Но потом то же самое сделали и эти дамы, называя ее "барыней", относясь к ней немного подозрительно, пока они не узнали ее немного лучше. В конце концов, они могут даже стать друзьями. Разве общество не посмеялось бы над этим?

Когда часы, наконец, пробили десять, она тихо прошла по коридору, оклеенному зелеными обоями, украшенными крошечными розовыми цветами, что придавало ему домашний уют. Эта резиденция представляла собой гамму от чувственной до мужской и женской, что облегчало определение назначения каждой области. Когда она приблизилась к библиотеке, то заметила, что дверь широко открыта.

Когда она заглянула внутрь, то увидела Бенедикта, сидящего перед камином в одном из двух кресел с подлокотниками, обитых бархатом сливового оттенка. Она думала, что вела себя тихо, но он либо услышал ее приход, либо почувствовал ее присутствие, потому что сразу же отложил книгу и встал.

— Ты не должен вставать ради меня, — снова сказала она.

— Так меня учили.

Женщиной, которая подарила ему драгоценный серебряный коробок для спичек. Переступив порог, она вошла внутрь, гадая, нервничали ли дамы из-за своих уроков так же, как она из-за своих. Затем она заметила бокал с хересом, стоящий на столике рядом с пустым креслом, и улыбнулась.

— Если ты предпочитаешь что-то другое… — начал он.

— Нет, херес подойдет.

Стоя перед креслом, она сложила руки перед собой.

— Поскольку у меня будет несколько часов для себя каждый день, я хотела бы потратить это время на чтение. Где-то в этой комнате должен быть по крайней мере один экземпляр "Убийства в Тен Бэллс". Ты собираешься заставить меня искать его?

Она воспользовалась возможностью, чтобы полюбоваться плавностью его широких шагов, когда он направился к книжному шкафу со стеклянными дверцами у входа в комнату. Раздался щелчок, когда он открыл одну из дверей. Приблизившись к ней, он протянул ей книгу. Она благоговейно взяла ее и провела пальцами по волнистой текстуре фиолетовой твердой обложки. Затем она перевернула ее, чтобы полюбоваться корешком, где название и его имя были выгравированы золотом. Ей хотелось приласкать этого мужчину так же, как и эту книгу. Она подняла на него взгляд.

— Ты не возражаешь, если я прочту ее?

— Можешь забрать ее себе, делай с ней, что хочешь.

— Я не хочу брать твой экземпляр…

— У меня есть еще один. На самом деле, несколько.

Он вернулся к своему креслу, но остался стоять.

Она обошла свое, опустилась на плюшевую подушку и сделала глоток шерри, ожидая, пока он устроится.

Изучая ее, он сделал большой глоток того, что, как она была уверена, было скотчем.

— Во время ужина каждая из дам поделилась своим рассказом о прошедшем дне, но ты хранила молчание. Так что теперь расскажи мне правду.

Она была благодарна, что они не собирались сразу же приступать к ее урокам.

— Все прошло довольно хорошо, даже если временами они были немного неуправляемы. Мне сказали, что ты сшил для каждой из них очень красивое платье. Мне нужно, чтобы они носили их во время уроков.

— Тогда пусть они так и сделают.

— Когда я это предложила, они сказали, что платья можно надеть только в день их отъезда — и они считают твое слово священным. Однако, если они хотят добиться какого-либо успеха, им нужно смотреть на себя по-другому, как на леди. И они не могут этого сделать, если будут выставлять напоказ свои прелести.

— Я поговорю с ними.

— Спасибо.

Его пристальный взгляд прошелся по ней оценивающе и заставил ее пожалеть, что она не одета во что-то похожее на то, что было на дамах сегодня днем.

— Завтра я отвезу тебя к швее, чтобы она сшила тебе несколько платьев.

— Это очень великодушно с твоей стороны, но в этом нет необходимости.

— У тебя есть серое, голубое, — которое было не ней во второй вечер, когда он увидел ее в пабе, — зеленое. У тебя есть что-нибудь еще?

