— Наташа, вы бы снизошли до нас. Поздоровались бы со своей тетушкой. Она, бедняжечка, места себе не находит с тех пор, как вы сбежали.

Означенная дама, подтверждая последние слова, поднесла к лицу надушенный платочек и картинно всхлипнула.

Тетушка? Я, честно говоря, опешила. Вот это новости. Лучше бы Наташа была сиротой. Иметь в тетках такой экземпляр! М-да, не повезло бедной девочке. Ясно теперь почему она сбежала из дома. От такой кто хочешь бы сбежал.

Я пошарила вокруг глазами в поисках сковородки, но вспомнила, что оставила ее в кладовой. Жаль, придется обходиться своими силами, без тяжелой артиллерии. Ну ничего, не на ту напали.

Пальцы мои ловко нанизали последние петельки на крючки, бережно расправили тонкую ткань. Только потом я спрыгнула с табурета. Что ж, тетушка, держись.

— Добрый день, тетушка Режина, добрый день, мэтр Мюссе, — поздоровалась я, разглядывая «родственничков».

При общении с хамами лучшая политика — спокойствие и вежливость. Это их бесит. А то, что тетушка скандалистка и просто стерва редкостная — к бабке не ходи, все на лице написано.

— Вы гляньте, мэтр, и ни капли раскаяния в голосе. Опозорила наше почтенное семейство, бесстыжая, и смеет еще в глаза смотреть!

— Позвольте мне, мадам Режина, — успокаивающе похлопал ее по руке мэтр.

— Ах, я не могу! — алчно присматриваясь к моим сверкающим витринам, воскликнула тетушка. — В груди все теснится. Какая неблагодарность, подумать только. А мы-то растили ее как родную, заботились, кормили-одевали. Нашли достойного жениха! И что получили в ответ? Черную неблагодарность!

Тетка без того безбожно переигрывала, а тут еще и принялась смачно сморкаться в платок. Наша тетушка:

Так вот кто подложил мне свинью по имени Энтони Шафф! Ну спасибо, тетушка. Так-то вы заботились о несчастной Наташе Риммель. Так-то одевали, кормили, что бедняжка сбежала с одним узелком за плечами в латаных-перелатаных обносках.

Выходит, родителей у нее нет, раз у тетки жила.

— Мадемуазель Риммель, — воспользовался паузой мэтр Мюссе. — Не скрою, что ваши опекуны крайне расстроены вашим неблаговидным поступком. Тем не менее, они готовы сделать шаг навстречу и простить вас. Разумеется, если вы искренне раскаетесь и вернетесь в лоно семьи.

Мужчина замолк в ожидании моей реакции. Торжественный тон, наверное, должен был произвести сокрушительное впечатление на неискушенную девочку. Только вместо означенной девочки им досталась я.

Тетушка совершенно недвусмысленно протянула вперед ладонь, призывно пошевелила пальцами и зыркнула на меня поверх платка.

Да ладно. Серьезно? Они чего ждали, что я паду на колени и начну целовать ей руки? Тетка вон даже сморкаться перестала.

Складывалось впечатление, что пришли они вовсе не облагодетельствовать сироту. Что-то им от нас с Наташей Риммель надо. Понять бы, что?

Однако, надо было отвечать. Я потупила глазки и пролепетала, прижав кулачки к груди:

— Вы слишком добры ко мне, любезная тетушка. А я недостойна такой заботы. Думаю, всем будет лучше, если я останусь здесь.

Сроду не думала, что во мне дремлет такой талант. Но перед столь благодарной публикой меня понесло.

Тетка застыла, раскрыв рот, мэтр крякнул и переглянулся с ней.

— Но послушайте… — начал он.

— Нет-нет, — поспешно перебила я его. — Все уже решено. Я безмерно благодарю вас за беспокойство, дорогая тетушка. Поверьте, никогда не забуду вашей доброты и великодушия. Но я остаюсь. Не хочу пятнать ваше честное имя. Будет лучше, если вы и вовсе откажетесь от такого сомнительного родства. Я пойму.

И смахнуть одинокую слезинку со щеки. Вот так. Что скажете, господа лицемеры?

«Добрая» тетушка аж позеленела от злобы. Мэтр моргнул и покачал головой.

— То есть вы осознаете всю глубину собственного падения?

— Осознаю, — покорно согласилась я. — И считаю, что лучшим наказанием для моей заблудшей души будет навсегда вычеркнуть мое имя из тетушкиного генеалогического древа.

