— Он поверил в это?

— Похоже, что так, однако, они не дали нам просто проехать. Главарь сказал, что он и его люди были в пути долгое время. Он подумал, что было бы по-добрососедски, если бы Эфраим позволил им отвести Лизу в лес.

— Зачем?

Гален посмотрел на нее и мягко спросил:

— Малышка, ты же не можешь быть настолько невинной?

Внезапно поняв, что он имеет в виду, Эстер в ужасе уставилась на Эфраима.

Он продолжил:

— Прежде чем кто-либо из нас успел отреагировать, один из всадников схватил ребенка, Джейка, и посадил его на своего коня. Он приставил пистолет к его голове и предложил Эфраиму выбор.

— Они ведь не причинили им вреда, не так ли?

— В конце концов, нет, потому что вместо них я предложил себя.

— Что ты имеешь в виду?

— Я встал, сбросил шаль и парик и представился. Я сказал им, что вознаграждение, которое они получат за меня, позволит купить всех шлюх, которых они захотят. Я решил, что их жадность пересилит похоть.

— Ты также рисковал тем, что они схватят тебя и все равно причинят вред женщине.

— Я знаю. Однако у меня не было другого выбора. Их было шестеро, они могли бы с такой же легкостью забрать то, что хотели, и убить нас на месте. По крайней мере, таким образом, семье Эфраима было бы позволено уйти живыми. Они были моей главной заботой.

— А твоя жизнь?

— Значила меньше, чем их. Они проделали весь этот путь из Джорджии не для того, чтобы их терроризировала банда неграмотных похитителей. Их сыну было всего шесть лет. Он был стойким и предупредительным на протяжении всей поездки. Он заслуживал того, чтобы у него была нормальная жизнь. Я не хотел позволять ему смотреть, как жестоко обращаются с его мамой, и видеть, как убивают его отца, пытающегося защитить ее, — не тогда, пока я был жив.

— Так что же произошло? — прошептала она.

— Предводитель, казалось, был немного ошеломлен свалившейся на него удачей, потому что ему потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, что делать. В конце концов, жадность победила. Он велел мне слезть с повозки, а семье ехать дальше. Эфраим не хотел меня покидать, но я заверил их, что это к лучшему.

— Когда появились уэслииты?

— Не так скоро, поверь мне. После того, как семья уехала, ловцы решили немного поразвлечься со мной. Хотели научить меня никогда больше не красть чужую собственность.

Эстер услышала горечь в его голосе.

— Я понятия не имею, как долго продолжалось избиение, но где-то ближе к концу я услышал выстрелы. К тому времени боль была настолько сильной, что я потерял всякий рассудок, так что мне было все равно, кто это — Гавриил и его ангелы или гончие ада. Я пришел в себя — не помню точно, когда и даже где, — но я поднял глаза и увидел склонившееся надо мной бородатое лицо старого Джеба Уэсли. Я услышал, как он сказал: «Лежи спокойно, Дэниел. Как только мы с ребятами уничтожим этих паразитов праведным гневом, мы доставим тебя в безопасное место».

Гален добавил:

— Я почти ничего не помню, пока не очнулся здесь.

— Ты помнишь, как проснулся и схватил меня за запястье?

Он казался удивленным.

— Нет. Я сделал тебе больно?

Она покачала головой, но честно призналась:

— Но напугал.

Он всмотрелся в ее лицо.

— Еще раз приношу свои извинения.

Она кивнула в знак согласия.

Затем Гален сказал:

— Я помню, как кто-то пел. Это было похоже на ангельское пение. Я задавался вопросом, не попал ли я каким-то образом на небеса?

— Ты, на небеса? — поддразнивающе спросила она.

Он улыбнулся.

— Именно об этом я и подумал, но пение было прекрасным. Может быть, мне просто приснилось.

Эстер никогда не любила внимания, поэтому она не сказала ему, что голос принадлежал ей.

— Ну? — спросил он.

Его вопрос вернул ее к действительности.

— Что?

— Пение мне приснилось?

Эстер на мгновение замешкалась, затем тихо ответила:

— Нет. Это был мой голос. Я хотела успокоить тебя — ты говорил по-французски и был такой взволнованный. Это было все, что я могла придумать.

