Надпись прочитали все, но не поняли, в чем дело. Мне радоваться или как? Что Хищник напрямую не написал в обращении мой позывной — Беркут.

Не понял никто, кроме проводника. Хотя…

Шад одарил меня странным взглядом.

Мы идём дальше.

Горы вокруг кажутся вечными и непреклонными, их каменные исполины, испещренные глубокими расщелинами и покрытые крохотными, цепляющимися за скалы кустарниками, сурово молчат.

Проводник Шад идёт впереди осторожным шагом, словно читая каждую трещину и каждую потерянную веточку, как строки в книге. Его фигура, одетая по местным обычаям, напоминает привидение, тихо скользящее между камнями.

— Следите за тропой! — бросает он через плечо, даже не оборачиваясь. — Здесь много осыпей.

Его голос звучит спокойно, но в этой спокойной уверенности слышится тревога. Мы двигаемся гуськом, один за другим, стараясь не шуметь. Шад останавливается на краю узкого ущелья, проводит рукой по камню, приседает и берет горсть земли, нюхает её. Затем указывает рукой на пыльную тропу, где едва заметно выделяются следы.

— Здесь прошли люди, — произносит он. — Два, может три дня назад. Видите? Они старались идти быстро, но некоторые были тяжело нагружены. Следы чуть глубже обычного.

Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть указанные отпечатки. Действительно, в рыхлой земле угадываются смазанные контуры ботинок, но я бы сам их не заметил, если бы не подсказал Шад.

— Куда они направились? — спрашивает кто-то из отряда.

Шад поднимается, вытирая руки о штаны, и указывает туда, где тёмные линии горных хребтов сливаются с горизонтом.

— В долину Андараб. Или их увели туда. Там прячутся остатки отрядов из Панджшера. Если пропавший отряд попал к ним — они ушли с ними.

Слушая его, члены отряда переглядываются.

Мы идем по следу, который кажется всё более запутанным. Кроме того привала, где останавливалась группа, никаких других явных признаков присутствия пропавших бойцов не находится, и эта неуверенность подтачивает нервы каждого.

Шад двигается дальше, не дожидаясь вопросов. Он идёт быстро, уверенно, будто чувствует направление кожей. Мы идём за ним, иногда спотыкаясь на острых камнях или поскальзываясь на осыпях.

Ветер приносит с вершин слабый, почти неуловимый запах дыма, который заставляет каждого из нас ещё крепче сжимать оружие. Мы знаем одно, если Шад прав, то впереди нас ждёт не просто долина, а враг.

На склоне одного из ущелий он снова останавливается, указывая на кучу пепла, присыпанную ветками.

— Здесь кто-то ночевал, — тихо говорит он. — Очаг ещё не совсем выветрился.

Я осматриваю место привала. Огонь явно пытались скрыть, но обугленные головешки выдают, что костёр был достаточно большим, чтобы согреть сразу с десяток или больше человек. На камне у кострища Шад находит скомканный обрывок материи — кусок ткани, который, по его словам, мог быть частью советской формы.

— Может быть, их увели в плен, — предполагает кто-то из отряда, разглядывая находку.

Шад хмыкает и качает головой.

— Если бы плен, их следы были бы более заметными. Когда уводят пленных, всегда есть признаки борьбы, заминки, лишнего груза. Здесь всё слишком аккуратно. Скорее всего, отряд просто присоединился к ним добровольно. Или же их убедили.

Не могу в такое поверить.

Он хочет сказать, что отряд наших бойцов мог сдаться без боя?

Нет, спецназовцы не сдаются. Их могли захватить только силой.

Другой разговор, как я предполагаю, что застали их врасплох. Мы же видели следы их борьбы на первом привале. А дальше да, ведут уже как пленников, связали руки…

Мы продолжаем путь. Я молчу, оцениваю обстановку.

Иногда Шад делал жест, останавливая нас, когда замечает что-то необычное — ветка, сломанная неестественным образом, свежий обвал камней или едва уловимый запах пищи.

