— Так не сорвал же, — смотрит на меня хмуро.

— Так его там не было, а то точно бы сорвал.

— Не тебе решать, кого куда отправлять, Беркут, — голос Власова становится ледяным. — Есть командование, и ты должен подчиняться.

Стараюсь не реагировать, но внутри закипает.

— Я своё дело знаю, товарищ подполковник. Но если мне подсовывают ненадёжного напарника, за которого я должен отвечать, который способен мне мешать, то я буду делать все, чтобы выполнить поставленную задачу единолично.

Власов меняется в лице, но голос остаётся спокойным:

— Единолично? Ты забываешь, где находишься. Забудь свои замашки. Или тебе кажется, что ты неуязвим?

— Мне ничего не кажется, — отвечаю твёрдо. — Но дальше этой войны вы меня не отправите.

Он наклоняется вперёд, сложив руки на столе.

— Ты думаешь, это предел? Ты даже не представляешь, как можно испортить тебе жизнь.

Пауза. Смотрит мне в глаза, будто хочет залезть в самую душу.

— Тебя держат здесь, Беркут, только потому, что ты пока нужен. Но если необходимость в тебе отпадёт, можешь оказаться не только за пределами Афгана, но и в таком месте, где о тебе никто не вспомнит.

Встаю, пытаясь скрыть ярость.

— Ясно, товарищ подполковник. Могу идти?

Власов молчит, жестом показывает на дверь.

— Иди.

Выходя из кабинета, чувствую, как кулаки непроизвольно сжимаются.

Да пошел он…! Слишком много на себя берёт.

На жалобу Горелова плевать. Тут дело в другом, ему не понравилось, что я отказался «стучать» на командиров.

Взбесился.

Хочет всё получать на блюдечке с голубой каёмочкой. Оторви #опу со стула, попотей, побегай, может сам нароешь то, что ищешь.

А меня в свои дела не впутывай, мне это пох…!

Шагаю по воинской части дальше.

Тут подходит Серёга Свиридов.

— Беркут, — смеется он. — Смотрю на тебя сегодня повышенный спрос, — кивает на окна кабинета Власова.

— Есть такое, — ровно говорю я.

— Я тоже тебя искал. Что ты с Гореловым-то сцепился? — сразу спрашивает он.

— А тебе зачем?

— Так я кое-что знаю про него.

Мы отходим чуть в сторону. Садимся на деревянную скамейку.

У Свиридова осунувшееся лицо, глаза карие, он их щурит от солнца, прикрывает ладонью. От него пахнет табаком.

— Горелов в той части, где раньше служил, операцию провалил. Америкоса должны были взять живым.

— И?

— А он, — продолжает Серёга, — этого америкоса чуть ли не к своим проводил. Дал уйти. Взводной капитан попытался исправить ситуацию, но его самого грохнули. А Горелов жив и здоров.

— Жив? Ну, конечно, жив, — я сжимаю зубы. — Потому что он с американцами вежливо обошёлся.

— Слушай, Беркут, как дело было. Операция в районе кишлака Шигал проводилась. Там америкосовский инструктор засветился, спец по подготовке моджахедов. Наши наводку получили, дескать, этот гад собирает там очередной «курс» по подрывам.

Я молчу, слушаю.

— Наши решили взять его живым, чтобы потом от языка всё выбить. Кого готовил, где базы, что планируют. Задача была ясная. Отправили туда группу. Горелов тогда майором был. Вёл группу, хотя Усачёв, капитан, явно опытнее был. Они кишлак блокировали, обыскали дома. В одном подвале америкос и спрятался. Пацаны его уже практически повязали.

— И что дальше? — не выдерживаю я.

— А дальше Горелов начал тормозить. Вместо того чтобы дать приказ быстро связать и эвакуировать, он почему-то отправил двух бойцов наружу, типа для прикрытия. Америкос, естественно, времени зря не терял.

Серёга осмотрелся, словно боялся, что нас кто-то подслушивает.

— Знаешь, что самое мерзкое? Горелов с этим американцем… заговорил. На чистом английском. Он у нас, видишь ли, знаток.

С проводником Юсуфом, вспоминаю, он тоже общался на дари. Полиглот, наш.

— И что?

