— Сумерки! За Мэдерли! — вопила она.

В башню ударил чаросвет, и Найрин, взвизгнув, пригнулась и отбежала к двери. Еще один удар опалил ее волосы, и светлые пряди упали на крышу, срезанные будто ножом. Ничего. Отрастут, вместе с дурацкой челкой. Она явно была не в себе, когда ее обрезала.

Найрин дернула засов, и ей навстречу бросился чар. А потом из его груди вдруг выросло окровавленное лезвие. Трой показался из-за спины, выдернул кайло.

— Пойдем, — сказал он и, схватив Найрин за руку, потащил за собой.

— Ты убил… ради меня, — сбивчиво говорила она, прыгая через ступеньки. — Никто раньше… А может, я просто не помню… Трой, ты мне нравишься!

Он ничего не ответил, только повернулся к ней и указал окровавленным кайлом в сторону кухни. Не слышит — поняла Найрин, у него воск в ушах. Но глаза у Троя оказались серыми, и на сердце у нее потеплело. Бог знает, почему это было так важно.

Крупные звезды висели над самой землей. Казалось, еще немного, и они станут падать, как спелые яблоки. Мы оставили шахты позади, но я все озиралась, сама не зная, что ожидаю увидеть — погоню или Алефа.

— Надо было все же дождаться Алефа, — проворчал Монтега, вторя моим мыслям. — А то идем как сиротки незнамо куда.

— А ты все ждешь, что взрослый дядя возьмет за ручку и отведет, куда надо? — ехидно спросила Ронда.

— Я не хожу за ручку с взрослыми дядями, — возразил он, — это нездорово. Ронда, признайся, я тебе нравлюсь! Ты только и ждешь случая, чтобы задеть мое самолюбие.

— Как ты умудрился из этого сделать вывод, что нравишься мне? — изумилась она.

— Ты меня провоцируешь, — заметил Монтега со снисходительной улыбкой. — Делаешь все, чтобы я захотел взять реванш. Утвердил над тобой свое мужское превосходство. Оказался сверху. Ну, ты понимаешь.

— Ой заткнись, — фыркнула она.

— Мы найдем дорогу и без Алефа, — буркнул Ларг, поднимаясь к нам.

Мы забрались на холм, круглый и гладкий, точно его надули изнутри. Бас подобрал острый камень и принялся рисовать на земле какие-то знаки. Ларг подсказывал, Монтега наблюдал и — удивительный случай — помалкивал.

Мы с Рондой, не сговариваясь, достали одеяла и, постелив их на стылую землю, уселись, вытянув ноги.

— Почему ты идешь с нами? — спросила я. — Чисто по дружбе?

У меня раньше толком не было подруг — таких, чтоб рисковать жизнью, точно.

— Не только, — сказала Ронда, бросив на меня острый взгляд. Стянув шапку, взъерошила красные волосы и призналась: — Я надеюсь, что седьмой дом учтет помощь Красных псов в моем лице и простит ошибки прошлого.

— Я не собираюсь ни с кем воевать, — опешила я. — Да и как бы я могла?

— Ночь толком не изучили, — произнесла Ронда, глядя на темный простор, расстилающийся перед нами: холмы сменялись оврагами, ледяная корка, затянувшая трещины иссохшей земли, сверкала под звездами. — Мы смогли кое-как освоить лишь небольшое кольцо тьмы, граничащее с Сумерками. Но дальше… Ночь не пускает чаросветов. Отряды пропадают, люди гибнут. И я думаю, что если свет седьмого дома погас, но тьма осталась?

— О чем ты? — спросил Монтега, бесцеремонно втиснувшись между нами.

— О магии Ночи, — бросила Ронда, ткнув его локтем. — Предательство погасило свет седьмого дома, но не тьму. Взгляни вокруг. Что ты видишь?

Мне казалось, это красиво: черные холмы, причудливый рисунок льдистых узоров, звезды…

— Здесь была битва, — не колеблясь ответил Кей, втягивая ноздрями воздух и как будто чуя гарь былых сражений. — Вот та воронка точно от чаросвета. Смотри, какие обугленные края. И овраг — срез идеально ровный.

— А ты не такой уж тупой, — похвалила его Ронда.

— Думаешь, защита седьмого дома могла остаться?

— Почему бы и нет.

— Через столько лет? — удивилась я.

