— Любой невежественный мужчина очень опасен. Будем надеяться, что он сдастся и вернется на юг.

— Вероятно, он недостаточно умен для этого, — серьезно заметил кто-то. Хотя Эстер все еще слышала в голове обещание Шу, никто из ее друзей не отреагировал на угрозы Шу посадить Эстер в тюрьму.

Вскоре после этого женщины ушли, пообещав предупредить своих мужей и соседей о присутствии Шу, а Эстер поспешила спуститься в подвал. Ее опасения, что Дэниел закричит и накличет на них беду, оказались напрасными. Она обнаружила, что он спит, и тихо удалилась.

Когда Эстер впервые приехала на север, звуки дома по ночам, всегда пугали ее, пока дедушка не объяснил, что скрипы — это просто ее предки, которые следят за тем, чтобы всем снились хорошие сны. Став старше, она поняла, что сказка ее деда была именно этим — сказкой, способной успокоить страхи испуганного ребенка. Однако сейчас, лежа в постели и слушая, как дом готовится ко сну, она цеплялась за это воспоминание. Она задумалась, присоединилась ли теперь ее тетя к числу предков, крадущихся по дому? Мысленная картина тети Кэтрин, крадущейся по дому, вызвала улыбку на лице Эстер; Кэтрин Уайатт никогда не кралась. Когда она входила в комнату, люди сразу же узнавали ее — либо по ее звонкому смеху, либо по группе людей, которые окружали ее и спорили о ее позиции по какому-нибудь актуальному вопросу. Она любила спорить, или, как она всегда это называла, дебатировать. В тот день, когда в городе хоронили Кэтрин Уайатт, погода стояла великолепная до того момента, пока носильщики не опустили гроб в землю. Внезапно разразилась гроза, обрушив на скорбящих дождь, ветер, раскаты грома, молнии и град размером с яблоко. Когда они все побежали в укрытие, чтобы переждать бурю, одна из подруг ее тети поклялась, что Кэтрин была на небесах и спорила с Господом.

Кэтрин, несмотря на все свои неортодоксальные манеры, не стала бы спорить с Эзрой Шу сегодня вечером. Она бы справилась с ситуацией так же, как это сделала Эстер — она распознала бы в Шу невежественного человека и придержала бы язык, пока он не уйдет. Кэтрин не стала бы рисковать годами работы из-за немытого ловца рабов. Однако Эстер не знала, как бы ее тетя вела себя с Черным Дэниелом. Этот человек был ходячей загадкой, но она полагала, что, чтобы красть рабов, нужно было быть именно таким.

Глава 3

Когда на следующее утро Эстер вошла в подвал с подносом для завтрака, его там не было. Она предположила, что он пошел в уборную, поэтому поставила поднос на столик у койки и села в кресло-качалку, ожидая его возвращения. Она старалась не расстраиваться из-за его исчезновения. В конце концов, у каждого были свои потребности, особенно по утрам, но мысль о том, что его ищут ловцы рабов, заставляла ее нервничать. Ей казалось, что он намеренно подвергает опасности всю общину просто потому, что ему не нравилось пользоваться горшком, стоявшим в углу. Она успокоилась и решила, что не стоит расстраиваться. Меньше чем через неделю он поправится настолько, что сможет путешествовать, и, таким образом, исчезнет из ее жизни.

Через несколько мгновений он, прихрамывая, вошел в комнату, опираясь на трость, которую одолжила ему Би. Он бросил один взгляд на ее суровое лицо и сказал:

— Ты похожа на недовольную школьную учительницу, раскачивающуюся в кресле, мисс Уайатт.

Он опустился на койку, на его лице ясно читалось напряжение.

Эстер предпочла не отвечать на его нелестное замечание. Вместо этого она сказала:

— Вчера вечером на чай заходили ловцы рабов.

Он повернулся и уставился на нее. Она была рада видеть, что наконец-то завладела его вниманием. Он оценивающе посмотрел на нее, затем сказал:

— Начни с самого начала.

Эстер рассказала историю визита Шу. Единственной деталью, которую она не стала разглашать, было обещание Шу отправить ее на плаху. Когда она закончила, Эстер спросила:

— Теперь ты понимаешь, почему я раскачиваюсь, как разочарованная школьная учительница? Выходя на улицу, ты ставишь под угрозу все, над чем мы работали, чтобы сохранить этот маршрут безопасным. Я не возражаю против того, чтобы выносить горшок, я постоянно делаю это для пассажиров.

