Она помолчала, затем добавила:

— Кроме того, преподобный из церкви знает, что ты здесь, и даже если бы он этого не знал, я считаю, что репутация рабства запятнана гораздо больше, чем моя когда-либо будет.

Гален заметил вспышку решимости в ее глазах. Он вздохнул, явно сдаваясь.

— Хорошо, мисс Уайатт. Ты победила.

Эстер торжествующе улыбнулась.

На следующий день Эстер показала Галену комнату на чердаке.

— Эта комната была построена моим прадедушкой Эллисом, — объяснила она. Она переступила порог и раздвинула шторы и открыла окна, чтобы впустить свежий воздух и свет. Утреннее солнце осветило изящные панели из темного дерева, которыми были обшиты стены от пола до потолка.

Гален огляделся. В большой спальне по всему периметру были большие окна. Деревянные полы и стены блестели от того, с какой заботой о них заботились. В комнате стояла большая кровать с балдахином. Кровать с балдахином, самая большая из тех, что Гален видел за последнее время, несомненно, обеспечила бы ему более спокойный сон, чем тонкий тюфяк на койке в подвальной комнате. В комнате также был письменный стол, прекрасно отполированный шкаф и отгороженная зона, которая, как он предположил, скрывала удобства.

— Все это дерево напоминает мне корабль.

Эстер согласилась.

— В молодости он был подмастерьем на китобойном судне. После войны он приехал в Мичиган и плавал по озерам на торговом судне. Он любил море.

Взгляд Галена скользнул по большой черной ванне для купания, инкрустированной перламутром. Его внимание привлекла ее экзотическая красота.

— Где ты ее приобрела? — спросил он, подходя, чтобы рассмотреть ее поближе. Работа была изысканной, а окружность ванны казалась достаточно большой, чтобы в ней мог удобно разместиться мужчина его комплекции.

— Мой дед привез ее из Аравии во время одного из своих последних морских путешествий.

— Похоже, она могла находиться в гареме шейха.

— Она выглядит достаточно роскошной для этого, — с улыбкой сказала Эстер. — Но я не знаю. Как только ты поправишься, можешь смело пользоваться ею, если захочешь. Под ней есть сток и труба, по которой вода уходит из дома. Однако воду сюда все равно приходится таскать, так что она уже много лет не используется регулярно, хотя тетя Кэтрин иногда ею пользовалась.

Гален снова оглядел комнату, затем подошел к маленькому окну со свинцовыми стеклами и посмотрел на мир, раскинувшийся внизу. На подоконнике он увидел подзорную трубу. Он взял ее и, удлинив, поднес к глазу. Перед ним открылся великолепный вид на сельскую местность.

— Замечательный вид, — сказал он ей. Он еще немного оглядел окрестности, а затем положил трубу обратно на подоконник.

— Это одна из причин, по которой я хочу поселить тебя здесь. Ты можешь видеть отсюда все направления.

— А другая причина?

Эстер подошла к стене за большой кроватью с балдахином.

— Это.

Он наблюдал, как она прикасается к стене. Часть ее беззвучно распахнулась. Он подошел к отверстию и вгляделся в темноту.

Эстер объяснила.

— Там есть деревянный настил, ведущий в туннель под домом. Прадедушка Эллис говорил, что по наклонной можно бежать быстрее, чем по лестнице.

Гален согласился. Он знал многих людей, которые ломали конечности, когда, согнувшись, бежали вниз по лестнице.

Затем Эстер сказала:

— Закрой глаза.

Он приподнял бровь.

— Извини, что?

К ее удивлению, он подчинился без возражений.

— А теперь дай мне свою руку.

Когда он это сделал, она нежно провела его сильной, теплой рукой по поверхности панели.

— Ты чувствуешь небольшую шероховатость дерева здесь?

Он утвердительно кивнул.

— Теперь открой глаза.

Затем она попросила его осмотреть это место, после чего показала ему то место на дереве, которое открывало проход. Стороннему наблюдателю оно показалось бы просто еще одним завитком на полированном дубе.

— У меня в комнате есть похожая панель. Моя тетя Кэтрин заставляла меня практиковаться, пока я не научилась находить пружину в темноте. Тебе, наверное, стоит сделать то же самое.

— Сколько еще выходов в доме?

— Их немного, но, надеюсь, достаточно, чтобы у нас всегда было преимущество, — добавила она серьезным тоном. — Я могу показать их тебе, когда захочешь.

— Как насчет того, чтобы посмотреть их сейчас?

Эстер кивнула и вывела его из комнаты.

Она показала ему потайные панели в трех спальнях, которые часто занимали ее пассажиры, и вход в туннель под креслом-качалкой в кабинете. Он уже видел проход за кухней, ведущий в комнату в подвале.

Когда она закончила экскурсию, Гален спросил:

— Это все?

— Да, за исключением того, что в моей спальне.

— Мне и его тоже нужно увидеть.

Эстер моргнула. В ее спальне ещё никогда не бывал мужчина.

— Зачем?

— Чтобы я знал, где он находится.

Она предположила, что его просьба имела смысл, однако сомневалась, что ему когда-нибудь придется бежать из ее спальни, но вместо того, чтобы спорить по этому поводу, Эстер повела его обратно наверх.

Войдя в свою комнату, Эстер подошла к обшитой панелями стене справа от гардероба и показала Галену то, что он хотел увидеть. Как и в других комнатах, завитки дерева скрывали пружину. Она нажала пальцами на это место, и панель открылась. Выражение ее лица будто спрашивало: «Ты доволен?»

Он кивнул, как важный монарх, довольный своим подданным.

Одно прикосновение, и отверстие снова закрылось.

Гален воспользовался возможностью осмотреть ее комнату. Ему больше не нужно было представлять, где она спит по ночам. Его взгляд скользнул по ее кровати. Поверх скомканного одеяла и простыни лежала ночная рубашка, которая могла принадлежать женщине-квакеру. На ней не было ни ленточек, ни завязок, на которых мог задержаться взгляд мужчины. На его опытный взгляд, ткань казалась грубой и неудобной.

Заметив его интерес к своей ночной рубашке, Эстер поспешно убрала ее. На его лице не отразилось ничего, что можно было бы истолковать как похотливое, но смущенная Эстер открыла ящик гардероба и бросила рубашку внутрь.

Он приподнял бровь, но ничего не сказал. Несколько секунд они стояли молча, наблюдая друг за другом. Эстер не могла понять, почему у нее так сильно бьется сердце. Как она уже напоминала себе, она уже давно вышла из того возраста, когда мужчины могли так сильно влиять на нее. Эстер спросила, превозмогая бешено колотящееся сердце:

— Я… ты увидел все, что тебе нужно было увидеть?

Гален подумал, что она выглядит слишком невинной, чтобы быть членом Дороги. По его мнению, она должна была быть замужем за хорошим человеком, рожать от него детей, а не рисковать каждый день своей жизнью ради дела, которому, казалось бы, нет конца.

— Нет, Эстер Уайатт, но мы можем идти.

Эстер моргнула, успокоила свое сердцебиение и пошла вперед.

Гален отругал себя за то, что играет с ней таким образом. Он был готов поспорить, что у нее не было достаточного опыта, чтобы сделать что-либо, кроме как убежать от его поддразниваний, но он находил эту игру возбуждающей.

Эстер приготовила ему обед и присоединилась к нему за обеденным столом. Он спросил:

— Ты не собираешься есть?

— Я поем позже.

Он некоторое время изучал ее лицо.

Эстер добавила:

— Я плотно позавтракала и на самом деле не голодна.

Он кивнул и принялся за еду. В перерывах между едой он попросил:

— Расскажи мне об этом месте. Сколько здесь семей?

— Около пятидесяти. Большинство переехало сюда за последние шесть или семь лет.

— Большинство из них беглецы?

— Да. После принятия Закона о беглых рабах многие семьи бежали в Онтарио и только сейчас возвращаются.

Гален знал, что несколько тысяч людей бежало в Канаду сразу после принятия закона в 1850 году. Крупные города по всему Северу потеряли значительную часть своего чернокожего населения в результате террора, вызванного среди всех, кто избежал рабства.