С закрытыми глазами Гален чувствовал, как ее теплые пальцы медленно приводят его в состояние ленивого возбуждения. Прошло довольно много времени с тех пор, как он в последний раз ощущал нежное женское прикосновение; обычно в дороге он соблюдал целомудрие, однако ее руки цвета индиго напомнили ему, как давно это было. Вместо того, чтобы смутить ее очевидным доказательством своего растущего желания, которое вскоре должно было стать очевидным, Гален накрыл ее руку своей, чтобы остановить ее.

Эстер удивленно подняла глаза. Ее ладонь, зажатая в его руке, будто горела огнем.

— Я сделала тебе больно?

Он усмехнулся и медленно открыл глаза.

— Нет, Индиго, ты не причинила мне боли. Я просто думаю, что на сегодня с меня достаточно мази.

Гален подумал о том, каково это — чувствовать, как она прикасается к нему без стеснения. Он понял, что такие образы не помогут унять его пробудившееся возбуждение, поэтому он поднял ее руку и стал рассматривать ее.

Эстер старалась оставаться спокойной и невозмутимой, но у нее не получалось унять дрожь в руке.

— У тебя красивые руки, Эстер Уайатт. Они похожи на экзотические орхидеи цвета индиго.

Эстер смогла только сглотнуть.

— Ты дрожишь, — констатировал он.

Гален впервые заметил, что на ее мизинце не было ногтя. Казалось, он был отрезан. Он осторожно провел своим пальцем по укороченному пальцу и тихо спросил:

— Как это произошло?

— Моя мама сделала это через несколько дней после моего рождения. Они с отцом надеялись, что это сделает меня достаточно заметной, чтобы моя тетя смогла меня найти.

— Когда-нибудь тебе нужно будет рассказать мне эту историю.

Гален испытал непреодолимое желание поднести палец к губам, но он не хотел пугать ее, поэтому проигнорировал это желание и медленно отпустил ее руку.

— Что это за аромат на тебе? — тихо спросил он.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы оторваться от его взгляда.

— Я… не пользуюсь духами.

Он наклонился и вдохнул сладкий аромат, исходящий от ее дрожащей шее.

— Это не духи?

Эстер старалась говорить спокойным тоном.

— Это ваниль.

— Ваниль?

— Ваниль.

— Ваниль, которую добавляют в сладости?

— Да. Я не вижу смысла тратить деньги на настоящий парфюм, но я женщина, и мне нравится приятно пахнуть. Поэтому я использую ваниль, как это делала моя тетя.

Эстер понятия не имела, что означает эта интерлюдия и к чему она могла привести, но ее все еще трясло. От него исходило мощное присутствие, и она чувствовала, как эта сила разливается по комнате, словно пойманная молния. Она встала, чтобы увеличить расстояние между собой и мужчиной на койке.

— Я принесу тебе ужин позже и пойду на собрание.

Он кивнул, затем посмотрел ей вслед.

Глава 5

Пока Эстер ехала на своей маленькой телеге в церковь на собрание, она, как и все другие аболиционисты, с нетерпением думала о том дне, когда рабство будет отменено, что бы сделало ненужной тайную работу комитетов бдительности. Но до тех пор такие комитеты, как в Уиттекере, были крайне необходимы, чтобы обеспечить беглецов жильем, едой, одеждой и медикаментами. Члены организации также информировали бывших рабов об их законных правах, помогали беглецам начать новую жизнь, давали указания и наставления и во многих случаях небольшие суммы денег и рекомендательные письма потенциальным работодателям.

Группы бдительности существовали от штата Мэн до Калифорнии. Некоторые из них были большими, другие — маленькими. В некоторых состояли представители самых разных рас, в то время как в других, как, например, в комитете в Детройте, все были чернокожими. Независимо от размера или состава комитета, все они были созданы по образцу одного из самых преданных своему делу комитетов эпохи аболиционизма — Нью-Йоркского комитета бдительности, основанного в 1835 году чернокожим человеком по имени Дэвид Рагглз. Рагглз лично помог сотням беглецов тайно перебраться в почти свободные районы изолированного севера. Одним из самых известных беглецов был великий Фредерик Дуглас.

