— Почему ты никому раньше не сказала?

Прежде чем Эстер успела ответить, Брэнтон Хаббл, сосед и хороший друг Эстер, холодно спросил Лавджоя:

— Ты когда-нибудь объявлял, кого укрываешь у себя на чердаке, Лавджой?

Лавджой знал ответ. Он ничего не сказал.

Эстер улыбкой поблагодарила Брэнтона за поддержку и сказала:

— Я не хотела раскрывать его местонахождение без его разрешения.

Би сказала:

— Скрытная и умная.

Затем преподобный спросил:

— Как ты думаешь, Дэниел согласится встретиться с нами?

Эстер видела энтузиазм в глазах преподобного, когда он задавал этот вопрос. Черный Дэниел был легендой; мало кто когда-либо его видел. Эстер понимала желание преподобного стать одним из этих немногих.

— Я не уверена, что он согласится. Он убежден, что среди нас есть предатель.

Все уставились на нее. Брантон Хаббл спросил:

— Что ты имеешь в виду?

Эстер пересказала им историю Галена. Когда она закончила, в комнате воцарилась тишина.

— Это невозможно, — рявкнул Брантон.

— Я согласна, Брантон, — ответила Эстер. — Однако он убежден, что ловец рабов говорил правду.

— Здесь нет предателей, — заявил Лавджой.

— Предположим, это правда. Что нам делать дальше? — спросила Би.

— Черный Дэниел говорит, что у него есть план, — заявила Эстер.

— Что это за план? — спросил преподобный.

Эстер пожала плечами.

— Понятия не имею.

Она подумала о том, чтобы рассказать о вопросах Галена, касающихся продажи местных земель, но она не спросила его, хочет ли он, чтобы эта информация была раскрыта, поэтому промолчала.

Группа провела еще несколько минут, обсуждая недостатки и возможные достоинства теории Галена. В середине разговора Лавджой сказал:

— Преподобный, я думаю, что нам следует обсудить дальнейшую роль Эстер в укрывательстве такого важного человека.

— Почему? — скептически спросил преподобный. — Кажется, у Эстер все под контролем.

— Потому что, если ему нужна защита, рядом должен быть мужчина.

Би спросила:

— Ты предлагаешь стать этим мужчиной?

— Почему бы и нет, — гордо заявил Лавджой. — У меня большой дом, и…

— И, — вмешался Хаббл, — ты самый плохой стрелок в трех округах. Если Черный Дэниел решит, что недоволен Эстер, я уверен, он даст кому-нибудь знать. До тех пор он останется там, где он сейчас. Согласны?

Преподобный и Би кивнули головами в знак согласия.

Лавджой откинулся на спинку стула в сердитом молчании. Эстер знала, что богатому парикмахеру не нравилось, что люди говорят о его неумении стрелять, но правда заключалась в том, что в Уиттекере были школьники, которые стреляли лучше.

Затем преподобный Адамс спросил Би о передвижениях Шу и его людей. Ответ Би был обескураживающим.

— К сожалению, похоже, что он останется здесь на зиму. Он остановился у Портера Грира.

Все признали, что это был тревожный поворот событий. Портер Грир жил примерно в двадцати пяти милях к югу от Уиттакера и зарабатывал на жизнь похищением беглецов. Он уже сам по себе представлял достаточную угрозу; в тандеме с Шу и его бандитами он представлял еще большую угрозу для работы Дороги.

Брэнтон Хаббл сухо заметил:

— Жаль, что с ними не может случиться организованный несчастный случай.

Преподобный одарил Брантона неодобрительным взглядом. Брантон Хаббл и растущий процент аболиционистов придерживались мнения, что только насильственная конфронтация заставит правительство объявить вне закона содержание мужчин и женщин в рабстве. До 1840 года многие аболиционисты, как черные, так и белые, рассматривали аболиционизм как пацифистское начинание. С принятием в 1850 году Закона о беглых рабах и появлением похитителей, сеявших ужас по всему Северу, многие члены комитета бдительности встречали ловцов рабов с оружием в руках. Даже Фредерик Дуглас, долгое время выступавший за ненасильственный подход к отмене рабства, публично высказался в поддержку тех, кто возьмется за оружие, чтобы покончить с рабством.

Преподобный Адамс сказал:

— Брэнтон, я прошу тебя не прибегать к насилию.