Фланелевая ночная рубашка и нижнее белье, хотя она не думала, что он интересовался этими предметами. Она не хотела признавать, насколько изношенными становились ее серое и голубое платья.

— Мне их достаточно.

— Ты сама только что доказывала, что одежда человека должна отражать, кто он и чего он хочет от жизни. Разве то же самое не должно относиться и к тебе? Разве у тебя не должна быть одежда, достойная соблазнительницы?

Воспользовавшись ее собственными словами, он заманил ее в ловушку, заставив делать то, что он хотел. Ее раздражало, что он такой умный.

Она посмотрела в сторону камина, вспоминая время, когда она бы в порыве гнева выбежала из комнаты, осыпала бы его ругательствами, уволила бы слуг, из-за раздражения, гораздо менее сильного, чем гнев, охвативший ее из-за того, что она попалась в его ловушку. Но это было в те времена, когда у нее был выбор, и она не полагалась ни на чью милость, потому что ее отец обладал такой властью, что она простиралась и на нее. Но у нее больше не было роскоши показывать свое раздражение или права настаивать на том, чтобы окружающие усердно работали, чтобы все исправить. Как любовница, ее будущее будет определяться прихотями мужчины и ее способностью не показывать, что она расстроена из-за него. Она боялась, что не справится с этой задачей, что у нее нет актерских навыков, необходимых для того, чтобы скрыть свое недовольство.

Она снова обратила свое внимание на него.

— Ты совершенно прав. Я благодарю тебя за твое любезное внимание. Поход к портнихе был бы кстати.

Если он будет злорадствовать по поводу своего успеха, она закончит на этом вечер. Только он этого не сделал. Он просто продолжал изучать ее.

— Я забыл упомянуть, и я не знаю, узнала ли ты об этом сегодня днем, но все дамы читают. Если есть какие-либо книги, которые помогли бы тебе в достижении цели, дай мне названия, и я прослежу, чтобы их доставили сюда.

— Я удивлена. Я подумала, что незнание алфавита стало одним из фактором, побудившим их к этому занятию.

— Женщины вступают на этот путь по самым разным причинам. Кто-то умеет читать, кто-то нет. Моя сестра Фэнси предлагает бесплатные уроки чтения для взрослых пару вечеров в неделю. Я водил на ее занятия тех, кто не умел читать, чтобы, по крайней мере, у них было это преимущество.

Она вспомнила, что младшая Тревлав недавно вышла замуж за графа Роузмонта. Какое-то время Алтея была одержима, стремясь быть в курсе событий внутри аристократии, каждый брак, рождение ребенка и скандал показывали, насколько она больше не была частью всего этого. Но найти листки со сплетнями всегда было непросто. У нее больше не было друзей, готовых посплетничать с ней.

Когда-то она копила самые несущественные слухи, те, которые не попадали в газеты, как будто они были редчайшей сладостью, которую можно попробовать. Но потом она потеряла к ним вкус после того, как ее семья самым нелестным и неприятным образом завладела всеобщим вниманием.

— Ты очень хочешь, чтобы женщины получили образование.

— Моя мама верила, что знания — это ключ к достижению лучшей жизни. Она настояла, чтобы мы ходили в школу, не позволяла нам пропускать ни одного дня. Когда мы все начали работать, мы скинулись, чтобы купить годовую подписку в библиотеке. Это позволяло нам брать только по одной книге за раз, поэтому мы выбирали ее по очереди. Даже если нам не нравилась выбранная книга, мы должны были прочитать ее, чтобы потом собраться вместе и обсудить содержимое. Я подозреваю, что некоторые удивлены тем, как много мы знаем, как много мы понимаем, как легко мы можем вести разговор на самые сложные темы. Как мы можем подкрепить наши позиции и аргументы фактами. Поэтому я очень хочу видеть женщин образованными. У них должно быть столько же возможностей, сколько и у мужчин, улучшить свою жизнь. Я никогда не понимала мужчин, желающих иметь жену, с которой невозможно вести оживленные дебаты.

— Поскольку я не буду ничьей женой, я не буду спорить. Я полагаю, что мой любовник будет просто рад видеть меня, а не слышать.