Мгновение он вглядывался в ее лицо, затем сказал:

— Спасибо, что сохранила мне жизнь. Я мог бы умереть, если бы ты не согласилась приютить меня.

— Пожалуйста. Ты нужен Дороге.

Затем Эстер спросила:

— Итак, когда ловцы упомянули Уиттакер?

— Спустя некоторое время после того, как все шестеро по очереди проучили меня. Я помню, как лежал на земле и испытывал такую боль, что был бы рад смерти. Вожак наклонился и захихикал: «По всему штату было полно ловцов, которые ждали тебя на границе с Огайо, но я был единственным, кто нашел меня». Сказал, что в саду в Уиттакере завелась змея. Он счел вполне уместным, чтобы я узнал, что меня предал один из моих же людей, прежде чем он отправит меня в ад.

— Ты знаешь кого-нибудь в Уиттекере? — спросила Эстер.

Гален покачал головой.

— Нет.

— Тогда я не понимаю. Кто из живущих здесь мог знать, что ты приедешь? Ты наверняка не объявлял о своем намерении приехать сюда заранее?

— К сожалению, в некотором роде объявлял. Ты знаешь что-нибудь о людях, которые создали Орден?

Эстер знала. Орден был основан чернокожими кондукторами в Детройте. Члены Ордена были известны под разными названиями, одним из которых было «Афроамериканские тайны: орден людей угнетения».

Их секретные пароли, рукопожатия и кодированная система идентификации были модифицированы для использования многими агентами и кондукторами на дорогах. Среди основателей ордена были два самых успешных кондуктора Детройта — Уильям Ламберт, лидер сети дорог Мичигана, и Джордж Де Батист, портной из Детройта. Де Батиста так ненавидели на Юге, что любого ловца рабов, который смог бы его поймать, ждала награда в тысячу долларов. Эстер сказала:

— Гален, я не могу поверить, что кто-то из этих людей предал тебя. Ты сам сказал, что тебе было очень больно после избиения. Ты уверен в том, что слышал?

— Я бы поставил на это свою жизнь.

Эстер видела, что он верит в то, что говорит. Она не знала, что сказать.

Вместо этого она спросила:

— Почему ты сообщил им, что направляешься сюда? Ты часто так делаешь?

— Обычно мои планы известны только мне и моим пассажирам. Однако у меня была кое-какая информация, которую я вез на север — информация, запрошенная Орденом. Они знали приблизительные даты моего прибытия, так что кому-то нужно было просто передать эти сведения ловцам рабов.

Эстер все это казалось ошеломляющим.

— Давай предположим, что предатель действительно существует, как ты предлагаешь его или ее найти?

— На этот вопрос я пока не могу ответить.

— Не можешь или не хочешь?

Он улыбнулся.

— И то, и другое.

Эстер не стала настаивать. Она встала и спросила:

— Ты хочешь встретиться с членами местного комитета бдительности?

— Нет. Чем меньше людей знает, что я поблизости, тем лучше.

— Я согласна, но кондукторы заслуживают того, чтобы быть предупрежденными, если среди нас есть предатель. Они, безусловно, захотят узнать, откуда я получила такую компрометирующую информацию.

— Я понимаю, и мне придется пойти на такой риск.

Затем Эстер задала вопрос, который не давал ей покоя.

— Гален, почему ты рассказываешь все это мне? Откуда ты знаешь, что это не я предательница?

— А это ты?

— Конечно, нет.

— Тогда вопрос спорный, малышка.

Он произнес это так мягко, что ей показалось, будто он ласкает ее не только голосом. Ей удалось спросить:

— Ты готов к мази Би?

Он кивнул.

Она присела на край койки, пока он расстегивал рубашку. Когда обнажилась его грудь, она постарались успокоить покалывание, которое он, казалось, вызывал, и начала медленно наносить мазь, как этим утром. Жар, исходящий от его груди, казалось, отвлекал еще больше, чем раньше. Работая, она не могла удержаться, чтобы не взглянуть на его плоские коричневые соски, а затем приказала себе сосредоточиться на том, что она должна была делать.