Каждый раз он показывал на детали, которые указываю, что мы идём в правильном направлении.

Но мы отстаем на 3 дня, и сами идем уже третьи сутки.

Ущелья сменялись плато, тропы — скальными тропками, а сумерки снова медленно начинают накрывать горы. В какой-то момент мы замечаем, как по камню течёт свежая капля влаги.

— Вода, — объясняет Шад. — Значит, они останавливались тут. Здесь неподалёку должен быть источник.

В такой засушливой стране, как Афганистан, вода играла важную роль. В пунктах постоянной дислокации советских войск создавалась инфраструктура для добычи, доставки, хранения и очистки воды.

Нарушения правил организации водоснабжения вызывали заболевания вирусным гепатитом. В борьбе за безопасность воды — важнейшая роль отводилась хлорированию.

Кроме того, постоянно получали информацию, что у мятежников имеются отравляющие вещества, которые не имеют цвета и запаха.

В условиях жаркого лета, для утоления жажды использовали кипяченый настой верблюжьей колючки, обладающий антисептическими свойствами.

Каждый военнослужащий должен был пить только из своей фляги. Но это не всегда удавалось соблюдать.

В условиях горно-пустынной местности и жаркого климата вода в больших количествах требовалась не только для питья и приготовления пищи, но и для обслуживания боевой техники,

Существовало три основных схемы доставки воды:

Снабжение из скважины.

Снабжение из поверхностного источника воды.

Снабжение привозной водой.

В большинстве крупных военных городков Афганистана были пробурены скважины. Всего на территории Афганистана было оборудовано около 190 скважин.

В каждой дивизии оборудовались один или два пункта водоснабжения.

Подвоз осуществлялся раз в неделю. В зависимости от численности личного состава для подвоза и хранения воды заставы обеспечивались емкостями ЦВ-3 и ЦВ-1,2 объемом 3000 и 1200 л, соответственно.

Особые трудности возникали при обеспечении водой сторожевых застав, расположенных в труднодоступных горных районах.

В таких условиях единственным транспортным средством доставки воды являлись вертолеты. Если не удавалось произвести посадку, вода в РДВ-100 сбрасывалась на запасных парашютах, при этом только 10 — 15% резервуаров оставались целыми.

Самым надёжным видом тары при десантировании воды являлись пожарные льнорукава. Их нарезали длинной около 2,5 м и герметизировали путем перегиба и обвязки концов.

Полёты для доставки воды на заставы, совершавшиеся раз в три — пять дней. При таких полетах вертолёты подвергались обстрелам из крупнокалиберных пулемётов и ПЗРК со стороны противника, что требовало от вертолетчиков мужества и большого профессионализма.

Наряду со штатными средствами, использовались на местах и доставка воды ишаками, у которых на спине с обоих боков закреплялись 55-литровые бочки.

При выходе на боевое задание запас воды у десантника должен был составлять 1,5 л воды в двух алюминиевых или одной пластиковой фляге, что тщательно проверялось командирами. А также наличие средств обеззараживания в виде таблеток.

И действительно, неподалёку от указанного места обнаружился небольшой родник. Мы тут же обеззараживаем воду таблетками и наполняем свои фляги водой. Шад обследует землю вокруг источника, находит следы обуви, а затем показывает, что кто-то использовал рядом камни, чтобы выложить импровизированную защиту от ветра.

— Не спешите радоваться, — предупреждает он. — Скорее это место использовали не наши. Грубый стиль. Кто-то другой, возможно, их преследовал или же просто оказался здесь случайно.

Эта мысль заставляет нас двигаться быстрее. Каждый звук — то ли крик птицы, то ли звук падающего камня — заставляет реагировать. Но Шад сохраняет невозмутимость, и его уверенность постепенно заражает нас.

В конце концов, солнце окончательно скрывается за горизонтом, и мы останавливаемся на привал. Ночью каждый шорох кажется подозрительным. Но ночь проходит без происшествий.

Утром Шад ведёт нас к перевалу. Здесь тропа резко уходит вниз, открывая вид на долину Андараб.