Веник вернулся из темноты и выплюнул мне под ноги огромную крысу.

— А! — вскрикнув, я отпрыгнула быстро как кошка.

— Она дохлая, — рассмеялся Бас.

Он потрепал Веника по ушам, и пес умчался в Ночь, полный энтузиазма.

— М-м-м, это сизый крысак, — объявил Ларг, исследовав добычу. — Считается условно съедобным.

— Вот и бери его себе, — предложил Монтега. — Я лично собираюсь продержаться на харчах доброй тетушки. Мэди, знаешь что, давай свой шарф. Надеюсь, он не колючий.

— Может, он еще должен гармонировать с твоим пиджачком? — поинтересовалась Ронда. — Какие цвета носит дом хорька?

Монтега обмотался шарфом до самого носа и предпочел проигнорировать вопрос. Плоские серые камни ложились под ноги, дыхание паром вырывалось изо рта. Волшебство растаяло, и город исчез, но мне все казалось, будто кто-то смотрит на меня, изучает. Мой дом. Я хозяйка. Осталось понять, как зажечь в нем свет.

***

Далекая россыпь камней, похожая на раздавленный торт, вблизи обросла седым мхом и прихорошилась россыпью тонконогих грибов, мерцающих как звездная пыль. Узкое окно старой башни прищурилось в нашу сторону, а потом из него вспорхнула птица и взмыла ввысь. Добрый знак! Веник оббежал башню по кругу, скрылся внутри и появился снова, улыбаясь во всю пасть.

— Отдохнем немного, — сказал Бас.

Однако сам он вместе с Кроном не стал рассиживаться, а прихватил пирожок тети Рут и отправился назад той же дорогой. Высунувшись в окно, я смотрела, как они натягивают сверкающие сети чаросвета, которые медленно гасли, теряясь во тьме.

— Это задержит того, кто идет по нашим следам, — пояснила Элма.

Она все тревожилась и даже теперь не садилась, а все ходила кругами, действуя мне на нервы. Я разобрала поклажу, достала припасы. Угощение тети Рут еще никогда не пользовалось таким успехом: пирожки смели подчистую, а Веник чуть с ума не сошел от радости, когда получил вожделенный огурец.

Решив сбежать от Элмы хоть ненадолго, я взяла хрустящую горбушку и забралась по шатким ступеням на самую крышу, но там неловко застыла, когда поняла, что не первая сюда пришла.

— Решила составить мне компанию? — спросил Монтега. — Давай, проходи.

Я уселась с ним рядом, протянула хлеб, и Кей отломил половину.

— Зачем ты с нами пошел? — этот вопрос не давал мне покоя.

Монтега аккуратно отщипнул кусок корочки, положил в рот и, прожевав, ответил:

— Это сложный философский вопрос, Мэдерли.

— Так уж прямо и философский, — не поверила я, подпихивая под попу пальто.

С остальными понятно: Крон и Элма, можно сказать, на работе, Фалько — неудавшийся мститель — хотел приключений, Ронду я считала подругой, а Ларг следовал за ней тенью. Бастиан — это Бастиан, свет моей души, как бы пафосно ни звучало.

Но Кейден Монтега оставался для меня загадкой.

— Ну, во-первых, это красиво, — улыбнулся он, опершись спиной о каменную стену и глядя на звезды.

— Захотел полюбоваться Ночью?

— Я не про это, — он взмахнул рукой, обводя темное небо. — Про тебя. Когда ты светишься, я испытываю сложную гамму чувств, Мэди. От зависти до восхищения. Сперва преобладало первое, теперь, пожалуй, второе.

Сейчас Кей как никогда напоминал эталонного чара с плакатов: высокий чистый лоб, золотые кудри, в глазах — чаросвет. Даже уродливый шарф не портил картину.

— Помнишь, как над тобой смеялись после урока истории? Ты написала о сотворении мира из любви богов. В этой наивной легенде есть своя красота и правда. И ты тому живое подтверждение. Можешь считать, Мэди, что ты затронула какие-то тонкие струны моей души, — он вновь улыбнулся, и было непонятно, то ли он шутит, то ли говорит всерьез. — Это все равно как смотреть на произведение искусства и понимать, что перед тобой шедевр. Нельзя позволить, чтобы это испортили или убили.

— Значит, ты собираешься защищать меня как картину? — уточнила я.

— И как истину, — кратко ответил он. — Вторая причина, почему я сейчас здесь. Все, между тобой и Бастианом, настоящее. И ты, и он, и Порожки твои вонючие, ради которых Бас чуть не погиб…

— Они не вонючие! — возмутилась я.

Кей спрятал нос в шарф, но голубые глаза светились в темноте и теперь смотрели прямо на меня.

— Ты его фатаруг, — сказал он. — Но что, если не только его? Что, если ты кочка, о которую споткнулся весь мир, и я в том числе?

— Никакая я не кочка…

— Вроде проверки на вшивость — на что я способен на самом деле, какой внутри. А в-третьих…

— Есть еще и в-третьих?

Монтега заложил руки за голову, устраиваясь поудобнее.

— Может, я просто хочу быть рядом с королевой ночи при ее восхождении на престол, — сказал он. — Думаю, это обеспечит дому рыжих котов некие преференции. Тем более что и Бас мне должен.

— Вот в это я верю охотно, — буркнула я.

Горбушка закончилась, и я, отряхнув руки, устроилась рядом с Монтегой, запрокинув голову к небу. Звезды помельче усыпали небо ровно, как манка, крупные горели там и сям, собираясь в драгоценные ожерелья.

— Смотри, вот это созвездие похоже на птичку, — Кей ткнул мальцем в небо, обрисовывая крылья.

— А тут — корона, — подхватила я игру, чертя пальцем острые зубчики.

— Скорее забор, — усмехнулся он.

— А вон там как будто дырка, — заметила я, указав на пустой участок.

— Ага, словно кто-то ластиком прошелся. А здесь, смотри…

— Мэди! — Элма как всегда сердилась. — Не сиди на холодном!

— Здесь у нас дева-воительница, — продолжил Кейден.

— Не вижу.

— Ну как же, вот меч, волосы…

Следом за Элмой на крышу выбрался Фалько и с энтузиазмом включился в игру.

— Да, я вижу воительницу! — воскликнул он. — Вот груди!

— Сдается, ты везде их видишь, — едко заметила Элма.

— А вот там сразу двое, — продолжил Фалько, вытянув рядом со мной длинные ноги. — О, кажется, они занимаются чем-то очень приятным.

— Где? — заинтересовался Монтега.

— Да вот же, — Фалько все пытался показать нам любовников, но их никто так и не увидел.

Ронда с Ларгом тоже появились на крыше, а когда туда прибежал и Веник, стало совсем тесно.

— А там что? — спросила я. — Смотрите, совсем низко!

Звезда как будто двигалась, плыла над каменной пустошью, то пропадая за скалами, то вновь появляясь.

Все притихли, и первой среагировала Элма.

— Быстро! — скомандовала она. — Хватаем вещи и ходу!

Мы собрались впопыхах, Бас, появившийся из темноты вместе с Кроном, взял меня за руку и повел за собой.

— Там группа чаросветов, — сказал он. — Идут за нами.

— Может, остаться тут и дать бой? — предложил Фалько.

— Мы не знаем, сколько их, — ответил Крон.

— А вдруг они не враги? — предположила я.

— Не будь такой наивной, Мэди, — осадила меня Элма.

Веник тоже чуял угрозу, и шипы на его хребте поднялись.

— Держим темп, — приказал Крон. — Бас, ты вперед, я замыкаю.

***

Камни били по ногам, холодный воздух врывался в легкие. Вспышка, взорвавшаяся позади, упавшей звездой озарила ночную пустошь, и перед ними выросли длинные тени — у всех, кроме него.

— Ловушка сработала, — пояснил Бастиан остальным.

На какое-то время это задержит погоню, и это плюс. Но есть и минус: теперь те, кто идет позади, уверены, что не сбились со следа. Бас не знал, кто их догоняет. Ясно одно: им нужна Мэди. Это могли быть Красные Псы, или наемники другого дома, или серые эквилибры, ратующие за равновесие, — не так уж важно.

Мэди считала себя его отражением, но она стала зеркалом, отразившим безумие всего их мира. И Бастиан бежал в Ночь, не зная толком, что делать дальше, но понимая, что выложится на все сто и даже больше — не зря его уровень теперь не определялся стандартными измерителями.

Седьмой дом погиб из-за предательства, Бас прочитал это в дневнике Расмуса. Чар, которому повезло найти истинную любовь, отказался от нее. Строки на этих страницах бежали вкривь и вкось, и Бас едва разобрал записи слепого. Там говорилось о непреодолимых обстоятельствах, союзах других домов и семьях, которые эта любовь разрушала.