— Отлично вышло, — выдохнула я, обнимая его. — Я люблю тебя, Бас. Правда, люблю.

— Я тоже люблю тебя, Мэди, — ответил он, убрав прядь волос мне за ухо. — А все эти детали: отражение, не отражение… Это не так уж важно. Главное — то, что происходит между нами, верно?

Но он как будто убеждал самого себя.

— Ты хотела в Сумерки съездить, — напомнил Бас. — Сегодня?

Я кивнула. Чем раньше это сделаю, тем лучше.

— Моя любовь — не отражение, — упрямо повторила я.

— Как скажешь, — кивнул Бастиан.

Но поверил ли он?

В Сумерки я ехала с тяжелым сердцем, как на кладбище, но в Порожках кипела жизнь. С самого въезда в город шла активная стройка: вытянулись к хмурому небу сваи из темных стволов ночных сосен, распахнулись крепкие ставни на окнах, и я не заметила ни одного выбитого стекла. Порожки зализывали раны, полученные внезапной Ночью, и обзаводились новой броней.

— Мэди! — выкрикнула маленькая девочка, выглянув из-за хмурой женщины. — Это же наша Мэди!

Она помахала мне маленькой ладошкой, второй ручкой прижимая к себе черного щенка с глазками-пуговками. Я помахала девочке в ответ, улыбнувшись через силу. Радость ребенка казалась незаслуженной наградой. Это из-за меня на Порожки напали. Чары со страшными тварями ночи приходили за мной.

Бастиан тем временем уверенно ехал вперед, поглядывая по сторонам. За нами следовала охрана: Элма, Крон и еще один мобиль, набитый боевыми чарами Альваро. Я не стала спорить. Раз уж Бастиан уперся и поехал со мной, то пусть будет под защитой. Мне хотелось уберечь Сумерки, но и Баса я не собиралась давать в обиду.

Чаромобиль подкатил к обгоревшим развалинам и тихо остановился. Позади хлопнули дверцы, и охрана Альваро быстро рассредоточилась по периметру.

— Место, где мы познакомились, — напряженно произнес Бас, сжимая руль.

Теперь от таверны осталось лишь пепелище. Но город выжил, и народ постепенно подтягивался за нами. Мы с Басом вышли из чаромобиля, и ветер взметнул мои волосы, принеся с собой пепел и запах гари.

Стены таверны больше не загораживали вид на реку, и она неспешно несла свои черные воды, припорошенные перхотью льда. На левом берегу скалил гнилые зубы руин мертвый город. Правым Порожкам повезло куда больше. Еще месяц-два — и от недавнего побоища не будет следа.

А вот люди изменились навсегда. Раньше никто не посмел бы смотреть на чаросветов с вызовом и неприязнью, теперь же ненависть не скрыть, как ни пытайся. Сумерки получили свою первую победу, научились защищаться, и кто знает — может, вскоре решатся сами напасть? Вдруг прямо сейчас? По Порожкам словно прокатилась эпидемия хромоты, и многие мужики опирались на крепкие палки. Позади голов мелькнули острые зубцы вил.

— Давай, не затягивай, — бросила Элма, настороженно оглядывая народ. — Что ты тут хотела?

— Надо узнать, где похоронили твою тетю, — предложил Бастиан, легонько сжав мою руку.

— У нас редко хоронят в земле, — ответила я. — Тени место во мраке. Река уносит умерших во тьму.

— А у нас относят в пустыню, — сказал Бас. — К свету.

Итог один. Тьма обгладывает кости ничуть не хуже палящего солнца, а может, даже быстрее.

Я переступила обгоревшую балку, прошлась по обугленному крыльцу. Таверна была слишком большой, и в свое время ее не удалось поднять на сваи. Когда пришли твари, у тети Рут не было шансов.

Бастиан ходил за мной по пятам, не обращая внимания на людей, которые подходили все ближе и вскоре нас окружили. А вот Элма взмахнула руками, раскрывая сияющие щиты.

— Что? — невозмутимо спросила она, поймав мой взгляд. — Воздух ножом можно резать, чуть не искрит.

Крон быстро вскинул щит выше, и в него ударил комок грязи, стек по сверкающему заслону жирной кляксой. Выдохнув, я высвободила ладонь из руки Баса и направилась к толпе. Охрана не дала мне пройти до конца, и моя душа словно рвалась пополам: я больше не сумеречная сиротка, но и не одна из чаров. Черная ворона с белым пухом. Лишняя — как ни посмотри, со всех сторон.