— Где я предпочитаю справлять нужду, тебя не касается, мисс Уайатт.

— Касается, когда на моем крыльце находятся ловцы рабов, мистер… — Она понятия не имела, как его называть. — Как ты предпочитаешь, чтобы к тебе обращались?

Он улыбнулся про себя. Только что она была мегерой, а в следующий момент — чопорно вежливой. От побоев, которые он получил от ловцов рабов, у него раскалывалась голова. Пульсация значительно уменьшилась со вчерашнего вечера, но то, что она отчитывала его, казалось, только усиливало боль. Если бы он был здоров, он смог бы справиться с Эстер Уайатт и ее властным характером, но сейчас он был в ее власти.

— Как долго я здесь нахожусь? — спросил он.

— Это уже четвертый день.

Эстер все еще ждала, когда он назовет ей свое имя.

— Меня зовут Гален.

Эстер была уверена, что он назвал просто какое-то имя. Вряд ли он открыл бы ей, незнакомке, свою истинную личность, но, пока он оставался здесь, она будет называть его Галеном.

Гален жалел, что у него нет двух здоровых глаз; ему было больно пытаться сфокусировать на ней взгляд. Из-за опухших глаз он имел лишь смутное представление о том, как она выглядит на самом деле: невысокая, темнокожая, с приятной внешностью, с копной густых черных волос, собранных на затылке, как у старой девы.

Его мысли прервало урчание в животе. Он взглянул на поднос, на котором, по-видимому, был его завтрак.

— Ты наказываешь меня за то, что я вышел на улицу, остывшей едой?

Эстер посмотрела на поднос и подумала, есть ли у него вообще какие-нибудь манеры. Она молча отнесла поднос к койке и поставила рядом с ним. Вблизи она увидела, что на его лице выступили капельки пота. Она положила ладонь ему на лоб и с неудовольствием обнаружила, что у него снова поднялась температура из-за того, что он вышел на улицу. Она ощупала его рубашку спереди. Голубая фланель была влажной от пота.

— Тебе, — сказала она ему, — нужен сторож.

Она подошла к старому сундуку и достала еще одну поношенную рубашку, которая показалась ей достаточно большой, чтобы вместить его мускулистое телосложение. Вернувшись, она протянула ее ему. Ровным голосом она обратилась к нему с просьбой.

— Надень ее, пожалуйста.

Ей показалось, что на мгновение он улыбнулся, но из-за изуродованного лица она не могла быть в этом уверена.

Он взял рубашку из ее рук, и она подождала, пока он снимет старую и наденет новую. В какой-то момент она попыталась помочь ему из-за его перевязанных ребер, но один взгляд угольно-черных глаз заставил ее держаться на расстоянии.

Когда он закончил, то спросил:

— Насколько остыла моя еда?

Эстер ответила:

— Не настолько, как бы мне хотелось.

Тогда он улыбнулся.

— Ты всегда такая воинственная, мисс Уайатт?

— Как правило, нет.

— Жаль. Воинственные женщины, как правило, страстные, — добавил он.

Что-то в его низком тоне коснулось ее, как легкое дуновение ветерка, а затем исчезло.

— Я думала, ты похищаешь рабов. Я и не подозревала, что ты еще и специалист по женщинам.

— Женщины — не самый лучший предмет для изучения. Они либо страстные, либо нет.

Эстер знала, что женщины немного сложнее, чем он предполагал. Она подумала про себя, как, должно быть, удобно быть мужчиной и достаточно уверенным в своей мужественности, чтобы так отзываться о предполагаемом слабом поле. Она просто покачала головой и сказала:

— Я бы с удовольствием обсудила достоинства твоих аргументов, но их нет, поэтому я удаляюсь.

— Я думал, ты настроена воинственно.

Его мягкий голос остановил ее. Она ответила:

— Только не с раненым противником. Победить в этом споре вряд ли будет честно, учитывая ваше состояние, сэр.

Эта мягко произнесенная колкость задела его. Гален взглянул на нее в новом свете.