— Если честно, я слегка сомневался, что получится, — тихо признался Бастиан.

— Я тоже. Я и сейчас сомневаюсь.

Мы обменялись улыбками, как будто эта общая слабость сблизила нас еще больше. Но свет впереди был реальным.

— Подождите, — запыхавшись, попросил Ларг. — Там, за нами, тоже…

Шахты остались далеко позади, но там явно происходило что-то странное. Мы обернулись, наблюдая за далеким заревом. Вспышки озаряли горизонт, чаросвет взлетел салютом к самому небу.

— Может, это Алеф пришел? — неуверенно предположил Ларг. — И теперь подает нам знак, чтобы мы возвращались?

— А для этого решил сжечь все шахты к мокрощуповой бабушке? — уточнила Ронда. — Там явно пожар. Что это, по-твоему, должно означать? Гори все огнем? Мэди, жги?

— Или то, что мосты сожжены, и назад дороги нет, — ответил Монтега. — Хотя я уже очень хочу вернуться. Принять горячую ванну, побриться, быть может, позвать массажистку или даже парочку… Ну же, вперед, мои медленные друзья!

Он бодро зашагал под ночным небом, вслух мечтая о махровом халате и мягких тапочках, бокале прохладного игристого вина и ароматном масле для тела.

— А что твой папочка? — перебила его Ронда. — Думаешь, еще не хватился наследника?

Монтега неопределенно пожал плечами.

— Вообще-то я успел послать ему весточку. Так что в случае провала миссии наши бренные останки наверняка найдут. Если их не сожрут твари ночи.

— Твари ночи меня не сожрут — так Фелиция обещала, — пробормотал Ларг.

Похоже, это предсказание очень его поддерживало.

— Она просто не могла представить настолько ужасных тварей, — бессердечно сказал Кей. — Как знать, что там водится? Уверен, даже Дунгер так далеко не забирался!

— А его, тем не менее, пожевали, — подхватила Ронда. — Но ты, Монтега, можешь не переживать. Тебя наверняка выплюнут.

— Ты опять начинаешь, — вздохнул он. — Ларг, на твоем месте я бы уже начал ревновать. Впрочем, на твоем месте я бы никогда не оказался. Унылый друг-ботаник, которому не светит даже жалкого поцелуя. Мне так печально, аж зубы сводит от тоски. Вообще-то я думаю, что это глобальная ошибка собачьих домов, которые переняли от своего символа манеру поведения. Вся эта преданность, услужливость, верность не даст ничего, кроме, быть может, соленого огурца — Веник не даст соврать.

Услышав свое имя, пес обернулся.

— Наш Себастиан — исключение, — продолжил разглагольствовать Монтега. — Он получает девушек на правах вожака стаи. Но ты, Ларг, на такого не тянешь. Действовать нахрапом, как Фалько, в твоем случае тоже поздно. Да и нет у тебя этого щенячьего обаяния.

— Тем не менее ты единственный сын рода, а у белых псов наследников не сосчитать, — заметил Ларг. — Так что чья еще тактика выгодней.

— Дело не в количестве, а в качестве, — не унимался Кейден. — Но у тебя не получится быть котом. Свободным, игривым, любвеобильным. Который приходит тогда, когда хочет, а не лежит на коврике у порога.

Ларг насупленно умолк, вцепившись в лямки своего рюкзака.

— Нужна харизма, — сочувственно вздохнул Кей. — Уверенность в себе. Здоровая наглость, опять же. Ты должен знать где-то глубоко в самом сердце, что заслуживаешь всего, чего бы тебе ни хотелось. А ты… Ты уверен, что не заслуживаешь Ронду. И вот парадокс: пока ты так думаешь, она твоей не будет.

Ронда вдруг выругалась, придержала Ларга за плечо, развернула к себе и, притянув ближе, поцеловала.

Монтега споткнулся и чуть не упал. Мы с Басом тоже остановились, не зная, что делать.

Это никак нельзя было назвать дружеским поцелуем, нет. Это был поцелуй, от которого даже Кей покраснел, хоть он и не участвовал.

— Так и было задумано, — сказал он, когда Ронда отпрянула от совершенно обалдевшего Ларга. — Тонкая манипуляция. Я хотел тебе помочь, дружище, и вот, сработало.

— Заткнись, — попросила Ронда и пошла вперед. — Если там не зеркала, а какой-нибудь кусок льда, — донеслось до нас, — то клянусь хвостом красной псицы, я сама построю там дом для нашей птички!