— А вы собираетесь сказать Гриру и Шу то же самое, преподобный Адамс? — спросил в ответ Брэнтон.

Двое мужчин и раньше спорили из-за различий в подходах. Преподобный по-прежнему считал, что молитва ценнее оружия. Брэнтон был с ним не согласен.

Эстер почувствовала, как в комнате нарастает напряжение.

— Джентльмены, не могли бы мы отложить этот разговор до следующего раза, пожалуйста? Сейчас у нас есть более важные вопросы для обсуждения.

Оба мужчин незаметно кивнули, и разговор на собрании вернулся к предательству Даниэля. Эстер спросила:

— Брэнтон, может ли в Ордене быть предатель?

— Я полагаю, это возможно. На данный момент я предлагаю нам не отвечать на запросы Ордена о местонахождении Черного Дэниэля. Если Черный Дэниэль решит, что хочет, чтобы о его присутствии узнали, он скажет нам.

Все согласились.

На улице уже стемнело, когда собрание и репетиция хора подошли к концу. Брэнтон Хаббл проводил Эстер до ее телеги, припаркованной возле церкви. Они всегда были близкими друзьями. Большую часть жизни Эстер он любил ее тетю Кэтрин издалека, но никогда не давал волю своим чувствам из уважения к жене, все еще находящейся в рабстве в Кентукки.

— Эстер, черный Дэниел доставляет тебе какие-нибудь проблемы?

— Сначала да, все время рычал на меня. Сейчас, когда он выздоравливает, у нас дела идут немного лучше.

— Что он за человек?

— Упрямый.

Брэнтон улыбнулся.

— Что ж, если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать.

— Я так и сделаю.

Она взялась за поводья, но голос Брэнтона остановил ее.

— И, Эстер, будь очень осторожна, если собираешься и дальше перевозить пассажиров. Шу и его люди, похоже, особенно злобные.

— Не волнуйся. Я сомневаюсь, что смогу что-либо предпринять, пока Черный Дэниел здесь.

Эстер натянула поводья и отправилась в путь.

Вернувшись домой, Эстер заглянула к Галену. Она ожидала, что он спит, но была удивлена, увидев, что он лежит на койке с открытыми глазами. Он повернулся к ней лицом и улыбнулся.

— Добрый вечер, мисс Уайатт.

— Добрый вечер, Гален. Я думала, ты уже спишь.

— Я надеялся, что ты зайдешь рассказать мне о встрече.

Эстер заметила, что в комнате прохладно.

— Тебе здесь не холодно?

Она подошла к печке и подбросила в нее дров.

— Я спал в более холодных местах, — ответил он.

— Стоит переселить тебя в дом. В тепле ты быстрее поправишься.

Он улыбнулся.

— Ты пытаешься ускорить мое выздоровление, чтобы избавиться от меня, мисс Уайатт?

Его поддразнивание заставило ее опустить глаза, а затем невинно сказать:

— Я просто подумала, что тебе там, возможно, будет удобнее.

Он рассмеялся, и она впервые услышала, чтобы он смеялся так громко, и ей понравился этот звук.

Гален сказал:

— Мне и здесь хорошо. В доме меня могут увидеть.

— Никто тебя не увидит. На много миль вокруг нет ни одного дома. Кроме того, Шу скрывается к югу отсюда, в Монро.

— Я беспокоюсь не о Шу, а о добропорядочных жителях этого города.

Эстер покачала головой, услышав, что он продолжает сомневаться в надежности ее соседей.

— Несколько добропорядочных граждан, которые знают о твоем присутствии здесь, поклялись обеспечить твою безопасность. Доверься нам.

Когда он не ответил, Эстер добавила:

— Гален, я знаю, мы для тебя незнакомцы, но разве ты не являешься незнакомцем для людей, которых отвозишь на север?

Он кивнул.

— Итак, если они могут доверять тебе, то и ты должен довериться нам. Поверь мне, в доме ты поправишься быстрее.

— А как же твоя репутация? Не начнут ли какие-нибудь старые церковные сволочи крякать, что ты скомпрометирована?

— Я не знаю, откуда ты родом, Гален, но, работая на Дороге, мы, женщины, не всегда можем позволить себе роскошь беспокоиться о своей репутации, когда нужно выполнять работу.