Цели Панджшерской операции — блокировка спецназом и десантно- штурмовыми подразделениям восточной оконечности ущелья. Остановка движения караванов из Пакистана с оружием и боеприпасами. И разгром отрядов моджахедов, как в центральной части ущелья, так и в части реки Панджшер и отступивших в долину Андараб.

Мы с Колесниковым отстреливаемся. К нам присоединяется Гусев.

— Ты как? — хрипло бросаю я.

— Немного оглушило, вырубился. Но как видишь, уже в строю.

Разбираться нет времени.

К нам прорвалась поддержка. Очень вовремя.

Первый шквал огня обрушивается на моджахедов, заставляя их прижаться к земле.

Бой продолжается, перевес на нашей стороне.

Противник дрогнул. И начал отступать. Выдыхаю, но момент передышки длится недолго.

Тишина, сгустившаяся в ущелье, как натянутая струна, рвётся в одно мгновение. Мы засекаем третий караван почти у самой тропы. Их охрана идёт впереди, растянувшись цепью, а за ними медленно двигаются нагруженные ослы.

— Караван! — шепчу в радиостанцию.

Ответ короткий.

— Приступить к блокировке.

Я поднимаю кулак, сигналя группе. Колесников, Гусев и остальные занимают позиции. Сигнал — резкий всплеск гранаты РГД-5, от которого скалы вздрагивают, а птицы срываются в небо.

В бой.

Мы зажимаем моджахедов с двух сторон, стреляя короткими очередями. Гусев первым уничтожает переднего стрелка.

— Один есть, — рычит он, перезаряжая.

Но ответный огонь накрывает нас внезапно. Пули свистят над головой, одна бьёт в камень рядом с моим лицом. Осколки впиваются в плечо, но я не чувствую боли — только горячую струйку крови.

— Ложись! — кричу Колесникову, который слишком высунулся из укрытия.

Моджахеды не собираются сдаваться. Они стреляют хаотично, но густо, прикрывая своих, которые пытаются развернуть караван.

— Не дать уйти! — ору в рацию, чувствуя, как голос срывается.

Колесников бросает гранату. Взрыв — и крики из пыльного облака.

— Отлично! — кричит Гусев, переходя ближе.

Я следую за ним, передвигаясь перебежками. Караван уже не так уверен в своих действиях — видно, что они теряют бойцов, но всё равно пытаются пробиться через узкий проход.

Один из моджахедов поднимает РПГ и выпускает выстрел. Снаряд врезается в скалу, осыпая нас градом камней.

— Дьявол! — кричит Колесников, прикрывая голову.

Но я успеваю заметить стрелка и очередью кладу его на землю.

Мы с Гусевым почти пробираемся к основной части каравана, когда замечаю, что у них есть ещё одно серьёзное оружие — старый пулемёт ДШК. Один из моджахедов устанавливает его на треногу.

— Пулемёт! — кричу, падая за камень.

— Где? — Гусев хватает рацию.

— Слева! У той скалы!

Ответная стрельба глушит мои слова. Пулемёт оживает, выбрасывая длинные очереди. Пули рикошетят от камней, заставляя нас залечь.

— Гранату туда! — ору Колесникову.

Он кивает, вытаскивает гранату, бросает. Взрыв глушит на несколько секунд, но пулемёт замолкает.

Несмотря на потери, моджахеды продолжают двигаться. Несколько ослов уже уводят за скалу, где их прикрывают стрелки.

— Они ускользают! — кричит Гусев.

— Всем — вперёд! — отдаю приказ и бегу,

В упор стреляем по охране, но часть каравана всё же проходит.

Моджахеды засели между скалами и отстреливаются с ожесточением. Пули свистят над головой, а воздух наполняется звуками автоматных очередей и гулом разрывов гранат. Кажется, они бьются не на жизнь, а насмерть, понимая, что у них нет пути назад.

Колесников лежит за валуном и стреляет короткими очередями.

— Да сколько их тут! — орёт он, пытаясь перекричать грохот.

— Всем укрыться! — командую, перекатываясь за ближайший камень.

Один из моджахедов появляется сверху, будто сливаясь с камнями. Я успеваю выстрелить, и он падает вниз, срываясь с уступа.

