— Не трогай, — напомнил Алекс, — обожжешься.

— А когда он остынет?

Мне не терпелось поближе рассмотреть это чудо, пройтись осторожно пальцами по крыльям.

— Ты это увидишь. Он поменяет цвет. Станет коричневым, как твои фамильяры.

— Жаль.

Я вздохнула.

— Сейчас он такой красивый.

— Будет не хуже.

— А что со скорлупой? Куда денется она? Сгорит?

Александр отошел к столу, взял вилку, наклонился над раскаленной «пастью» печи и осторожно выкатил один из осколков к самому краю. Только потом ответил:

— Со скорлупой ничего не будет. Это — настоящий изумруд. Самый чистый и дорогой из тех, что бывают. Сделаешь себе украшения. Или продашь. Стоят такие камни уйму денег.

Я покачала головой.

— Не буду продавать. Пусть лежат. А, что касается украшений, куда мне их носить? К Марте в пончик? Или на базар?

Алекс ничего не ответил.

Зато малыш открыл глаза, тихонько застрекотал, обвел нас взглядом. Я даже не заметила, когда его шкурка успела побуреть. В ней почти не осталось зеленого. Даже крылышки окрасились в цвет старой меди.

— Иди сюда, малыш, — умилилась я, присела на корточки и подставила ладони.

Дракончик потянулся, расправил крылья, взмыл в воздух, зависнув на месте, как сказочный колибри. Но полетел отнюдь не ко мне.

Крылатый комочек рассек над моей головой воздух, плюхнулся на плечо маркиза, прижался к его шее и замурчал.

— Похоже, — растерянно улыбнулась я, — дом сказал тебе спасибо за возвращение духа хранителя.

Алекс нежно погладил дракончика по голове и согласился:

— Похоже. Драконов-фамильяров в нашем роду еще не было. Твой дом сделал мне потрясающий подарок.

В этот день спать я легла совсем рано. От волнений и изумления на меня навалилась такая усталость, что к вечеру просто не осталось сил. Платье опять сняла с огромным трудом. Пуговицы на спине — тот еще квест. Что ни говори, а вся эта красота шилась в расчете на служанок и мамок с няньками.

Ночь прошла удивительно тихо. Похоже, здешние боги решили меня отблагодарить покоем.

Жаль, что хватило их ненадолго. Утром же я проснулась от весьма необычного выступления.

— И где тут моя красавица? Где моя сладенькая? — раздалось от дверей.

Голос бабули звучал так, словно она задалась этим вопросом исключительно с гастрономическим интересом. Мне явственно представилось, как призрак стоит над спящей мной с ножом и вилкой, стоит и облизывается. Видение было таким ярким, что я вздрогнула всем телом и открыла глаза.

Реальность оказалась еще удивительнее предположений. Бабуля Тереза с умильной улыбкой на тонких губах висела возле кровати. В руках ее был необычный поднос: прямоугольный, деревянный, с небольшими ножками. По спальне разливался аромат кофе, щедро сдобренный ванилью.

— Где тут моя спасительница?

Призрак старательно осклабился. Даже с моей позиции стало видно, что рот у него полон зубов. Белых, крепких, отнюдь не старческих.

— Это что? — указала я рукой на поднос, и пальцы у меня предательски дрогнули.

— А это я своей любимой Наташеньке завтрак принесла. Утром, как поднялась, так и отправилась в «Сладкий пончик». Думаю, драгоценная моя мадемуазель проснется, а дома кушать нечего. Непорядок это.

Сюсюкающая ипостась фамильного призрака отчего-то напугала меня куда сильнее, чем обычная ворчливая. Я глянула подозрительно, но ничего опасного заметить не смогла.

— Это мне?

В словах моих все еще было недоверие. Глаза невольно рыскнули по комнате. Где моя любимая сковородка? Надо не забывать носить ее с собой. С ней как-то спокойнее.

Бабуля подплыла ближе, старательно семеня по воздуху ногами. Улыбка ее стала такой широкой, что выползла за пределы призрачного лица. Было видно, что старается спасенная изо всех сил, но с непривычки дается ей это непросто.

Поднос удобно встал на постель поверх моих ног.