— Они базарили минут пять. А потом Горелов вообще приказал его отпустить. Якобы ситуация изменилось. Америкос, ясное дело, быстро исчез. Капитан Усачёв приказа ослушался. Пошёл за американцем следом, хотел его прижать хотя бы одиночным выстрелом. Но недалеко ушёл — под пулю попал. И неясно, кто стрелял…

— А Горелов что сделал?

— Вернулся к своим, как ни в чём не бывало. Придумал сказку, что это была не их цель, мол, с местными что-то перепутали. Но парни все, как один, показания дали, что вина Горелова, что упустили такую важную птицу. Тот америкос не просто инструктор, а, говорят, агент ЦРУ.

— Горелова кто-то отмазал.

— Ну, почему-то не списали, тут ты прав.

— На кой-чёрт его сюда перевели? Да ещё ликвидацию особо опасного духа доверили?

Серёга кивает в сторону штаба.

— Вопросы не ко мне. Бессмертный так решил.

— Вот тут и непонятно.

Мы молчим. Пыльный ветер треплет рубаху на груди.

— И что Горелову назначили в итоге за провал операции с америкосом? — хмуро спрашиваю я.

— Разжаловали до старлея. Его бы вообще посадить, но, видимо, кто-то действительно замолвил словечко. Может, кто-то сверху решил, что ему ещё пригодится.

— И вот этого «спеца» мне на задание? На ликвидацию? — Я смотрю на Серегу в упор. — Ты вообще понимаешь, сколько вреда он еще может принести?

Серёга тяжело вздыхает.

— Бессмертный приказал. Спрашивай у него. Но… ты заметил, как Горелов ловко всё выворачивает и провоцирует.

— Что ты хочешь сказать?

— А то и хочу. Горелов кому-то выгоден. Может, ему дали второй шанс не просто так?

Серёга поднимается с места.

— Ты поосторожнее с ним, Беркут. Этот парень не просто плохой спец. Он опасен.

И почему начальник штаба так уверен, что мне с этим Гореловым работать безопасно?

Тут явно что-то не так.

Шагаю дальше по базе.

Сегодня, слышал пополнение прибыло. Идёт боевое слаживание повсюду на территории лагеря.

Инструкторы проводят мероприятия, чтобы бойцы тренировались, оттачивали свои действия в составе подразделений, понимали возникающие перед ними задачи.

Это только на первый взгляд, кажется, что на базе происходят хаотичные движения. Беготня, крики командиров, металлический лязг оружия.

Но если приглядеться, каждое подразделение занимается своим делом, потому что война не прощает расслабленности.

Вот здесь, по ходу, отрабатывают штурм зданий. В дальнем углу базы выстроены макеты глинобитных хижин и небольших кирпичных построек — точная копия тех, что можно встретить в афганских кишлаках. Группа бойцов в касках и бронежилетах, укрываясь за металлическими щитами, медленно продвигается вперёд.

— Перекрывай фланг! — кричит командир, указывая на угол здания.

Солдат кидает учебную гранату, хлопок разносится по базе. Вслед за этим — мощный рывок, бойцы врываются внутрь, а из окон «хижины» валит дым.

— Быстрее, быстрее! — командир стучит автоматом по стене. — Чисто — докладывай!

Ближе к южной стороне базы кипит другая работа. Здесь тренируются сапёры.

На песке разложены учебные мины, похожие на настоящие — каждая из них обозначена красным флажком. Солдат в защитном костюме, похожем на средневековый доспех, медленно склоняется над одной из них, осторожно копает грунт.

— Не спеши, — наставляет инструктор. — Дёрнешь не ту проволоку — всё, привет.

Рядом другие бойцы изучают макеты самодельных взрывных устройств, которые противник использует на дорогах. Слышны объяснения, как разминировать их безопасно.

На стрельбище раздаются глухие выстрелы. Бойцы соревнуются, кто быстрее и точнее поражает мишени.

— Берёшь левее, ветер учти! — командир бьёт ладонью по плечу молодого парня, который промахнулся.

Тот напрягается, сосредотачивается. Следующий выстрел — в десятку. Парень улыбается, но быстро берёт себя в руки — расслабляться некогда.

Чуть дальше — другая группа. Они тренируются метать ножи. Несколько солдат кидают оружие в деревянные мишени, размеченные как силуэты врагов. Один из них попадает прямо в «сердце».

— Неплохо, Мельников! — хвалит инструктор.