— Хорошо.

— До свидания, миссис Вашон.

— Береги себя, Гален.

Он поклонился и ушел.

Несколько дней спустя Эстер проснулась, так и не привыкнув к своему новому статусу. Она по-прежнему считала глупым, что кто-то каждый день готовит ей одежду и приносит еду. Макси не обратила внимания на ее протесты. Макси настояла на том, что так будет и дальше. Эстер посчитала, что упрямство служанки соперничает с упрямством ее работодателя.

Итак, Эстер сдалась и позволила Макси и ее заботливому персоналу баловать себя. Ей все ещё было не по себе от мысли, что ей будут угождать, но поскольку их, похоже, не интересовали ее взгляды, она просто перестала высказывать свои возражения.

Однако Эстер проявила твердость, когда дело дошло до выбора одежды по утрам. Она наотрез отказалась от дорогих дневных платьев, которыми был заполнен ее гардероб, отдав предпочтение легким блузкам из египетского хлопка и мягким пышным юбкам. По ее мнению, платья были слишком дорогими, чтобы носить их в повседневной жизни. Когда одна из горничных объяснила, что некоторые женщины из круга Галена переодевались по четыре-пять раз в день, Эстер не смогла скрыть удивления. Она не могла этого понять. Эстер сразу же дала понять, что у нее не было намерений прибегать к таким расточительным привычкам.

В целом, первые несколько дней Эстер в качестве миссис Вашон прошли довольно хорошо. Несмотря на то, что произошло небольшое столкновение культур, Эстер не нашла ничего плохого в своем новом статусе или в том, как к ней относились.

В воскресенье Эстер отправилась в церковь в сопровождении Андре Рено. Это было ее первое появление за пределами с тех пор, как она стала женой Галена. Она почти решила не посещать службу, чтобы не подвергаться всем этим разговорам и домыслам, но она знала, что рано или поздно ей придется встретиться лицом к лицу со своими соседями, иначе разговоры никогда не прекратятся.

Ее появление вызвало перешептывания, но Би поприветствовала ее с улыбкой, как и Брэнтон Хаббл и многие другие. Эстер хотела сесть рядом с Би, но Рено остановил ее, вежливо откашлявшись.

— Сюда, пожалуйста, миссис Вашон.

Эстер непонимающе пожала плечами, затем последовала за Рено к передним скамьям. Он указал ей на самую первую скамью, которую Эстер никогда раньше не видела.

Рено тихо объяснил.

— Это семейная скамья, миссис Вашон. Мистер Вашон установил ее на прошлой неделе. Когда-то она принадлежала его матери.

Эстер знала, что все взгляды в церкви устремлены в ее сторону, но не могла скрыть удивления на своем лице. Мать Галена?! Красивая скамья была вырезана из очень темного дерева и казалась очень старой. Резьба на ней напомнила Эстер орнамент из полевых цветов на платьях, которые она получила от Галена, только на них были изображены ангелы, херувимы и кресты. Новая скамья для семьи Вашон затмевала все остальные деревянные предметы в маленькой церкви.

Эстер ошеломленно опустилась на нее.

После службы преподобный Адамс поблагодарил Эстер за щедрое пожертвование ее мужа в фонд строительства. Поскольку Эстер ничего не знала о пожертвовании, она просто вежливо улыбнулась.

Эстер оставила преподобного, чтобы пойти к Би и Брэнтону, которые стояли и разговаривали на церковном дворе. После этого они с Рено сели в карету, чтобы вернуться в Фолли.

Войдя внутрь, Эстер спросила:

— Как долго вы работаете у Галена?

— С тех пор, как я получил свой Оксфордский диплом пять лет назад, но я знаю его всю свою жизнь.

Рено был значительно моложе Галена и Рэймонда.

— Вы им очень восхищаетесь, не так ли? — спросила Эстер.

— Он украл меня из борделя, когда мне было пять лет, дал мне дом, безопасность и первоклассное образование. Я не просто восхищаюсь этим человеком, я обязан ему жизнью.

Вернувшись домой, Эстер сменила свою одежду для церкви и спустилась на кухню, где планировала уговорить Макси помочь ей испечь хлеб к ужину.

Поскольку Макси не соглашалась, Эстер пришлось спросить:

— Разве я здесь не хозяйка?