Ларг встрепенулся и побежал за ней следом, забыв и о пройденном пути, и о рюкзаке за спиной.

***

Эльгред Монтега раздраженно смял письмо, но после разгладил его ладонью и перечитал еще раз.

Его сын, наследник рода, Кейден Монтега отправился в ночь.

Эльгред гордился сыном — и не на пустом месте. Он справедливо считал, что дом рыжих котов перейдет в надежные руки. Поэтому, подождав, когда утихнет первый порыв злости, и уняв раздражение, перечитал письмо еще раз.

Младший отправился в ночь. С Мэдерли и Себастианом Альваро, и еще кучкой каких-то молодых дурачков.

Пока его отец крутился ужом в совете великих домов, Кейден заключал свой союз.

Выдохнув, Эльгред побарабанил пальцами по столу, посмотрел в окно, за которым простирался город. В целом, дом Монтега придерживался многовекторной политики. Никогда не знаешь, какая ставка сыграет.

Но младший мог погибнуть! Пусть только вернется — уж он ему всыплет!

Волна беспокойства затопила его изнутри, но Эльгред прикрыл глаза, в которых на миг побелело от бешенства. Решение младшего уже не изменить и не исправить. Значит, надо работать с тем, что есть.

Если Кей найдет седьмой дом, и пророчества, что звучат все чаще, исполнятся, это переменит весь мир. И тогда дружба с домом Альваро станет куда выгоднее войны.

Войска рыжих котов были в полной готовности. Но Эльгред не собирался командовать наступление.

***

Бараки пылали, дым застил черное небо, а с башни бил чаросвет. Лезвие сорвалось с ладони Найрин серебряной рыбкой и вошло точно в цель. Наверное, охранник кричал или хрипел — она не слышала. Трой залепил ей уши воском, и вся эта безумная бойня под ночным небом оставалась совершенно беззвучной.

Мелькали лица — чужие и еле знакомые, пожар перепрыгнул на сторожевую башню и пополз к зеркалам, распределяющим свет. Ровный, будто отутюженный плац стал перепаханным полем, щедро политым кровью. Одного Серого удалось поймать у выхода с территории. Потом его хотели бросить в ночь, но он так и повис на верху забора.

Трой заглянул в лицо Найрин, и она ему улыбнулась. Зря он за нее волнуется. Лучше погибнуть в бою, да еще и за правое дело, чем всю жизнь строгать капусту и спать в вонючем бараке.

Они оббежали здание и вошли с черного хода на кухню. Трой зачерпнул горсть ягод, сожрал на ходу, и его рыжая щетина окрасилась соком. А Найрин схватила ножи.

Чаросвет ударил по окнам, и те взорвались стеклянным крошевом. Трой толкнул Найрин себе за спину, но пара осколков ужалили ее в щеку. Пригнувшись, они перебежали через обеденный зал и там-то наткнулись на чара.

Тот был здоровенный, но двигался быстро. Найрин даже не успела завести руку для удара, как ее снесло щитом света и впечатало в стену. Зубы клацнули, рот наполнился кровью. Трой сполз по стене. А потом перед Найрин появились карие глаза с пылающим в них чаросветом.

Чар говорил что-то — она не слышала. В голове гудело, спина превратилась в сплошную боль. Странно, что чар ее не добьет. Его губы все шевелились, но до нее не доносилось ни звука.

Сглотнув, Найрин сжала рукоятку ножа. Надо всадить его в крепкую шею, прямо в вену под смуглой кожей.

Чар взял ее за плечи, легонько встряхнул. Провел ладонями по спине, и чаросвет окутал Найрин, забирая и боль, и усталость. Рукоять скользнула в вспотевшей ладони, и Найрин перехватила нож поудобнее. Надо убить его прямо сейчас! Чар обернулся, снова что-то сказал, и его губы сложились в ее имя.

Он ее знал!

Пальцы разжались, и нож так и остался в кармане.

Чар потянул ее за собой, но Найрин вцепилась за руку Троя, так и валяющегося у стены.

— Он со мной! — выкрикнула она. — Со мной!

Чар пожал плечами и взвалил Троя на спину так легко, будто тот ничего не весил.

Окна зияли пустотой, и вонь пожара забивала копотью горло. Они шли коридорами, спустились по лестнице. Перебежали в пункт перехода. Чар сказал что-то охране, и его пропустили. А за дверью сиял портал.