В тот момент она не знала, возможно ли любить его еще больше. Она приподнялась, затем скользнула обратно вниз. Это было совсем не похоже на то, что она когда-либо испытывала. Ей это нравилось. Ей это очень понравилось. Затем она начала раскачиваться, создавая давление там, где ей это было нужно.

— О, тебе это нравится, — сказал он.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что ты выглядишь так, словно обрела рай.

Так и было. С ним. Но она не хотела думать об этом сейчас. Это были мысли на потом.

Когда его руки вернулись к ее груди, она увеличила темп, скользя, раскачиваясь. Они начали тяжело дышать по-настоящему; удовольствие начало нарастать. Но вершина ускользала от нее.

— Я не могу…

Она покачала головой. Как она могла это объяснить?

— Я не…

Он обхватил ее бедра руками. Она скользнула вверх, и он направил ее вниз с большей силой. Удовольствие усилилось. Она ахнула.

— Это то, что тебе нужно? — спросил он.

— Да. Да.

Поскольку его руки были заняты, она использовала свои собственные, чтобы мять свои груди, дразнить соски, ее радость возрастала, когда его глаза потемнели, а челюсти сжались. Все ее нервные окончания начали покалывать. Самые изысканные ощущения пронзили ее.

Когда они взорвались, ей пришлось прикусить кулак, чтобы сдержать крик. Вибрации все еще прорывались сквозь нее, когда он впился пальцами в ее бедра, застонал и глубоко вошел в нее в последний раз.

Она рухнула на него, не уверенная, что сможет когда-нибудь снова пошевелиться.

Зверь не знал, почему ему никогда не приходило в голову привести ее в свою комнату. Его кровать была больше, чем у нее. У них было достаточно места, чтобы растянуться на неq. Не то чтобы они в этом нуждались. Как всегда, после этого она прижалась к нему, закинув одну ногу ему на бедро, в то время как он крепко прижимал ее к себе.

— Мне нравится, когда ты ведешь, — сказал он.

— Мне это очень нравится. Я думаю, что ты должна вести каждый раз.

Ее голова покоилась на изгибе его плеча. Слегка повернувшись, она запечатлела поцелуй на его коже.

— Не каждый раз, но иногда, потому что мне тоже нравится, когда ты ведешь.

Он наслаждался каждой минутой того, что произошло после того, как он вошел в комнату, но иногда ему казалось, что в этом было почти отчаяние, как будто все должно было случиться, потому что это никогда не повторится. Что не имело никакого смысла.

— То, что ты делала раньше… твой рот… мой член… Джуэл научила тебя этому?

Она приподнялась, пока не смогла посмотреть на него сверху вниз.

— В некотором смысле.

Она покраснела.

— Но не совсем. Я думала об этом, задаваясь вопросом, действительно ли это то, что делали люди, потому что в последнее время все чаще и чаще я задавался вопросом, каково это… попробовать тебя на вкус. Поэтому сегодня вечером я спросила ее об этом.

— Она научила тебя, что делать?

Она покачала головой.

— Не совсем. Она сказала мне просто делать то, что, по моему мнению, мне понравится.

Он запустил пальцы в ее волосы у виска.

— Ты думала, что тебе понравится это делать?

Покачав головой, она улыбнулась.

— Так и было.

— Мне повезло. — Он провел большим пальцем по ее щеке.

— В будущем ты всегда можешь спросить меня, если будет что-то, что ты хочешь попробовать. Не имеет значения, делают ли это другие люди. Важно только то, что ты этого хочешь.

Отведя взгляд, она снова положила голову ему на плечо.

— Я буду иметь это в виду.

Но у него сложилось впечатление, что он сказал что-то не то.

— Тея, все в порядке?

— Конечно. У тебя сегодня все получилось?

Он хотел бы избавиться от ощущения, что что-то не так.

— Похоже, мой отец — очень влиятельный человек, что, я полагаю, объясняет, как мой дед смог нанести весь тот ущерб, который он нанес. Всякий раз, когда мы входили в здание, офис, комнату, все прыгали, чтобы выполнить его приказ. Это было необыкновенно. Мои братья и сестры и я — потрясающие люди, но это было нечто большее.