Монтега задумчиво почесал колючий подбородок. Он зарос рыжей щетиной и окончательно растерял свою утонченность, но теперь нравился мне куда больше.

— Магия тьмы, — протянул он. — Если с нами истинная наследница, то нам нечего бояться. Ее кровь нас защитит.

Ронда не стала ничего отвечать. Только бросила на меня пытливый взгляд. А я, стушевавшись, встала и подошла к Бастиану, который все рисовал на мерзлой земле знаки: круг, точки, лучи.

— Что это? — спросила я.

— Увидишь, — ответил Ларг. — Нечто вроде поискового заклинания. Сейчас наш высший чар засветит, а знаки направят луч куда надо.

— Ты и сам отлично направляешь чаросвет, — заметила я, повернувшись к Басу.

— К тебе — да, — согласился он. — Но тут другой случай. По сути, чаросвет должен сам найти цель.

Бастиан выпрямился, критически осмотрел свои художества, отбросил камень и отряхнул ладони.

— Это моя дипломная работа, — добавил он с долей гордости.

— Дай я объясню, — встрял Монтега, вновь оказавшись рядом. — Это часть программы освоения Ночи, на которую возлагались большие надежды. Сейчас Бас засветит, и если во тьме остались зеркала или нечто, могущее отразить его чары, то знак поможет это найти. А мы соответственно получим ориентир.

Я вновь обернулась. Ни Серых, ни Алефа.

— Ты верно мыслишь, малютка тень, — одобрительно сказал Кейден, похлопав меня по плечу. — Чаросвет покажет нам дорогу, но заодно привлечет и наших друзей. Плюс данного сомнительного мероприятия в том, что ночные твари скорее всего разбегутся. Не привыкшие они к свету высшего чара.

— А что ты предлагаешь? — спросил Бас без всякой злости. — Мы не можем шататься в Ночи без цели.

Он шагнул в центр круга, встряхнул руками, и теплое облако света окутало его с головы до ног. Откуда-то взялся Веник, слава богу, без крысы. Навострил уши и остановился неподалеку, не решаясь подойти к хозяину.

Свет стекал по Бастиану к земле, наполнял выдолбленные в ней знаки, расплывался по контуру круга. Он горел все ярче и ярче, и я, не в силах справиться с волнением, сжала руку Ронды.

— Не волнуйся, — прошептала она. — Бас не выгорит. Он контролирует чаросвет.

Я умела творить купол тьмы, Бас стоял в коконе света. Он поднял руки и направил ладони в Ночь.

Шарики света полетели как звезды, которые не падали, а возвращались назад, в небо. Сияющие линии расчертили Ночь дугами, изогнувшись над холмами. Вытянув руки, Бас стоял в центре ослепительно белого круга, звезды срывались с его ладоней и уносились прочь, а я не могла отделаться от тревоги.

— Все будет хорошо, — повторяла Ронда. — Его чаросвет должен найти путь.

— Если он вообще есть, — заметил Монтега.

— Бастиан — высший чар, — напомнил Ларг. — Максимальный охват.

— Гляди! — оживилась Ронда, подпрыгнув на месте. — Вон там!

Далекий маячок вспыхнул, почти погас, а после разгорелся теплым ровным огоньком.

— Пророчество исполнилось? — неуверенно сказала я. — Свет вспыхнул во мраке?

— Куда там, — усмехнулся Бас, повернувшись ко мне. — Погорит и погаснет. Нет, королева Ночи, без тебя ничего не получится.

Бастиан вышел из круга, и Веник рванулся к хозяину, завиляв и хвостом, и всем собой. Было странно видеть искреннюю и неприкрытую любовь в воплощении тьмы. Словно бы мир вывернули наизнанку, и все в нем перемешалось: и тень, и свет, и люди. По пути Монтега успел рассказать про великое полотно оракулов, на котором исчезли узоры, и заявил, что сейчас наш маленький отряд рисует судьбу всего мира.

Это звучало самонадеянно. Мы ползли как букашки под бескрайним сверкающим небом, и нашему путешествию не было видно конца, пока впереди не зажегся маяк.

Что-то в ночи отразило свет Баса. Зеркала седьмого дома — так он сказал. Осколки. Чары задержат в них свет на какое-то время, а после надо будет повторить ритуал. И так, пока мы не добредем до останков великой цивилизации, в существовании которой уже никто не сомневался.

Моя рука вновь была в ладони Баса, и свет указывал путь.