К моему удивлению, местные не кинулись бить его ногами. Они сторонились мужчину и только и пытались, что достать его палками. Кидались камнями.

Мужчина сначала просто полз, но когда оказался у ограды, прижался к ней спиной. Закрыл лицо руками. Когда его стали дубасить палками, тот внезапно собрался с силами и бросился на толпу. Она мгновенно отпрянула, разбежалась в стороны, а мужчина с трудом перелез через ограду, снова бросился бежать, неуклюже прихрамывая при этом. Толпа, казало, прибывала несколько мгновений в смятении, но потом опять собралась и пустилась в погоню за мужчиной.

Продолжалось это не так долго. Еще минут сорок я наблюдал за этой беготней, а потом оборванец просто исчез. Местные искали его, но найти так и не смогли. В нашу, советскую сторону никто тоже двигаться, кажется, не собирался. На этом и кончилась «эпопея» с оборванцем и толпой.

Когда до конца дежурства осталось минут тридцать, а я только закончил очередной сеанс связи, вышел обратно к биноклю. Стал наблюдать за небольшим лесистым участком на границе. Именно за тем, где живет Муська, которую подкармливают наши ребята.

Отсюда, с вышки, лесок казался совсем маленьким. Не больше городского парка. Но тогда, когда я сам пробирался по нему, он ощущался мне настоящим лесом. В бинокль я даже увидел тот самый орех, под которым жила наша заставская лисица.

Когда я принялся осматривать опушку леса, случилось кое-что странное. Как по команде, на том берегу Пянджа, в кишлаках, залаяли собаки. Кто-то из наших псов тоже было присоединился к этому хору, на Нарыв, видимо, быстро его осадил. Над Пянджем повис далекий собачий лай.

Очень скоро я увидел, почему возбудились почти все местные псы в округе. По равнинной местности к лесу шел… волк. Он торопливо двигался рысью, иногда оглядывался, прислушивался, навостря уши.

Не было бы в этом ничего особенного, если бы ни один момент. Увидев волчицу, а то, что была это волчица, у меня не осталось сомнения, я тут же заметил бегущего немного сзади… Булата.

Да, именно так. Они шли парой и двигались к лесу.

— Вот сучек, — прошептал я с ухмылкой. — Невесту себе нашел.

Если б кто другой увидел такую картину, какая сейчас возникла передо мной, наверное, даже удивился бы. Как так? Крупная волчица подпустила к себе немца. Пусь Булат тоже отличался могучим телом, но рядом с самкой все равно выглядел не так внушительно, как вблизи.

Обычно волки воспринимают почти любых, даже самых крупных собак как добычу. Могут напасть стаей. Задрать.

А я сразу понял, в чем дело: у волчицы течка. Время как раз подходящее — конец зимы. Да и стаи у нее, очевидно, нет. Одинокая волчица в такое время, вполне может и пса принять. Вот и нашел ее Булат, пока бегал на свободе. Ты гляди, проходимец какой. Даже ошейника для приличия не снял.

Улыбнувшись этим своим шутливым мыслям, я отпрянул от бинокля и тут же пошел доложить на заставу. Нашелся Булат. Надо высылать группу. Может, поймают.

Погоня была долгой, но Булат совсем не собирался возвращаться на заставу. По крайней мере пока. Ведь у него была Волчица.

Всю вторую половину дня и часть ночи, когда неприятный ветер накликал по-настоящему шквальный дождь, вместе они уходили от погони.

Булат знал, что люди — очень настойчивые существа. Они не подвели и в этот раз. Преследовали их долго. Однако знал он также и то, что слабый нюх этих существ — их главный недостаток. Куда молодому Радару, которого они пустили по следу, угнаться за Булатом, изнюховшим тут, еще на службе, едва не каждую тропу.

Булат увел Волчицу от погони. Он понимал, что раз уж Волчица одна, пришла она издалека. И теперь, здесь, в этих местах у нее нет никого, кроме Булата. Сейчас они были лишь вдвоем.

Знал он также, что когда-нибудь это закончится. Что Волчица станет враждебной и раздражительной. Что сладкий запах, исходящий от нее, иссякнет. Тогда Булат, без сомнений уйдет. Но сейчас они были вдвоем.

Погоня отстала, когда ночь уже перешагнула свой зенит. Когда усилился дождь и смыл их запах с волчьих троп.