— Он относится к знати. Дело не только в его характере, темпераменте или характере. Его титул имеет вес. Чем более почитаем его титул, тем более почитаем он сам, даже если это незаслуженно. Как отец твоих братьев, лорд Элвертон. От него у меня всегда мурашки бежали по коже, но люди преклонялись перед ним, как перед святым. Теперь, когда ты лорд, ты будешь обладать большей властью, чем сейчас.

— Я всегда знал, что к знати относятся по-другому. Полагаю, я никогда не замечал этого у Торнли или Роузмонта, потому что они считали меня равным. Хотя, честно говоря, я никогда не видел их за пределами семьи. Мой отец не требовал, чтобы кто-то относился к нему по-другому. Они просто сделали это.

— Ты привыкнешь к этому. В конце концов, ты даже не заметишь, что все проявляют к тебе такое почтение. Я никогда этого не замечала. Я просто принимала это как должное.

Он не знал, сможет ли когда-нибудь привыкнуть к поклонам и реверансам, к слугам, приходящим, чтобы развести огонь, к тому, что кто-то всегда под рукой, чтобы взять его пальто, шляпу и перчатки.

— Я не знаю, буду ли я когда-нибудь чувствовать себя полностью комфортно со всем.

— Будешь.

Что он точно знал, так это то, что все будет проще, если она будет рядом с ним. Он провел пальцами вверх и вниз по ее руке.

— Они хотят, чтобы я вернулся с ними в Шотландию. На несколько недель, чтобы они могли показать мне окрестности и познакомить меня с другой моей семьей. Он все еще не привык к тому, что у него есть другая семья. Дяди, тети и двоюродные братья, которым не терпелось с ним познакомиться.

— Ты должнасказать мне, когда и где мне сделать второе предложение, потому что я хочу, чтобы мы были официально помолвлены, когда ты поедешь со мной.

Она замерла. Это было сверхъестественно, то, как он мог обнаружить малейшие изменения в ней, особенно когда что-то было не так.

— Тея?

Она высвободилась из-под него и приподнялась, прихватив с собой простыню, так что самые восхитительные части ее тела были прикрыты.

— Теперь я уже не могу выйти за тебя замуж.

Когда его сердце почти болезненно ударилось о ребра, он заставил себя принять сидячее положение.

— Что значит, ты не можешь?

— Ты принадлежишь к аристократии.

— К которой ты хотела вернуться. Ты вернешься туда вместе со мной.

На ее глаза навернулись слезы. Она слегка покачала головой.

— Я не могу. Это было бы несправедливо по отношению к тебе. Это было бы несправедливо по отношению к твоим родителям.

Он хлопнул ладонью по спинке кровати. Боль убедила его, что он не спит и не стал жертвой какого-то кошмара.

— Объясни, что в женитьбе на женщине, которую я люблю больше жизни, несправедливо по отношению ко мне.

Она вытерла слезы, которые катились по ее щекам. Прочистила горло. Когда она снова посмотрела на него, на ее лице не было ни слезинки.

— Тебе будет достаточно трудно быть принятым, потому что люди знают тебя как Тревлава, а не как Кэмпбелла. Бен, я буду просто помехой. Никто не будет смотреть на тебя благосклонно, если ты женишься на дочери предателя.

— Мне на это наплевать. Я люблю тебя, Тея.

— Я люблю тебя. И это причина, по которой я не могу выйти за тебя замуж.

Он вскочил с кровати, подошел к тому месту, где на полу лежали его брюки, и натянул их. Он не мог вести этот разговор в обнаженном виде. Схватив свою рубашку, он бросил ее ей.

— Надень это.

Потому что он также не мог вести этот разговор с ней в обнаженном виде или в этом чертовом корсете.

Расхаживая по комнате, он пытался собраться с мыслями. Он услышал, как скрипнула кровать. Оглянувшись, он увидел, что она сидит на краю кровати, и отказался признать, как очаровательно она выглядела в его рубашке, скрывающей ее.

— Мы можем сделать так, чтобы это сработало.

— Мы не можем. Ты не знаешь высшее общество. Я знаю.

— Я не собираюсь позволять кучке чертовых шишек определять, на ком мне жениться.