— Спасибо.

— А теперь иди посиди со мной в ванной, чтобы я мог сбросить с себя усталость после дороги.

Эстер поборола свою застенчивость и пересекла комнату, подгоняемая нарастающим желанием. В ванной она прислонилась к его груди и позволила его рукам и теплым, твердым бедрам обнять себя. Она чувствовала, как его мужское достоинство крепко прижимается к ее спине. Ванна была достаточно большой, чтобы они чувствовали себя вполне комфортно. Она прижалась ближе.

— Неужели у тебя все такое большое?

Он нежно потерся об нее.

— А ты как думаешь? — лукаво спросил он.

Она не смогла сдержать смешок.

— Ты такой высокомерный, дерзкий человек. Я говорила о величине ванны, а не о твоем достоинстве. Ты вообще знаешь, что такое скромность?

— Там, откуда я родом, она не так уж и востребована.

— Я очень даже в это верю. Я имела в виду твое имущество: кровать, карету, дом. В тебе все величественно.

— Я великий человек.

Он снова многозначительно подтолкнул ее локтем, и она игриво шлепнула его по руке.

— Веди себя прилично, — пожурила она.

Он коснулся губами ее ключицы и прошептал:

— Если я буду хорошо себя вести, ты лишишься этого…

Он коснулся пальцами уже созревших бутонов ее грудей и медленно погладил их. Она выгнулась в ответ.

— …и этого…

Его руки скользнули вниз по ее мокрой груди и талии. Как только они оказались под водой, они остановились на сокровище между ее бедер. Он повторял ленивые, томительные ласки снова и снова, вверх и вниз. Ее бедра соблазнительно приподнимались в ответ на раскованную эротическую игру, пока она, наконец, не поддалась дрожащему оргазму.

Потребность Галена любить ее полностью пересилила его желание отдохнуть от мышечной боли, вызванной долгим и трудным путешествием. Все время, пока его не было, он думал только о ней.

Он почти не обращал внимания на воду, которая каскадом полилась на пол, пока он отнес ее от ванны к своей кровати. Он положил ее на спину поверх матраса и, используя края простыни, вытер ей шею и верхнюю часть груди. Он нежно выполнял свою задачу, задержавшись на влажных сосках и влажных волосах, обрамлявших ее бедра.

Эстер согревалась от его прикосновений. Когда он вытер ее насухо, он уложил ее на живот. Он потратил очень много времени, высушивая простыней ее спину и плечи, а затем ее бедра. Он дразнил ее, гладил, уговаривал, пока ее бедра не раздвинулись достаточно широко. Умелое прикосновение его ласкающей руки заменило простыню, и жар охватил Эстер с головы до пят. Он хорошо подготовил ее, настолько хорошо, что она буквально сгорала от желания, когда он уложил ее на спину и без единого звука вошел в нее. Сначала он двигался медленно, наслаждаясь ее теплом и выражением глаз, но вскоре этого стало недостаточно. Волна за волной чувственного наслаждения накатывали на него, как в бурлящем море страсти, делая его движения более продолжительными, полными, заставляя его сжимать ее бедра, когда она встречалась с ним такт за тактом. Он хотел оставаться в ней так целую вечность. Когда оргазм взорвался, он откинул голову назад и зарычал от наслаждения.

Позже, намного позже, когда первые розовые лучи рассвета начали пробиваться в небе, насытившиеся любовники лежали, переплетясь, на кровати, все еще касаясь друг друга, все еще вплетая долгие, сочные поцелуи, но слишком уставшие, чтобы сделать больше.

— Итак, ты будешь моей любовницей? — мягко спросил он, медленно проводя пальцем по ее припухшим от поцелуев губам.

Эстер чувственно провела языком по кончику его пальца.

— Да. Я была бы безутешна, если бы ты поделился своим великолепием с кем-то еще.

Он усмехнулся и приподнял бровь.

— Ревнивая любовница?

— Чрезвычайно, так что будь осторожен.

Он поцеловал ее в губы, не в силах насытиться ею, и пообещал:

— Не волнуйся. Если мы будем осторожны, моя жена ничего не заподозрит.

Она уставилась на него широко раскрытыми смеющимися глазами.

