— Выпрямитесь, леди, — приказала Джуэл, стоя слева от Алтеи.

Они сделали это с помощью мускулистых движений своих тел, которые заставили ее подумать, что ей стоило попросить их научить ее соблазнению. Хотя они изучали ее, как будто не совсем понимая, что о ней думать, она также увидела некоторую надежду и волнение в их выражениях, робкие улыбки приветствовали ее.

— Как я уже упоминал вчера, — сказал Бенедикт, — мисс Стэнвик здесь, чтобы научить вас утонченности и некоторым навыкам, которые помогут вам найти работу в другом месте. Вы должны проявлять к ней уважение и следовать ее инструкциям, не жалуясь на них. Есть вопросы?

Взметнулась рука. Женщина казалась невысокого роста. Алтея изо всех сил старалась не завидовать ее пышной груди.

— Лотти? — сказал он.

— Она что, барыня какая-то? Похожа на одну из них.

— Она знакома с миром, который может предложить вам больше, чем этот.

— Раз она не смотрит на тебя свысока, милая, отвечай ей тем же, — добавила Джуэл.

— Я не смотрю на нее свысока, Джуэл. Хочу быть похожей на нее. Бьюсь об заклад, она могла бы найти модного парня с глубокими карманами, который повел бы ее к алтарю. Это именно та постоянная должность, которую я ищу. Под богатеньким пареньком.

Алтея ничего не могла с собой поделать. Смеясь, она почувствовала, что ей предстоит беседа с этими женщинами, не похожая ни на одну из тех, что она когда-либо вела в шикарных салонах лондонской элиты.

Он глубоко вздохнул.

— Лотти…

— Все в порядке, — заверила его Алтея. — Барыни тоже об этом мечтают.

Она была в восторге от румянца, который неожиданно окрасил его щеки. Женщины внезапно вскочили со своих стульев и окружили ее. Она подозревала, что они проверяли ее, и она каким-то образом заработала хорошие оценки.

— Дамы, прежде чем мы начнем сегодняшнее занятие, — сказала она, — я бы хотела узнать, чем бы вы хотели заняться, если не удастся оказаться под богатеньким пареньком.

Они начали смеяться и разговаривать одновременно.

— Я оставлю вас, — сказал он ей на ухо, прежде чем выйти из комнаты.

— Дамы, — сказала она, — я никого не услышу, если вы все будете говорить одновременно. Почему бы нам не передвинуть стулья в круг и не узнать друг друга немного получше?

Когда все устроились, Лотти спросила:

— Вам нравится ваша спальня?

Алтея была удивлена, что молодой женщине было не все равно.

— Да, нравится. Я нахожу цвета очень успокаивающими.

Лотти ухмыльнулась.

— На это я и надеялась, когда выбирала обои и покрывало.

— Вы та, кто ее спроектировал?

— Лотти обустроила все комнаты, — сказала Перл.

Она это сделала? Что ж, это было интересно. Это также была возможная альтернатива ее нынешней профессии.

— Эту комнату?

Лотти усмехнулась и пожала плечами.

— Все комнаты.

— Я нахожу гостиную интересным контрастом к этой комнате.

Женщина только моргнула, глядя на нее.

— Почему вы так украсили гостиную?

— О, это было для мужиков. Им нравится видеть непристойные моменты. Заставляет их думать, что они такие же непослушные.

Она слегка наклонилась вперед.

— Если бы это была не приемная в борделе, как бы вы ее украсили?

С таким глубоким нахмуренным лбом она казалась невероятно серьезной, как будто ее спросили, должен ли парламент принять тот или иной законодательный акт.

— Я думаю, в синих и желтых тонах, потому что солнце по утрам проникает в окна.

Алтея могла себе это представить. Женщина была права. Цвета были бы идеальными.

Расспрашивая других дам в течение следующего получаса, она начала понимать их интересы и то, как она могла бы направить их в другое русло. Как только это было установлено, она двинулась дальше.

— Я хотела бы обсудить ваш наряд для этих уроков. Поскольку я стремлюсь научить вас, как быть леди, это могло бы помочь, если бы вы не считали себя человеком, которому удобно раскрываться… настолько сильно. У вас, должно быть, есть подходящая одежда, которую ты надеваете, когда ходите по магазинам.