Рагглз часто посещал доки Нью-Йорка, чтобы убедиться, что рабов не ввозят контрабандой на прибывающих кораблях. Он обошел несколько самых богатых районов города, чтобы проинформировать домашнюю прислугу о том, что по законам Нью-Йорка ввезенные рабы становятся свободными после девяностодневного пребывания в штате. Под его руководством «беглецов» приглашали выступать перед аудиторией на некоторых заседаниях Нью-Йоркского комитета и рассказывать о своей борьбе за свободу.

В конце концов, мистер Рагглз прекратил свою работу с нью-йоркской группой из-за проблем со зрением, но продолжал оказывать личную помощь тем, кто стремился к свободе.

И все же более двадцати лет спустя рабство по-прежнему царило на земле.

Принятие Закона о беглых рабах и решение Верховного суда об отклонении ходатайства мистера Дреда Скотта о свободе стало ударом по делу отмены рабства. Суд, в частности, заявил, что, поскольку мужчины и женщины этой расы всегда считались неполноценными, у них не было прав, которые белый человек обязан был бы уважать. Однако рабы продолжали убегать, несмотря на возмутительное постановление суда. Их отказ оставаться движимым имуществом сделал необходимым дальнейшее существование Комитетов бдительности.

Как и многие другие комитеты в стране, Комитет бдительности Уиттакера использовал модифицированную версию закодированных методов Ордена для секретного общения. Би Мелдрам служила местным курьером, потому что она доставляла яйца и занималась врачеванием во всей округе. Эстер узнала о срочном собрании, которое должно было состояться этим вечером, не из слов Би, а из цвета ткани в корзинке для яиц, которую Би оставила утром на крыльце, ткань была красной, стандартного цвета для заседаний комитета. Число, написанное парафином на скорлупе одного из яиц, указывало время встречи.

Входя в церковь Уиттекера, Эстер услышала голоса репетирующего хора. Пока хор репетировал в маленьком святилище на главном этаже церкви, под землей, в церковном подвале, преподобный Джозеф Адамс призывал собрание Комитета бдительности к порядку. В официальном списке было двадцать человек, но сегодня пришли только четверо — Эстер, Би, Брэнтон Хаббл и Уильям Лавджой. Лавджой владел очень успешным парикмахерским бизнесом и был самым богатым человеком в Уиттекере.

— Прежде всего, — начал преподобный Адамс, — я хотел бы поблагодарить Би за то, что она со всеми связалась. На репетиции наверху пятнадцать участников хора, что является хорошей явкой, учитывая, когда им о ней сообщили.

Би приняла благодарность, кивнув седой головой. Репетирующий хор должен был послужить маскировкой для этой встречи.

— А теперь о причине, по которой мы здесь. Ходит много слухов о местонахождении Черного Дэниела. Ходят слухи, что он залег на дно отсюда до Онтарио и обратно. Орден попросил всех главных кондукторов расспросить своих местных агентов, не знает ли кто-нибудь, где он на самом деле.

Эстер колебалась, стоит ли раскрывать местонахождение Галена, услышав об интересе Ордена, но Гален разрешил ей раскрыть его присутствие, поэтому она сказала:

— Он в моем подвале, преподобный.

Внезапно она оказалась в центре внимания.

— Би залатала его раны, но я никогда не говорила ей, кто он на самом деле.

Би улыбнулась.

— Так вот кто он такой.

Затем Би развернулась на стуле, чтобы получше разглядеть Уильяма Лавджоя, и сказала:

— Полагаю, женщины все же умеют хранить секреты, а, Лавджой?

Веселый смех Би, казалось, еще больше усилил раздраженное выражение лица Лавджоя. Уильям Лавджой был сутулым, лысеющим человечком невысокого роста лет пятидесяти. На протяжении многих лет он ясно давал понять, как относится к тому, что женщины являются членами Комитета бдительности: он был против. Его предубеждения вызвали много споров среди членов Комитета, особенно в свете всей работы, проделанной женщинами от имени аналогичных комитетов по всей стране. Лавджой повернулся к Эстер и резко спросил: