— Мы с Фостером очень уважаем друг друга. Я уверена, что ваш брак не изменит моего мнения о нем.

Дженин посмотрела на Фостера и сказала:

— Она такая понимающая, как ты и говорил.

— Я же говорил тебе. Эстер — самый практичный человек из всех, кого я знаю.

В прошлом Эстер восприняла бы оценку Фостера как комплимент, но не сегодня.

Она взяла себя в руки и весело сказала:

— Я приехала на станцию, чтобы подвезти Фостера домой. Тебе все еще нужна помощь или ты направляешься в другое место?

Фостер, казалось, не мог оторвать глаз от прелестного личика Дженин.

— Я бы не отказался от помощи, Эстер, спасибо. Пойдем, Дженин, поможешь мне донести наши чемоданы, и мы позволим Эстер отвезти нас в Уиттакер.

Первая часть путешествия прошла нормально, хотя и медленно. Мул продолжал упираться, а Эстер грозилась продать животное. Она заставила животное проехать почти милю, но через несколько шагов мул снова остановился, на этот раз, по-видимому, навсегда.

Ни Эстер, ни Фостер не могли заставить животное сдвинуться с места. Пока Дженин наблюдала за происходящим, они, наконец, ступили в грязь и попытались потянуть мула вперед за поводья, но мул просто упирался копытами. Эстер даже пыталась соблазнить его яблоком из своего пальто — уловка, которая в прошлом всегда срабатывала, но мул просто задрал нос. Эстер не знала, что еще можно сделать, кроме как огреть его хлыстом по упрямой спине, однако она никогда в жизни не била животных е и не стала бы этого делать сейчас.

— Я сдаюсь, Фостер, — призналась Эстер. Она даже не хотела думать о том, насколько грязной стала ее одежда в результате этой неприятной ситуации. И она, и Фостер напоминали куличики из грязи.

Фостер направился обратно тем же путем, которым они пришли.

— Куда ты идешь? — позвала Дженин.

— Мы недавно проезжали мимо фермерского дома, может быть, у них есть животное, которое мы могли бы взять напрокат. Я вернусь, как можно быстрее.

Эстер крикнула ему вслед:

— Скажи им, что взамен они могут получить этого мула бесплатно.

Фостер рассмеялся и помахал ей на прощание.

«Не очень-то удачное возвращение домой», — с раздражением подумала она, наблюдая, как он скрывается за поворотом. Она бросила злобный взгляд на четвероногое животное, ответственное за это, но потом подумала, что если бы она была мулом, то, вероятно, тоже не захотела бы тащить повозку по такой жиже. К счастью, день был прекрасный; солнечные лучи приятно грели ее лицо, хотя было еще достаточно холодно, чтобы носить зимнюю шапочку и варежки.

Она была одета тепло. Модники, вероятно, не одобрили бы старые фланелевые панталоны, которые она всегда носила под шерстяными юбками, но модники, очевидно, никогда не проводили зиму в Мичигане, сухо подумала она. Модно одетая Дженин, казалось, замерзала в своем легком пальто и туфлях с тонкой подошвой.

Эстер достала из-под сиденья два стеганых одеяла. Одно из них она вручила благодарной Дженин, а другим обернула свои ноги и промокшие от грязи ботинки. В это время года обморожение по-прежнему представляло реальную опасность. Она надеялась, что Фостер быстро найдет помощь, потому что, несмотря на теплую одежду, чем дольше она сидела, тем холоднее ей становилось.

Примерно через полчаса Эстер услышала шум приближающегося экипажа на дороге позади нее. Она обернулась и увидела, как из-за поворота вынырнула большая черная карета, запряженная упряжкой мощных лошадей. Грязь, взметаемая копытами и колесами, разлеталась во все стороны. Когда карета подъехала ближе, она смогла разглядеть ее очертания и конструкцию более отчетливо. Эстер поняла, что видела эту карету раньше, и ее сердце бешено заколотилось. Узнавание поразило ее, как удар молнии. Карета, приближавшаяся к ней, была той самой каретой, на которой уехал Гален.

Кучер остановил карету. Эстер попыталась взять себя в руки, но внутренний голос вопил, что сейчас не время для этой встречи, не здесь, не таким образом. День и так был достаточно напряженным. Она утешала себя тем, что, возможно, ошибалась, и даже если карета действительно принадлежала Галену, не было никакой гарантии, что он окажется внутри.

Голова и лицо кучера были скрыты бурнусом, который он накинул на себя, чтобы защититься от брызг грязи. Он снял его, и стало видно смуглое красивое бородатое лицо Рэймонда Левека. Он приветствовал ее ослепительной улыбкой.

— Добрый день, мадемуазели. Мы слышали, что вы нуждаетесь в помощи.

Эстер покачнулась и подумала, может ли день стать еще хуже.

Прежде чем Эстер смогла придумать, что сказать Левеку, дверца кареты распахнулась и из нее вышел Фостер. За ним последовал Гален, медленно и плавно выбираясь из кареты. Эстер наблюдала, как он выпрямился во весь рост, и была почти ослеплена его красотой. Он совсем не походил на избитого одноглазого мужчину, которого она встретила в первый раз. Вместо этого она увидела лицо того Галена, который приглашал женщин принять с ним ванну, того Галена, который тратил огромные суммы денег, и того Галена, который оставлял бутоны роз в ее постели. Он был богато одет и выглядел так, словно привык к богатству с детства. Эстер сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, когда они с Фостером подошли к фургону, где сидели она и Дженин. Она рискнула бросить быстрый взгляд на кучера. Он улыбнулся ей, подмигнул, затем приложил палец к губам в старомодном жесте, означающем молчание. Его подсказка заставила ее вспомнить о своей клятве притвориться, что они с Галеном никогда не встречались. Она просто надеялась, что сможет держать себя в руках достаточно долго, чтобы поддержать этот спектакль. Она также надеялась, что Гален знал, что делает.

Улыбающийся Фостер сказал:

— Дамы, нам повезло, этот джентльмен любезно предложил разделить с нами свою карету.

— Мы у вас в долгу, сэр, — тихо произнесла Эстер, вежливо склонив голову, чтобы на мгновение скрыться от властного взгляда ярких черных глаз Галена.

Дрожащая Дженин добавила:

— Верно. Фости, ты никогда не говорил, что в Мичигане так холодно.

Он ответил:

— Скоро потеплеет, обещаю.

Затем Фостер представил их друг другу.

— Это Гален Вашон. Вашон, моя жена Дженин и моя соседка Эстер Уайатт.

Гален на мгновение замер и встретился взглядом с Эстер, но она сохраняла бесстрастный вид.

Гален склонился сначала над рукой Дженин, затем взял руку Эстер, прикрытую варежкой, в свою. Его глаза обожгли ее, когда он поднес ее к губам.

— Очаровательная мадемуазель, для меня большая честь быть к вашим услугам.

Он почти сразу же отпустил ее руку, если не считать легкого пожатия ее пальцев на прощание. Она заставила себя снова обратить внимание на Фостера.

— Мистер Вашон будет жить в Уиттекере.

— Где именно в Уиттекере? — спросила Эстер. Ей было трудно не смотреть на новое лицо Галена. Синяки и отеки исчезли. Кожа у него была цвета сливочного масла. Усы над его губами придавали его необыкновенной красоте угрожающий вид. Во время своего пребывания у нее он не носил усов, но то, что она увидела их сегодня, в сочетании с его аристократической осанкой, казалось, еще больше взволновало ее.

Его звучный голос вернул ее к действительности, когда он ответил:

— Я купил «Безумие Лавджоя», как, кажется, оно когда-то называлось.

Эстер встретилась с его глубоким взглядом.

— Тогда вы, должно быть, наниматель мистера Рено и покупатель моей земли.

Улыбающийся Гален склонил голову в знак признательности.

— Итак, вы и есть та самая Эстер Уайатт. Спасибо, что откликнулись на мое предложение.

— Оно было очень великодушным.

Фостер прервал их, чтобы спросить:

— Эстер продала вам часть своей земли?

— Да, — сказала Эстер.

Лицо Фостера стало серьезным.

— Должно быть, ситуация была ужасной, раз ты решила продать землю, Эстер. Почему ты не написала мне?

— Я не хотела тебя беспокоить, и, кроме того, благодаря мистеру Вашону, кризис теперь преодолен.