Все кивнули. Хорошо. Она посоветуем им носить это.

— Есть еще наши прощальные платья, которые Зерь заказал для нас у швеи, — сказала Лили.

— Прощальные платья, которые он заказал для вас?

Она покачала головой.

Лили с энтузиазмом кивнула.

— Для интервью и для отъезда. Он заказал по одному для каждой шлюхи, которая когда-либо здесь работала. Чтобы повесить наши мечты в шкаф, сказал он. Поэтому всякий раз, когда мы открываем его, мы помним, что грядет что-то лучшее.

— Каждой, — она не могла сказать "шлюха", — женщине, которая здесь работала? Были и другие?

— Да. Мы — это те, что остались.

Те, кто нуждался в чуть большей доработке.

— Лотти пробыла здесь дольше всех. Лотти, как ты думаешь, сколько их было?

— Черт возьми, я не знаю. Две дюжины или около того. Я здесь не так долго, как Джуэл. Она наверняка будет знать.

Алтея была ошеломлена, узнав, что их было так много, и все же после их визита на кладбище она поняла его потребность помочь им и хотела сделать все, что в ее силах, чтобы помочь им перейти к другой жизни.

— Возможно, ваши прощальные платья — это то, что вам следует надевать на уроки, в качестве своего рода мотивации.

Лили, казалось, пришла в ужас.

— Это только на тот случай, когда мы уйдем и не вернемся.

— Что ж, тогда, возможно, завтра наденьте что-нибудь более подходящее, чтобы напомнить себе о том, кем вы стремитесь стать, а не о том, чем вы сейчас занимаетесь.

— Черт возьми, вы так красиво разговариваете, — сказала Лотти.

Она улыбнулась.

— Скоро вы будете говорить так же. Но сначала я собираюсь научить вас ходить как леди.

Она облегчила одиночество, омрачавшее его душу.

Это было единственное предложение, которое он написал за последний час с тех пор, как оставил Алтею на занятии. Это могло относиться к нему и к ней в той же степени, что и к его детективу и женщине, которую он подозревал в убийстве ее мужа.

Он хотел сделать виновницей недавнюю вдову, но теперь видел, что она может смягчить его строгого инспектора. Нуждался ли он в смягчении? Сделает ли это его уязвимым?

Со стоном он откинул голову назад и запустил пальцы в свои длинные волосы. Ему казалось, что он больше изучает себя, чем того персонажа, которого создал.

Ему казалось, что он постоянно анализировал свою реакцию на Алтею. Ему нравилось разговаривать с ней. Нравилось, что она не боялась его, не боялась с самого начала. Нравилось, что она знает, что у нее на уме. Большую часть времени его не беспокоило, что она не позволяла ему влиять на ее решения, но когда это было не в ее интересах, это раздражало его до чертиков.

Забавно, но ему это даже нравилось.

У него было искушение остаться и понаблюдать за уроком, но ему нужно было работать. Он не был уверен, что восемь слов считаются достижением его цели.

Он услышал грохот, что-то упало. Одна из дам, спотыкающаяся о мебель?

Грохот.

Что, черт возьми, они делали?

Грохот.

Он вышел из своего кабинета и направился в библиотеку, которая находилась прямо рядом с ним. Женщины ходили по комнате, держа на голове по одной из его драгоценных книг — или пытаясь это сделать. Один шаг, может быть, два, и эта штука свалилась и ударялась об пол. Грохот.

За исключением одной. За исключением того, что была на голове Алтеи, когда она демонстрировала, как это должно быть сделано, скользя по комнате с книгой, едва двигающейся. Такая уравновешенная, такая элегантная, такая уверенная в себе. Она не потерпит, чтобы книга соскользнула со своего насеста.

Сколько часов она практиковалась в этой ходьбе? Насколько усердно она работала, чтобы усовершенствовать этот маленький навык, чтобы не было обнаружено недостатка в этой конкретной грани ее личности? Чтобы на нее не смотрели свысока, чтобы в ней не нашли никакого недостатка, чтобы она могла найти достойного мужа? Он не мог себе представить, что она уделяла меньше внимания менее чем сотне других характеристик, которые определяли ее как женщину из знати.