— Гусев, прикрой правый фланг! — кричу.

Гусев кивает, отползает и ведёт огонь, сдерживая их попытки обойти нас. Вдруг слышу в рации голос Грачева.

— Беркут, внимание! Противник пытается вырваться через восточный выход. Блокировать любой ценой!

Смотрю на Колесникова и Гусева.

— Уходим на восток. Держитесь ближе!

Мы двигаемся по ущелью, быстро и осторожно. Каждый шаг даётся тяжело — пыль, камни, которые катятся под ногами, и постоянное ощущение, что за каждым углом нас поджидают.

Выходим к восточному выходу. Скалы здесь крутые, как стены крепости, и кажется, что они сдавливают нас со всех сторон.

— Видишь? — шепчет Колесников, указывая на отступающих душманов.

На горизонте мелькают фигуры — моджахеды. Они торопятся, но всё равно заметили нас.

— Приготовиться! — командую.

Первый выстрел звучит, как сигнал. Моджахеды тут же разворачиваются, чтобы прикрыть отступление своих.

Начинается бой.

Они стреляют из всех возможных укрытий — из-за скал, валунов, из каких-то ниш в склонах. Мы отвечаем, как можем.

— Гусев, гранату! — кричу.

Он кидает, и разрыв обрушивает мелкие камни вниз, засыпая ближайших противников.

— Они идут с левого фланга! — орёт Колесников.

Разворачиваюсь и начинаю стрелять, чтобы отрезать моджахедов. Те, кто остался, отступают, стараясь уйти через узкий проход.

Рация оживает снова.

— Беркут, держите восточный выход. Подкрепление задерживается, времени у вас нет.

— Принято, — отвечаю, уже не думая о последствиях.

Они давят на нас, пытаясь прорваться. Вижу, как один из них, вооружённый трофейным РПГ, пытается выцепить нашу позицию.

РПГ −16 разработали специально для воздушно-десантных войск. У него был короткий теплоизоляционный кожух, который ставился на плече гранатометчика, во время работы.

У гранатомета были сошки, которые применяли для стрельбы в положении лежа, повышая точность попадания в цель. Гранатомет был разборным.

Стандартный расчет состоял из двух бойцов, но вести огонь можно было и одному.

Стрелял он гранатами ПГ −16, они пробивали до 300 мм брони, и были калиберные -помешались в ствол гранатомета. За счет этого обладали лучшей точностью и дальностью полета.

В конце 60-х начало 70-х годах, когда разрабатывался этот гранатомет, не было танков, которые бы он не пробивал.

Стреляли из него с дистанции 500 метров, это расстояние прямого выстрела по цели высотой в 2 метра, а натовские танки были высотой 3 метра, в таком случае и дистанция увеличивалась.

Оружие получилось у наших разработчиков отличным, но стало устаревать, потому что 300 мм, придел пробиваемости так и остался без изменений. На его место пришел РПГ-7 десантный.

В Афганистане десантники отличились благодаря РПГ-16, с помощью которого можно было успешно поражать с больших дистанций огневые точки противника.

Моджахеды боялись РПГ-16, в первое время они даже не понимали, из какого оружия уничтожаются их точки.

А в последствии несколько гранатометов попали в руки к моджахедам. И затем образцы для изучения были отправили в США.

— Убери его! — ору Гусеву.

Выстрел — и гранатомётчик валится назад, но его товарищи продолжают стрелять.

Патроны заканчиваются. Колесников уже таскает обоймы из своего рюкзака.

— Беркут, их слишком много! — кричит он.

— Держим, сколько можем! — отвечаю, понимая, что отступать нельзя.

Они бросаются на нас волнами, но каждая волна становится слабее. Мы не даём им шанса прорваться, за каждую минуту платя потом и кровью.

Вижу, как они начинают отходить. Один кричит что-то на своём языке, махая рукой, и остатки группы начинают медленно исчезать за скалами.

— Они отступают! — кричит Гусев, облегчённо вздыхая.

Но расслабляться нельзя.

— Занимаем оборону! — командую. — Это может быть отвлекающий манёвр.

Мы укрепляемся, выставляем пулемёт, готовимся к новой атаке. Тишина вокруг кажется зловещей.