Когда Эстер подошла, она услышала, как Брэнтон сказал:

— Вам не обязательно оставаться с ним, мисс.

Эстер направилась к нему. Увидев ее, он радостно вздохнул.

— Я так рад тебя видеть. Поговори с ней, может, тебе удастся убедить ее, что она может уйти.

Светлокожая молодая женщина, о которой шла речь, крепко держала за руки двух маленьких девочек. Красивый мужчина, сердито смотревший на нее, был ее хозяином. Казалось, что женщина подошла к Брэнтону после того, как сошла с поезда, и попросила его помочь ей обрести свободу, но, когда через несколько мгновений появился хозяин, страх и неуверенность заставили ее усомниться в принятом решении.

Эстер подошла к ней и сказала:

— Меня зовут Эстер, я подруга Брэнтона. Это ваши дочери?

Женщина слегка улыбнулась и кивнула головой.

Эстер улыбнулась малышкам.

— Как их зовут?

— Это Бесс, а это Наоми.

— Они прекрасны, — ответила Эстер, опускаясь на колени, чтобы погладить каждую по мягкой смуглой щеке.

Эстер спросила молодую маму:

— Как вас зовут?

— Мэри.

— Вы принадлежите этому мужчине, Мэри?

Женщина кивнула.

Эстер посмотрела на мужчину.

— Они принадлежат вам, сэр?

— Да.

Эстер сказала Мэри:

— По законам штата Мичиган вы стали свободной в тот момент, когда приехали. Если хотите быть свободной, выбор за вами.

Хозяин перебил ее.

— Она знает все о законе, но она не хочет быть свободной. Посмотрите на нее. По ее одежде ясно, что я хорошо к ней отношусь, зачем ей становиться беглянкой без гроша в кармане?

Он подошел, встал перед Мэри и обратился к ней полным эмоций голосом:

— Подумай о том, от чего ты отказываешься. Как ты собираешься кормить девочек, куда ты собираешься идти? Я говорил тебе, что освобожу тебя через несколько лет, и я собираюсь сдержать свое обещание.

— Нет, не собираешься, — прошептала Мэри.

Их взгляды встретились. Он медленно прикоснулся пальцем к ее щеке и погладил ее с нежностью любовника.

Веки Мэри сомкнулись, и слеза скатилась вниз, навстречу ласке. Его голос был мягок.

— Но я сделаю это, я сделаю. Не оставляй меня, Мэри… пожалуйста…

— Ты продал моих сыновей, — сказала она ему сдавленным от боли и горя голосом. — Дети моей плоти, дети твоей плоти, а ты продал их, как будто они были не более чем свиньями у кормушки.

— Дорогая, прости. Это был бизнес, я же уже объяснял.

— Бизнес?! Ты и девочек продашь ради бизнеса? — спросила она сквозь слезы. — Ты и дочек своих продашь?!

Он не захотел или не смог ответить.

— Я буду ненавидеть тебя всю оставшуюся жизнь за то, что ты сделал. Да помилует Господь твою душу.

Она повернулась к Эстер и твердо сказала:

— Мы с девочками готовы, мисс Эстер.

Брэнтон помог с багажом, а Эстер повела Мэри и девочек к фургону. Эстер увидела Эзру Шу, который стоял, прислонившись к стене склада, и наблюдал за происходящим.

Брэнтон тоже его увидел.

— Подожди меня, и я провожу тебя до Уиттакера.

Она кивнула.

Брэнтону потребовалось всего несколько мгновений, чтобы вернуться со своим фургоном. Когда оба фургона двинулись, Эстер оглянулась на Шу. Он улыбнулся ей и прикоснулся к своей шляпе.

Когда они добрались до Уиттакера, Брэнтон решил, что Мэри и ее дочерям лучше сразу же отправиться дальше. Эстер согласилась, особенно учитывая, что Шу бродил поблизости.

Брэнтон лично отвез их в Детройт. Оттуда он договорился о переправке семьи беглецов через реку в Канаду.

Эстер вошла в свой дом усталой, но довольной тем, что ей удалось одержать победу в небольшой схватке за свободу. За годы, проведенные в Дороге, она слышала много трогательных историй, но сегодняшнее происшествие тронуло ее сердце. Действительно ли Мэри любила своего хозяина? Казалось, он питал к ней очень сильные чувства, но, очевидно, ему не хватало способности увидеть мир ее глазами. Ее сыновья были ее детьми, но для него они были движимым имуществом. Сколько еще жизней уничтожит рабство, прежде чем его искоренят? Было уже тысячи жертв, и с каждым днем их число росло.

