— Что ж, ты достиг своей цели. Я думаю, тебе пора домой.

Он был таким же притягательным, как в ту ночь, когда Левек и его братья приехали забрать его домой, а она была такой же уязвимой.

— Я пытаюсь уйти, поверь мне, но мне сложно это сделать.

— Почему?

— В основном, из-за твоего рта.

— Моего рта?

— Я лежу ночью без сна, гадая, такие ли сладкие твои поцелуи, какими я их помню…

Глаза Эстер на мгновение закрылись, а колени подкосились.

— Ты такой дерзкий, — прошептала она.

— Я не такой дерзкий, каким хотел бы быть, Индиго, поверь мне.

— Эстер. Меня зовут Эстер.

— Может быть, для Фредерика, но не для меня. Для меня ты моя маленькая Индиго…

Эстер было трудно дышать.

— Тебе пора идти.

В его глазах отразилась улыбка.

— Один поцелуй.

— Нет! — выдохнула она.

Он наклонил голову.

— Ради тебя я могу быть терпеливым. До свидания, моя малышка.

Эстер закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Ее сердце бешено колотилось, чувства переполняли ее, и она не могла этого отрицать.

В ту ночь, готовясь ко сну, она поняла, что ей придется избегать Галена; иначе она влюбится в него еще до того, как расцветут летние цветы.

Глава 10

Рано утром следующего дня один из работников Галена вернул Эстер непокорного мула и фургон. К счастью, Гален не сопровождал этого человека. После вчерашнего расставания ей нужно было время, чтобы прийти в себя перед новой встречей.

Как только работник ушел, Эстер отогнала фургон в сарай, а затем провела оставшиеся утренние часы, готовя комнату своей покойной тети к ожидаемому приезду Гейл.

Позже тем же вечером, когда Эстер сидела с книгой в кабинете, она услышала стук в дверь. Выглянув из-за занавески, она увидела большую черную карету Галена. Она почувствовала слабость, затем она опустила занавеску. Что он мог от нее сейчас хотеть? Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Она направилась к двери, готовясь к встрече с Галеном, стройным и красивым, но вместо этого увидела Фостера по другую сторону. В ее голосе прозвучало замешательство.

— Фостер? — воскликнула она, посмотрев через его плечо на ожидающую карету.

— Эстер, вчера мы с Вашоном обсуждали некоторые улучшения, которые я хотел бы сделать в Уиттекере, и он хочет продолжить разговор. Завтра он уезжает по делам, поэтому предложил поужинать вместе сегодня вечером. Ты не возражаешь?

Эстер не думала, что у нее хватит сил противостоять чарам Галена два вечера подряд, и она хотела придумать оправдание, любое оправдание, чтобы избежать ужина, но не смогла придумать ничего правдоподобного.

Фостер, казалось, был так поглощен встречей, что не заметил ее огорчения.

— Побыстрее оденься, Эстер. Нам не стоит заставлять его ждать.

Эстер поклялась задушить Галена за это, но вежливо сказала Фостеру:

— Дай мне несколько минут, и я сейчас выйду.

Эстер понятия не имела, что надеть на ужин с таким богатым человеком, как Гален. Все, чем она владела, было старым. Она решила, что у нее нет времени сокрушаться по поводу гардероба, содержимое которого до сих пор ее никогда не огорчало, поэтому быстро оделась, а затем критически оглядела свое отражение в большом овальном зеркале у кровати. Зеленое платье все еще было ей впору; она подумала, заметит ли Гален, что ему уже шесть лет. Она поспешно пригладила волосы, схватила перчатки и накидку и выбежала из дома.

В карете Гален поприветствовал ее кивком, когда она заняла место рядом с ним.

— Добрый вечер, мисс Уайатт. Я рад, что вы смогли присоединиться к нам. Надеюсь, мое внезапное нарушение ваших планов не причинило вам беспокойства.

Его низкий голос пробился сквозь ее защиту. Она кивнула в знак приветствия хорошо одетой Дженин, затем ответила:

— Нисколько, мистер Вашон. Спасибо за приглашение.

Он улыбнулся, постучал золотым набалдашником трости по потолку кареты, и они тронулись в путь.