— Мне на это нечего возразить… — растерянно взглянул он на мадам Режину.

— Мэтр Мюссе! — опомнившись, взвизгнула тетка. — Захотела бы я спасти ее душу, обратилась бы в храм! Вы не забыли, для чего мы с вами пришли? Не для того я вам деньги плачу, чтобы вести беседы о спасении души.

— В самом деле, дитя, — кашлянул мэтр. — Мы явились за тем, чтобы огласить вам полный текст завещания вашей покойной двоюродной бабки Женевьев Риммель. Вы ведь не присутствовали на его официальном оглашении? Вы ведь сбежали накануне?

Сердце в моей груди екнуло. Неужели все надежды были напрасны? Неужели у меня нет никаких документов на владение лавкой?

Тетка заметила смятение в моем взгляде и ухмыльнулась.

— Ты небось возомнила, дорогуша, что лавка редкостей отныне твоя? — злорадно ввернула она. — Глупые надежды сопливой девчонки. Но Женевьев была не такой уж дурой, чтобы отдать дело всей жизни тебе.

— Мадам Режина, давайте все же придерживаться буквы закона, — кашлянул господин Мюссе.

— Было бы чего придерживаться. Мы ей нашли такого жениха! Почтенный Энтони Шафф оказал нам честь. А эта неблагодарная сбежала сразу после помолвки.

— А причем здесь месье Шафф? — не удержалась я от вопроса.

— Я знала, что ты глупа, но чтобы настолько! — рассмеялась тетушка. — Лавка перейдет в твои руки только в том случае, если ты выйдешь замуж до совершеннолетия.

Я замерла, как громом пораженная. Замуж?! До совершеннолетия? Вот бы еще знать, когда у Наташи Риммель намечается совершеннолетие? Надеюсь, не завтра?

Тетушка, наслаждаясь произведенным эффектом, решила закрепить успех:

— Но ты оскорбила месье Шаффа, так что вряд ли тебе удастся выполнить это условие. Чтобы он сменил гнев на милость, тебе придется очень сильно постараться, глупая девчонка.

— Минуточку! Я должна выйти замуж исключительно за этого слизняка? Так сказано в завещании?

— Да как ты смеешь так отзываться о благородном человеке, единственном мужчине, который был согласен взять в жены такое недоразумение как ты!

Я хмыкнула и поправила про себя: «Скорее единственном, кто захотел иметь дело с такими опекунами, как эта стерва Режина».

— Речь о моей судьбе. Ответьте на вопрос! — потребовала я. — Иначе я сама пойду к нотариусу и получу полный текст завещания.

— Дамы, успокойтесь! — воззвал господин Мюссе.

— Вы слышали?! — взвилась тетка еще громче. — Мало того, что полоумная Женевьев обошла в завещании единственную прямую наследницу! Так еще и эта несносная девчонка возомнила себя владелицей лавки?

Поверенный кивнул и тут же сказал специально для меня:

— Наташа, вам не нужно никуда ходить. У меня с собой копия завещания. Можете сами прочесть его. Имя жениха не вписано в текст, тут вы правы. Но других претендентов на вашу руку все равно нет. И, насколько мне известно, не предвидится. А если бы и были, то вряд ли бы они получили согласие вашего опекуна, у мадам Режины. Всем будет лучше, Наташа, если вы проявите благоразумие, помиритесь с месье Шаффом и до начала зимы сыграете свадьбу.

Благоразумие? Я даже хмыкнула. Интересное у них представление о благоразумии. Да, по-моему, самое благоразумное, что сделала Наташа Риммель — это сбежала от тетки.

— Ни за что! — Отчеканила я. — Будь даже Энтони Шафф последним мужчиной в этом городе, я бы и тогда сказала — нет.

— Неблагодарная! Бессовестная дрянная девчонка! Ну погоди у меня! — Реджина, выставив перед собой скрюченные пальцы, пошла на меня.

Вот тут я второй раз пожалела об оставленной сковороде. Она бы сейчас мне ох как пригодилась. Стоило так подумать, как из стены явилась недовольная бабуля.

— Опять шум, Наташа Риммель? Сколько можно? Вот в мое вр… — привычно затянула она, но замерла на полуслове.

Взгляд Терезы Лурье, упавший на непрошенных гостей, в один миг вспыхнул потусторонним огнем. Она вдруг заметно подросла, заполнила собой почти все пространство. Я испуганно нырнула к окну и, на всякий случай, прикрылась шторкой. От бабули во все стороны полетели голубые искры. Ощутимо потянуло холодом.