— Ничего.

После вышла в коридор и сказала:

— Можешь погасить свет, спасибо.

Дом послушно исполнил мои указания и даже сам закрыл дверь.

— Ну как?

Бабулин вопрос застал меня врасплох. Я вздрогнула и едва не чертыхнулась. Но все же нацепила на лицо счастливую мину:

— Прекрасно. Теперь можно подумать и о запасах, хоть на месяц, хоть на год.

Бабуля расплылась в широченной улыбке и взмыла вверх, наплевав на все законы физики. Мне же пришлось возвращаться обратно как положено — пересчитывая ногами ступеньки.

Когда я зашла на кухню, призрак уже был там. Висел у печи, теребя в пальцах пенсне.

— Что собираетесь готовить, мадемуазель?

В словах мне послышалась усмешка. Я сделала вид, что ничего не заметила, стала выкладывать из корзины на стол продукты и ответила между делом:

— Для начала гороховый суп с копченостями и рыбный пирог.

— С супом понятно.

Бабуля оглядела рульку в моих руках, прищелкнула пальцами и поймала выпорхнувшую из буфета кастрюлю.

— А как ты собираешься печь пирог?

Ой! И правда, как? Мой взгляд застыл на печи. Там не было привычной духовки. И даже прорезей, куда бы можно было воткнуть противень не было. Да что там, я понятия не имела найдется ли в доме сам противень!

Пришлось ответить честно:

— Не знаю, я как-то не подумала об этом.

Бабуля протянула любя:

— Никчема. — И громко добавила: — Смотри!

Печь совершенно самостоятельно расширилась, отрастила глухую стенку. На ней вдруг прорезалась тонкая щель, загнулась под прямым углом, еще раз и еще, образовав квадрат. И вот уже передо мной была чугунная дверца, с черненой ручкой в виде головы ворона, украшенной большим клювом и красными стекляшками глаз.

Я осторожно тронула металл — мало ли, вдруг горячая! Но ручка поддалась, повернулась кверху клювом, отворила защелку и открыла доступ к окованному металлом нутру. Духовка!

Внутри духовой шкаф был, как по заказу, оборудован и решеткой, и даже парой противней разного размера. Живем! Значит, пирогу быть!

***

На этот раз огонь для готовки я разожгла сама без помощи и подсказок, как совсем настоящий маг. И даже загордилась собой. Но тут же взялась за дело — мне скоро предстояло чем-то кормить ребенка, надо было наскоро сварить задуманный суп.

Перво-наперво я замочила горох, повздыхав, что не подумала заранее о соде. После нее бобовые разварились бы куда быстрее. Ну да ничего, у меня в запасе предостаточно времени до полудня. Обойдемся и без этого.

Потом набрала воды в кастрюлю, ткнулась к открытой части печи и зависла. Не было там ни крюков, ни подставок, что уж говорить о привычных конфорках. Я растерянно переводила взгляд с печи на кастрюлю и обратно, совершенно не представляя, что делать дальше.

— Бабуль! — вырвалось у меня почти безнадежно.

Прямо из печки высунулось хмурое лицо.

— Ну, что еще у тебя?

Я едва не отшатнулась назад. Разве можно так? У меня от этих чудесных появлений скоро будет инфаркт микарда! Вот такенный рубец! Я хихикнула неожиданным воспоминаниям из прошлой жизни.

— И зачем только звала?

Бабуля пожала плечами и начала исчезать.

— Подождите! — остановила ее я. — Как поставить кастрюлю на огонь? Здесь же ничего нет! На чем она должна стоять? Чайник, конечно, висел сам по себе, но…

Я замолкла под пристальным взглядом. Бабуля тяжко вздохнула.

— И откуда ты взялась на мою голову такая бестолковая?

Мне захотелось оправдаться, сказать, что из другого мира, но я благоразумно прикусила язычок, подпустила в голос слезы и сказала на полном серьезе:

— От этой стервы Режины, будто вы сами не знаете.

И для пущей убедительности сделала жалобные глаза.

Призрак сразу подобрел, буркнул:

— Бедняжка ты моя.

И вынырнул из печки целиком.

— Просто ставь! — велела она, ткнув призрачным пальцем в огонь. — Все само устроится. Давай!