Хотя Эстер и хотелось остаться с ним наедине, чтобы надрать ему уши и высказать, что она думает по поводу его игры в кошки-мышки, она была рада присутствию Фостера и его жены. Они были нужны ей как защита, потому что Гален действовал на нее так, как ни один другой мужчина прежде. Он заставлял ее чувства расцвести одним лишь взглядом, заставлял ее страстно желать почувствовать, как его губы скользят по ее шее, просто находясь рядом с ней в полутемной карете. Только он обладал такой головокружительной властью, и в результате это ставило под угрозу безопасную, размеренную жизнь, которую она планировала в будущем.

Некоторое время спустя карета остановилась у небольшого пансиона, хорошо известного в округе своей превосходной кухней и обслуживанием. Поскольку это было дорогое заведение, Эстер обедала в нем лишь в нескольких особых случаях. Она была очень удивлена, обнаружив, что в столовой никого нет, обычно все столики были заняты.

Когда она выразила свое недоумение, Гален ответил:

— Я снял зал на вечер, я не хотел, чтобы нас беспокоили.

Фостер и Дженин выглядели удивленными. Эстер просто покачала головой, решив, что он слишком расточителен.

— Может, нам сесть вон за тот столик? — вкрадчиво спросил Гален, и взял на себя роль хозяина. Он убедился, что им удобно, а затем заказал все по их вкусу. Фостер выбрал сквоба, цена которого удивила Эстер, но его жена последовала его примеру. Гален выбрал баранину. Эстер остановила свой выбор на самом дешевом блюде в меню — белой рыбе. Передавая меню, она заметила, что Гален не сводит глаз с черных вязаных перчаток, которые она всегда надевала на людях, но ничего не сказал.

Вместо этого его взгляд скользнул по ее лицу.

— Вы уверены, что больше ничего не хотите? — спросил он, когда официант ушел.

— Я уверена, мистер Вашон. Спасибо.

Официант принес чай и кофе, и Эстер попросила мед. Когда Гален попросил кленовый сироп, Эстер посмотрела на него. Его ответный взгляд заставил ее вспомнить время, проведенное вместе в октябре.

Фостер сказал Галену:

— Я вижу, вы добавляете сироп в свой кофе. Вы за свободное производство, мистер Вашон?

Гален помешал в чашке и непринужденно ответил:

— Прошлой осенью я стал жертвой несчастного случая. Женщина, которая ухаживала за мной, была за свободное производство. Мне понравился этот сироп, и она сама.

Эстер поперхнулась чаем и закашлялась.

Все посмотрели на нее с беспокойством. Она отмахнулась от них и схватила салфетку.

— Простите, — выдохнула она. — Не в то горло попало.

Когда она снова смогла дышать, то увидела, что Гален наблюдает за ней с едва заметным намеком на веселье. Она добавила еще один пункт к списку его грехов.

Фостер подхватил нить разговора Галена и сказал:

— Женщины могут быть такими замечательными, не так ли? Возьмем, к примеру, Эстер — она не красавица, но у нее первоклассный ум.

— А как же я, Фости? — спросила Дженин, по-детски надув губки.

— Ты, моя дорогая, прекрасна, как Шеба.

Дженин радостно зарделась.

Гален решил, что Квинт, должно быть, столь же слеп, сколь и напыщен. Хотя Эстер, казалось, хорошо скрывала свои чувства, Гален заметил, как слегка напрягся ее подбородок. Ее задело это колкое замечание, и ему захотелось заключить ее в объятия и страстно показать ей, насколько ошибался Квинт. Она была прекрасна, как черное бархатное небо; прекрасна, как восход солнца. Если Квинт не смог оценить ее смуглую красоту, это было еще одной причиной, по которой Фостер был бы ей неподходящей парой.

Разговор перешел на другие темы. Эстер продолжала убеждать себя, что на самом деле в оценке Фостером ее привлекательности не было ничего оскорбительного; она не была красавицей, так почему же она была так зла на него?

Официант принес их блюда несколько мгновений спустя, и Эстер пришлось посмотреть в сторону Галена, чтобы передать ему приправы и хлеб. В его взгляде появилась отчетливая холодность, которая, казалось, была направлена на Фостера. Она решила, что это произошло из-за замечания Фостера о ее красоте или отсутствии таковой. Она хотела заверить его, что Фостер не хотел ее обидеть, но она искренне ценила желание Галена быть ее защитником.