— Зверь! — обвинила она и ударила его по плечу. — Молись, чтобы твоя жена ничего не узнала. Я ее знаю — она накормит тебя мышьяком, если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы завести другую женщину.

— Тогда я рад, что мои любовница и жена — это один и тот же человек.

Эстер снова поцеловала его.

— Я тоже.

Эстер прижалась к нему, и он окутал ее своим теплом. Он поцеловал ее в макушку.

— Мы с тобой хорошо уживемся.

— Мне кажется, что ты, возможно, прав, — прошептала она в ответ.

Несколько мгновений спустя они оба уже спали.

Глава 19

На следующее утро Эстер проснулась от того, что Макси расставляла завтрак, и сонно спросила:

— Который час?

Макси указала на маленькие декоративные часы на подставке у кровати. Эстер приподнялась, чтобы взглянуть на них, и удивленно моргнула. Через два часа будет полдень!

— Почему ты позволила мне так долго спать? — спросила она, скатываясь с кровати.

— Галено сказал, что тебе нужно отдохнуть.

— Но, боже мой, посмотри на время.

— В Новом Орлеане для представительниц прекрасного пола это считается ранним утром.

— Мы не в Новом Орлеане, Макси. Это богобоязненный Мичиган, где рано встают. Гален, должно быть, считает меня самой ленивой женщиной на свете.

После ухода Макси Эстер помылась в маленькой ванне, затем поспешно оделась. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь вставала так поздно, и поклялась, что больше никогда не будет застигнута врасплох подобным образом; подобная праздность, должно быть, пагубна для души.

Эстер быстро справилась с пуговицами на своей тонкой белой блузке. Сегодня утром она намеревалась поделиться с Галеном своей идеей организовать ярмарку по сбору средств на территории особняка. С ее-то везением, возможно, что-то случилось, и его снова вызвали на очередное задание в качестве Черного Дэниела. Она проглотила свой завтрак, затем быстро вышла из комнаты и отправилась на поиски своего мужа.

Она наткнулась на Андре Рено, который направлялся на деловую встречу в город. Он сообщил ей, что Галена можно найти в кабинете.

Эстер осторожно постучала в закрытую дверь кабинета, потому что понятия не имела, хотел ли Гален, чтобы его отвлекли от работы.

Очевидно, он не возражал, потому что пригласил ее войти и встретил ее появление улыбкой.

— Доброе утро, жена, — сказал он с сияющими глазами. — Я не хотел тебя беспокоить, когда проснулся раньше. Как тебе спалось?

В ее памяти всплыла страсть прошлой ночи.

— Мой сон был коротким, как ты, несомненно, знаешь.

— Чем я могу быть полезен?

— Я хотела бы поговорить с тобой.

На красивом лице Галена появилось выражение притворного разочарования.

— Только поговорить? Я имел в виду гораздо более стимулирующую услугу.

Эстер усмехнулась, хотя его слова задели ее за живое.

— Я знаю, но сдерживай себя, пожалуйста.

— А если предположить, что я не смогу?

Она улыбнулась улыбкой древней, как у самой Евы.

— Тогда, полагаю, мне придется узнать, что случается с любовницей, которая прерывает работу своего любовника.

Гален моргнул. Его возбуждение усилилось в ответ на ее горячий вызов. Она хорошо играла роль любовницы, подумал он про себя, очень хорошо.

— Запри дверь и подойди сюда, бесстыжая женщина цвета индиго.

Эстер подчинилась и медленно подошла к тому месту, где он стоял в ожидании. Первые поцелуи разожгли все еще тлеющие угли прошлой ночи, и вскоре они оба снова погрузились в бурю. Ни один из них не испытывал чувства вины из-за бумаг, чернильниц и ручек, которые с грохотом посыпались на пол, когда он положил ее на свой стол. Эстер была слишком занята тем, что дрожала от страсти, когда с нее снимали панталоны, а Гален был слишком сосредоточен на том, чтобы превратить ее дыхание в тихие, прерывистые вздохи.

Эстер знала, что ее страстные причитания, вероятно, были слышны за запертой дверью, но любовницам не полагалось беспокоиться о подобных вещах, поэтому она тоже не обращала на это внимания. Все, что ее волновало, — это его страстные поддразнивания и то, какой соблазнительной и открытой она стала в результате.