Последнее слово прозвучало, как приказ. Я поспешно ткнула кастрюлю в печной зев, разжала пальцы и, на всякий случай, шарахнулась в сторону. Кто его знает, вдруг промахнулась? А ходить в мокром платье ой как не хотелось.

Но нет. Все прошло как по маслу. Кастрюля зависла в воздухе, наглым образом игнорируя всемирное тяготение, потом чуть приподнялась и подвинулась вбок, освобождая место для новых котлов-сковородок.

Класс! Я радостно потерла руки и выпалила новый вопрос:

— А как увернуть огонь?

Бабуля открыла рот, хотела было вновь отпустить колкость, но передумала.

— Просто прикажешь, когда будет нужно, — услышала я.

— И все? Спасибо!

Магия этого мира нравилась мне все больше и больше.

Дальше я переделала кучу дел: разобрала покупки, нарезала для супа лук и зелень, разделала рульку, поставила варить яйца. Как только в большой кастрюле закипела вода, кинула туда копчено мясо, добавив для навара косточку.

После метнулась рысью к Марте за хлебом и инструкцией, что делать с пивной гущей. Но кофейня уже была полна клиентов, поэтому вместо инструкций я увидела знак подождать.

Марта быстренько вынесла из подсобки глубокую деревянную миску, поверх которой лежал свежий каравай, завернутый в чистое полотно. На сгибе локтя второй руки она удерживала пузатый светло-зеленый кабачок.

— Вот, держи. Здесь тесто, уже готовое, и хлеб. Приходи вечером, расскажу все в подробностях и покажу, как управляться с закваской.

— Это тоже мне? — уточнила я про кабачок.

— Тебе. Бери, пригодится, у меня их знаешь сколько! — сунула она мне все разом и немедленно убежала к очередному столику.

На меня нахлынуло чувство дежавю. Дома обычно так же по осени все отдавали друг другу кабачки. Удивительно все-таки, как похожи наши миры.

Я попробовала было уложить подарки так же легко и ловко, как это делала Марта, но не преуспела. С грехом пополам перехватила кабачок одной рукой, подперла им каравай, обняла миску и сообразила, что дверь открывать уже нечем. К счастью в кафе зашли двое мужчин и придержали мне дверь.

— Благодарю, — кивнула им я и шмыгнула восвояси, чувствуя спиной оценивающие взгляды.

А вот была бы у меня нормальная сумка, не пришлось бы таскать как попало продукты. Поэтому я твердо решила: «Приду и прямо сейчас и займусь своей задумкой».

Как бы не так. Прямо сейчас растянулось на три часа. А вы как думаете? Вынуть из печки и нарезать яйца. Поставить на огонь рис. Пару раз поменять в горохе воду.

Дел была прорва. Я крутилась, как белка в колесе. Все кипело и шкворчало. По дому разливался сумасшедший аромат вареной рульки. Я сглатывала голодную слюну, заедая ее корочкой еще теплого каравая.

Дважды пришлось отвлекаться на покупателей. Первым сделал заказ импозантный господин. Ему срочно понадобились часы, звенящие по утрам, когда нужно вставать на службу.

В нашем мире, я бы без затей всучила ему будильник, но в лавке ничего подобного не оказалось. Пришлось по совету бабули записать заказ в гроссбух и пообещать найти столь редкий товар.

Вторым покупателем была молоденькая барышня, разыскивающая книгу для подарка. Я уточнила, для кого нужен презент, узнала, что для одного очень достойного молодого человека и предложила на выбор несколько томов из кладовой: историю военного дела, приключения гишпанского гранда и нечто с непонятным названием «Магистериум».

Покупательница ушла счастливой, прижимая к себе гишпанского гранда, а мой карман пополнился новенькими двумя солерами.

В промежутках между покупателями я бегала на кухню, чтобы не переварить рис.

Когда рулька была почти готова, я поджарила на топленом масле лук, тщательно промыла горох, высыпала все в кастрюльку, дождалась пузырьков, прикрыла крышкой и велела:

— Увернуть.

Бабуля тут же выглянула из потолка, оглядела кухню и похвалила:

— Молодец! Даже и не ожидала от тебя.

От ее похвалы я зарделась. Стало чертовски приятно. Чтобы скрыть смущение проговорила: