность произошедшего. Дальше варианты разнятся — истерика, слёзы, безысходность, депрессия.

Сейчас в голове билось лишь чёткое понимание, что необходимо спешить. Неизвестно зачем, и уж тем более почему, но главное — спешить. Пружина уже взведена, боёк начал свой неотвратимый путь к капсулю. И если я не успею…

Я пришпорил лошадь, крепко сжимая поводья и удерживаясь от трансформации в летучую мышь. Что-то подсказывало — силы ещё пригодятся.

Хавьер мрачно жевал травинку, наблюдая за погружающимся в сон поселением. Деревенские увальни отказались перейти под крыло владения Колтар, которым ныне заведовали «Ящеры», разместившие основную базу в одноименном городе близ пустыни.

Всё было чин по чину. Отряд пришел к частоколу, ограждающему селение, мирно вошел внутрь и потребовал старосту. Тот явился достаточно быстро. Ещё и в составе отряда, вооруженного луками. Явно опытные охотники, не иначе.

Когда Третий выдвинул условия капитуляции, предупредив что произойдет в случае отказа, его просто послали. Бойцы, которых ему прикомандировали, хотели были пустить кровь, однако ветеран боевых действий понимал, что преимущество не на их стороне. Они в центре деревни, а вокруг пусть и с дрекольем, но всё же крепкие мужики. Ещё и десяток опытных стрелков. Победить-то они победят, вот только терять бойцов разведчику не улыбалось.

Конечно, он знал, что бойцы возродятся. Только это замедлит темп экспансии, а значит задание будет выполнено не лучшим образом. А происходи дело в реальной жизни, задание можно было бы считать проваленным. Угомонив клановых бойцов, капитан приказал отступить от деревни.

— Что думаешь, командир? — рядом раздался голос Хевдика.

Бывший военный сплюнул. Ничего не предвещало беды, но он совсем забыл, как игроки относятся к такому как он, солдату и боевому офицеру до мозга костей, кулаком вколачивающему военную дисциплину. Хевдик был одним из его первого отряда бойцов. Того самого, которым Хавьер командовал до повышения. А затем ему прикомандировали ещё два десятка, сформировав взвод.

И если на своих ребят положиться было можно, то на два десятка игроков-остолопов, жаждущих веселья, увы — нет. Дисциплину, конечно, вколотить можно, но на это нужно время. Оного нет, потому что от командующего есть задание, которое нужно сделать здесь и сейчас.

— Нахера тупые вопросы задаешь? — разведчик снова сплюнул.

Хевдик не ответил, разумно решив промолчать, чем смолоть ещё какую-нибудь ересь. Командир был не в духе. И ладно бойцов прикомандировали не очень хороших, так ещё и двух гонористых командиров, которые тут же попробовали подмять Третьего под себя, заявив, что они лучше знают какие-то там механики и «сейчас влетят, кинут фокус и вантапнут мобов». Капитан понял значение фразы лишь приблизительно, однако уловил суть — об иерархии данные индивиды даже не слышали.

Пришлось научить придурков уму разуму, одному выбив зубы, а второму сломав руку. Ребята оказались непонятливые и сразу решили нажаловаться вышестоящим. Ветеран их опередил, вызвав командующего, того самого эльфа, по своей деке и доложив о произошедшем. Он не любил жаловаться, но здраво оценивал свои силы — или это сделает он, рассказав, как было дело, или на него навешают с три короба и прощай клан. Безусловно, его отряд пойдет вместе с ним, но многого ли они добьются в десять-то человек? То-то и оно.

Командующий оказался на стороне бывшего военного. Сей факт удивил. Он-то полагал, что получит сейчас взбучку, но ему удастся как-то отбрехаться от придурков, может быть избавиться от них и забрать только более послушные отряды подчинённых им молодчиков. Вышло даже лучше — гонористым игрокам пригрозили исключением из клана в случае непослушания. А Хавьеру напомнили, что он капитан и волен исключать из клана, если есть на то разумное обоснование в виде конкретного отказа выполнять прямой приказ.