Умывшись и достав из сундука одну из красивых ночных рубашек от Галена, Эстер уселась в кресло-качалку. Окна были распахнуты настежь, чтобы впустить вечерний ветерок, и она позволила ему прогнать усталость, накопившуюся за последние несколько дней. Она подумала о Фостере и Дженин, о том, какое горе суждено было пережить ее другу из-за измены жены; она вспомнила бедную Мэри и драму на вокзале, но больше всего мыслей Эстер было сосредоточено на Галене. Любовь, казалось, приносила только горе тем, кто ее окружал, но ее любовь к Галену не приносила ничего, кроме радости. Его поцелуи стали бальзамом от всего, что ее беспокоило, и она поняла, что сейчас ей не помешает немного этого бальзама. Она подошла к окну и выглянула в ночь. Ей стало интересно, дома ли он и что он делает. Она решила проявить свою недавно родившуюся бесшабашность и пойти посмотреть. Она не видела его весь день и скучала по нему.

Она воспользовалась моментом, чтобы сбегать на кухню и тщательно обмазаться ванилью, затем накинула на ночную рубашку свою самую объемную накидку и направилась к двери.

Макси открыла дверь в «Безумии».

— Чикита? Что ты делаешь здесь так поздно?

— Мистер Вашон дома?

— Он уже лег спать.

Эстер задумчиво посмотрела на парадную лестницу.

— Понятно, — затем тихо спросила:

— Вы не проводите меня к нему?

Макси встретилась взглядом с Эстер и спросила:

— Мне взять твою накидку?

Эстер подумала о ночной рубашке под накидкой и пробормотала, запинаясь:

— Э-э-э… нет. Я оставлю ее при себе.

— Тогда сюда.

Эстер последовала за Макси вверх по лестнице и через верхние этажи дома. Куда бы Эстер ни посмотрела, она видела прекрасные картины, изысканную мебель и дорогие статуи. Макси распахнула двойные двери, украшенные витиеватой резьбой, и отступила в сторону.

— Его комнаты за дверью справа.

— Спасибо, — прошептала Эстер.

Макси закрыла двойные двери и оставила Эстер одну. Эстер собралась с духом и медленно подошла к двери Галена.

Ей пришлось дважды постучать, прежде чем она услышала, как он сказал войти.

Внутри комнаты было темно. Ее глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к полумраку, а затем ее внимание привлек тихий шелестящий звук справа от нее.

— Что такое, Макс? — сонно позвал он.

Эстер тихо ответила:

— Это я, Гален.

На мгновение воцарилась тишина, а затем:

— Малышка? Что…

Она услышала, как чиркнула спичка, затем увидела слабое пламя лампы. Мгновение спустя мягкий свет рассеял тени. Из-под большого балдахина на кровати он уставился на нее растерянными глазами. Он медленно натянул одеяло на колени и сел.

— Что-то случилось? — спросил он.

Эстер покачала головой:

— Нет. Нет. Я… просто хотела тебя увидеть.

Он молчал так долго, что Эстер начала сомневаться в том, разумно ли быть безрассудной женщиной. Она спросила:

— Мне не следовало приходить?

Гален задумался, не снится ли ему это, или это просто наваждение, вызванное количеством коньяка, которое он выпил этим вечером, пытаясь заглушить свою потребность в ней. Это определенно не было похоже на сон, и вид ее, стоящей в тени, окончательно отрезвил его.

— Нет, я рад, что ты пришла, — сумел выдавить он.

Эстер застенчиво стояла в центре комнаты.

Гален спросил:

— Мне подойти к тебе или ты сама придешь ко мне?

Она вдруг почувствовала сильное волнение, поскольку неуверенность в том, зачем она пришла к нему сегодня вечером, сочеталась с ее желанием его видеть.

— Я подойду к тебе, — тихо ответила она.

Но сначала ей нужно было снять накидку. Она сделала это медленно, затем позволила накидке беззвучно соскользнуть с плеч и упасть к ногам.

Огонь, вспыхнувший в его глазах, заставил ее почувствовать себя могущественной и чувственной.

Лучше бы это, черт возьми, не было сном, подумал Гален. При виде того, как она соблазнительно стояла там, его мужское естество забилось, как барабан йоруба. Когда она медленно подошла к нему, Галену стало все труднее дышать. Он прочистил горло. Сквозь тонкую ткань пеньюра он мог разглядеть очертания ее прелестных смуглых грудей, когда ткань колыхалась в страстном движении. Его тело задрожало в предвкушении. Когда она остановилась у кровати, кровь застучала у Галена в ушах.