— Да, это так, чикита, но это мои владения.

— И как хозяйка, я могу делать все, что пожелаю?

Макси улыбнулась.

— Да.

— Ну, хозяйка хочет испечь хлеб.

Какое-то время они молча изучали друг друга.

Эстер почти умоляла:

— Макси, я не привыкла целыми днями сидеть на одном месте.

— Тогда найдите какой-нибудь способ занять свое время.

— Как?

— Благотворительная деятельность. Есть ли кто-нибудь, кто нуждается во всех деньгах, которыми вы сейчас располагаете? Есть ли у вас любимое дело, которому вы могли бы помочь?

— Конечно, их много, но…

— Тогда сделайте что-нибудь. Организуйте ярмарку. Ваша жизнь изменилась, чикита, и быть богатой гораздо приятнее, чем быть бедной. Я это знаю, потому что я была и тем, и другим.

— Хорошо, если я пообещаю организовать ярмарку, ты позволишь мне иногда печь хлеб?

— Сегодня разрешу. В будущем посмотрим.

Эстер любезно кивнула в знак благодарности.

После ужина, когда Эстер сидела в комнате Галена и читала последнюю часть «Освободителя», она отложила газету и задумалась о предложении Макси. Макси была права, теперь, когда она стала женой богатого человека, у нее было много возможностей помочь общему делу. Выбор был бесконечен: от благотворительных обществ до помощи беженцам, детям, оставшимся без попечения родителей. Эстер оставалось остановиться на одном варианте. Интересно, одобрит ли это Гален? Она не думала, что он откажет ей в использовании территории для проведения ярмарки, и сомневалась, что ей понадобится большая финансовая помощь, потому что она будет использовать свои собственные средства для реализации большинства своих планов. Она решила, что спросит его мнение, когда он вернется, если он когда-нибудь вернется. Она ужасно скучала по нему.

Глава 18

Планы Эстер на ярмарку отошли на второй план, когда на следующее утро Би принесла ужасные новости. Банда людей Шу похитила соседа Би, Сэмюэля Крейтона, и его сына Питера. Не было ни судебного приказа, ни слушаний у шерифа Лоусона. Похитители просто ворвались на маленькую ферму посреди ночи и увезли их.

Крейтоны только недавно переехали в Уиттакер, прожив последние три года в Канаде. Они бежали туда вместе с десятками тысяч других представителей расы, чтобы избежать возможного похищения, которое стало законным после принятия Закона о беглых рабах 1850 года. Из того немногого, что Эстер знала о них, мистер Крейтон был плотником, а его сыну Питеру было всего двенадцать.

— Его жене Эмме причинили вред?

— Ее очень сильно избили, но не увезли на юг.

Эстер могла себе представить страх Эммы за мужа и сына, и ее сердце болело за эту женщину.

— Кто-нибудь поехал за ними?

— Брэнтон и еще несколько человек, но люди Шу опережают их как минимум на четыре-пять часов. Я сомневаюсь, что они смогут вернуть их обратно.

В глазах Би стояли слезы, когда она сетовала:

— Это должно прекратиться, мы не должны так жить. Никто не в безопасности, Эстер, никто.

Она подошла и обняла пожилую женщину.

— Мы должны оставаться сильными, Би. Мы должны оставаться сильными.

Позже тем же вечером Эстер вместе с большей частью общины провела бдение в церкви в надежде, что Брэнтон и его люди добьются успеха. Но этому не суждено было сбыться. Мужчины вернулись усталыми и подавленными. Неподалеку от Монро на них напали из засады местные жители, нанятые охотником за рабами Портером Гриром, несомненно, чтобы замедлить их продвижение. В завязавшейся перестрелке Брэнтон Хаббл получил ранение в грудь и погиб.

Эстер выбежала из церкви, ее сердце бешено колотилось. Она не хотела, чтобы это было правдой. Она стояла в ночной тишине, дрожа, переполненная горем. Все, чего хотел Брэнтон, — это быть свободным. Он всю свою жизнь стремился к свободе, но был убит бандитами, которым уже была уготована участь в аду. Слезы градом катились по ее щекам. Она стояла и молча плакала, казалось, целую вечность. В конце концов Рено нашел ее, усадил в карету и отвез домой.