Булат понимал, что люди не смогут и дальше преследовать их в таких условиях. Они не смогли.

Когда люди отстали, Булат с Волчицей нашли себе укрытие. Они переночевали под низким козырьком скалы, росшей над рекой и утопавшей в ней своим хвостом. Вместе слушали они шум реки и ветра. Стихающий гул дождя.

Булат не знал, о чем думала Волчица. Но сам он вспоминал о своем человеке, что погиб, пытаясь догнать и схватить врага. Этот человек, чье имя слышалось Булату лишь набором непонятных, но знакомых звуков, был дорог псу.

Еще когда Булат был щенком, тепло, забота, а еще суровое воспитание этого человека создали у них с Булатом крепкую связь. Булат был готов умереть за этого человека.

Сейчас эта связь оборвалась, и пес чувствовал странную пустоту, которую не мог описать, если бы даже у него была такая возможность.

Когда появилась Волчица, она заполнила эту пустоту собой. Пусть пустота исчезла только временно, но сейчас Булату этого было достаточно.

Утром Волчица ушла на охоту. Булат не двинулся за ней. Он понимал, что в этом сложном деле ей нет равных, и тут Булат уж точно не угонится за Волчицей.

Вместо этого он занялся другим, не менее важным делом — очертил границу их убежища своим запахом, чтобы отогнать врагов. Потом стал сторожить их новый, хоть и временный, но все же «дом».

Когда яркий шар поднялся высоко, Булат почувствовал, что что-то не так. Волчица и раньше уходила надолго, чтобы принести им добычу, но сейчас она задерживалась больше чем обычно.

Тогда Булат отправился на ее поиски. Он быстро отыскал сладкий запах Волчицы. А потом и ее саму.

Истерзанное тело лежало на берегу реки. Булат подбежал, чтобы понюхать, она ли это. Это оказалась она. Пес кратко заскулил, чувствуя, что на ней нет больше сладкого запаха. Теперь она пахнет только кровью и смертью.

Зато там был еще один запах. Нет, это была вонь. Чужая вонь. Вонь существа, многих существ, решившихся напасть на Волчицу.

Булат почуял этот запах и тут же запомнил. Чутье немедленно дало ему понять, что источник запаха находится поблизости. Он взял след и сразу же нашел его источник.

За большим камнем лежал шакал. Кажется, так называли этих уродливых собак люди. Шакал был еще жив, однако сучил одними только передними лапами. Задние бессильно лежали на песке. Булат понял, что перед смертью Волчица перекусила ему хребет. Далеко же он уполз.

Булат подскочил, и, вцепившись шакалу в горло, добил уродливого пса. А потом взял новый след. След тех, кто убил его Волчицу.

— М-да… Ушел, зараза немецкая, — пробурчал недовольно Стасик, шедший впереди меня старшим наряда, — хитрый этот Булат как черт.

— Любовные дела у него, — ухмыльнулся я. — Думаю, нагуляется, вернется.

— Ага. Плохо ты его знаешь, — скептически заметил Стас.

Следующим утром я был в дозоре. Наш наряд должен был пройти дальний от заставы шестнадцатый участок. Шли в усиленном, вчетвером: я, Алим, Стас и Миша Глушко.

Погода, на удивление, стояла чудесная. Вчерашние тяжелые тучи ушли куда-то на север. Небо прояснилось, и яркое солнце все выше и выше поднималось к своему зениту.

Граница казалась мне сегодня спокойной: безмятежно шумел узкий в этих местах Пяндж, приятно дышалось влажным после ночи воздухом, солнце пригревало лицо.

— Вон, целую волчицу подцепил, — продолжал Стас, — во кобелина.

— И умудрились уйти от группы. Да еще и с собаками. — Запричитал Глушко.

— Дождь пошел. След смыло, — заметил Алим понуро. — Куда там его, этого Булата было найти? Он людей за версту чувствует. А его волчица и подавно. Неопытному Радару за ними было никак не поспеть.

Забавно, что Канджиев шел какой-то настороженный. Какой-то хмурый. Не сказать, что он в принципе был улыбчивым человеком. Скорее, всегда оставался «себе на уме», да только лицо его сегодня казалось темнее, чем обычно. Почему? Сказать мне было сложно. Граница казалась спокойной и безмятежной. Потому и забавно, что он и сейчас хмурился.