— Это он вас спас! — громко сказала я, вглядываясь в хмурые и такие знакомые лица. — Та вспышка света, что дала нам передышку, помните? Это он, — я указала на Баса рукой. — А вы швыряете в него грязью?

— Он спасал тебя, — едко заметила тетка в пушистом платке, и сердце сжалось от тоски — такой же носила и Рут. — Нас он имел в виду.

По толпе прокатилось одобрительное гудение.

— А хоть бы и так! — подбоченившись, ответила я. — Это что-то меняет? Если бы не он, Порожки скормили бы тварям!

— А кто бы скормил? — уточнила она. — Вот эти сиятельные господа и отдали команду.

Толпа сдвинулась плотнее, ощетинилась вилами. О, нет! Я что, приехала в Сумерки на новую бойню?

— Шрам! — воскликнула я с отчаяньем, заметив знакомую лысину, перечеркнутую багровыми рубцами.

Он прошел ко мне, раздвигая широкими плечами народ, а я проскользнула между щитами чаров и шагнула навстречу другу. Он обнял меня так крепко, что дыхание сбилось.

— Привет, — сказал Шрам и окинул цепким взглядом чаров. — Привезла дружков?

— Вообще-то да, — сердито ответила я, покосившись на Баса, который оказался рядом. — Это Себастиан. Мой друг и вообще… Если с ним что-то случится, то и мой свет погаснет. Понятно?

— Понятно, — кивнул Шрам, мельком глянув на Баса. — Пойду скажу, кому надо. Не бойся, Мэди, тут ты дома.

Он погладил меня своей лапищей по голове точно ребенка и пошел назад к сумеречным, и я с облегчением увидела, как вилы и пики втянулись назад в толпу. Точно рассерженный кот спрятал до поры свои когти.

Элма тоже опустила руки, погасив щиты. А Бастиан вернулся к руинам таверны, наклонился и вытащил черную от сажи кастрюлю.

— Дай сюда, — потребовал знакомый голос, и, обернувшись, я решила, что сошла с ума: призрак тети Рут шустро подошел к Басу и попытался отобрать кастрюлю. — Тебе она все равно без надобности!

Бастиан посмотрел на меня, и в его глазах читалась та же растерянность. Он разжал пальцы, и тетя Рут деловито потерла кастрюлю рукавом затрапезного пальтишка и полюбовалась заблестевшим боком. Так-то Басу и правда кастрюля не нужна. Но зачем она призраку?

Мне понадобилось еще несколько мгновений, чтобы сложить одно к одному. Но все еще не веря, я подошла ближе и потрогала кончик платка, которым тетя Рут укрыла голову — колючий.

— Все сгорело, — скорбно пожаловалась она, разглядывая кастрюлю. — Хожу в обносках как побирушка. Но это ничего. Первый сказал, отстроит новую таверну. Уж сваи поставили в начале дороги, видела?

Я сдавленно всхлипнула и кинулась тете Рут на шею, сдавив ее в объятиях.

— Ты что это? — ахнула она. — Мэди, еще испачкаешься!

— Я думала, ты умерла! — воскликнула я, заглядывая в родное лицо.

— А я в подполе спряталась, с огурцами, — ответила тетя. — Так бы и угорела, если б кое-кто, — она глянула в сторону мужиков, — не сообразил, что в подвале могут быть и другие бочонки.

— Пожар потушили, полезли за настойкой, — подхватил старик Пайк, — а там Рут, как выскочит! Мы сперва думали, тварь какая недобитая…

— Я тебе дам тварь! — оскорбилась она.

— Черная вся, взъерошенная… — продолжил Пайк. — Ну, как стала ругаться, так сразу понятно — Рут. Таких слов твари небось не знают…

Я и плакала, и смеялась, все не веря своим глазам.

— Ну все, все, было б из-за чего сырость разводить, — ворчала тетя Рут, вытирая мои щеки. — Не плачь. Сейчас нос покраснеет. А у тебя вон какой парень видный. Зачем ему девка с красным носом?

— Уверяю, она нужна мне всякой, — невозмутимо ответил Бастиан. — Рад видеть вас в здравии, Рут.

Тетя лишь отмахнулась и запахнула на мне куртку академии поплотнее.

— Да еще оделась как легко, — окончательно рассердилась она. — Что за одежка — на рыбьем меху? Так, пошли. Я неподалеку живу. Места маловато, но мне много и не надо. Чаю хочешь?

Я кивнула и пошла за ней следом, сжимая теплую ладонь тети.