— Спасибо, бабушка Тереза, — осторожно, боясь обидеть призрака, поблагодарила я. — Но я тут подумала и решила, что буду готовить сама. Слишком уж расточительно с моей стороны питаться в кофейне.

Заметив, что дух-хранитель внимает моим словам одобрительно, решила закрепить успех:

— И уж совсем неразумно уничтожать запасы дорогущих эликсиров.

Призрак фыркнул, но промолчал, хоть я всерьез ожидала услышать коронное: «Вот в мое время!»

Не услышала и поспешила отпустить шпильку. Профилактически.

— Я же не знала, сколько они стоят. Вот если бы вы, как настоящий дух-хранитель, как мудрый наставник неопытных девиц, как мой самый близкий друг, наконец! — Я сделала паузу, прочла на лице бабули живейший интерес и искренне улыбнулась: — Если бы вы подсказывали мне, когда я совершаю ошибки. Давали советы, когда нуждаюсь в помощи, мне бы было гораздо легче.

Бабуля склонила голову набок и растянула губы в улыбке столь сладкой, что у меня дернулся глаз.

— Все что угодно для моей хозяюшки, для моей Наташеньки, — пропела она.

Я нервно икнула и выпалила заготовленный вопрос:

— Вы не знаете, где здесь находится рынок? Хочу сходить туда сегодня и закупить продуктов.

— Знать, что он есть, знаю, но объяснить, где именно, не смогу. В мое время никакого рынка и магазинов не было. Мы жили проще. Всё нужное выменивали друг у друга, договаривались между соседями или ждали, когда ярмарка соберется. — Бабуля торжественно воздела вверх палец и сделала паузу. — Тут уж каждый стремился сделать запасы впрок, а не как сейчас.

Губы ее привычно неодобрительно поджались. Палец поправил пенсне. Глаза под призрачными стеклами сверкнули. И я услышала продолжение:

— Женевьев рассказывала про эти ваши новомодные веяния, но я всегда ей ставила в пример уклад жизни предков. Всегда говорила — негоже так жить. И тебе скажу — вот в наше время, не покидая дома, можно было год протянуть. А тут повадились — что ни неделя, бегут за припасами. Тьфу! Ну куда это годится?

Бабуля подбоченилась и выдала резюме:

— Подумай как следует, Наташа Риммель, я тебе худого не присоветую.

Я отхлебнула кофе и осторожно намекнула:

— Но сейчас-то запасов нет. И хранить их негде. Был бы у меня погреб, а лучше холодиль… — я осеклась, отругала сама себя, что едва не проговорилась и поспешила исправиться, — холодник какой-нибудь или ледник. Да и продукты с рынка всяко дешевле, чем пироги от Марты и баночки-бутылочки из драконьего буфета. Дайте только мне время освоиться с печкой, я не хуже соседки пирогов вам напеку.

В глазах бабули мелькнуло недоверие:

— Нешто эта стерва Режина научила тебя кулинарной премудрости?

Я затихла, не зная, что ответить, но бабуля придумала ответ сама:

— Ни за что не поверю. Небось, бегала тихонько на кухню и подглядывала за поварами?

Я старательно закивала.

— Так я и знала. Не похоже на эту дрянь. Не умеет она делать добрых дел. Вот по тебе видно, что ты девица приличная, работящая, к наукам прилежная. А там…

На волне похвалы я решила ковать железо, пока горячо, и выпалила следующий вопрос:

— Кстати, бабулечка, а чем вы расплачивались с Мартой? Тетиными запасами? Или я там опять чего-то должна?

Стоило мне заговорить о деньгах, бабуля немедленно шмыгнула в стенку, рядом с которой висела во время беседы. Надо понимать, я попала в точку. И призрак вогнал меня в долги. Ну ладно, отдам Марте деньги, как раз и расспрошу её про рынок.

— Спасибо, было вкусно! — крикнула я вдогонку.

Будем считать, что призрак меня услышал.

Отражение в зеркале лучезарно улыбалось мне. Я умылась, оделась и прибрала волосы, когда в дверь нетерпеливо заколотили.

И кого принесло в такую рань?

Пришлось выглянуть из-за шторы на улицу. Перед дверью маячил мужчина, с важным видом взирающий на два здоровенных мешка у своих ног. Из-под ткани что-то выпирало в разные стороны.