Брат не был глупым, скорее импульсивным, но быстро понял о чём я и поэтому отступил.

— Ты прав, братишка. Извини.

— Всё в порядке, — я поправил воротник и показал на шкафы. — Вон то мы тоже забираем и придётся эту комнату спалить.

«Похоже, Освободители боялись за свою шкуру и попридержали компромат. От того в столице их никто и не трогал так долго».

Поджог я оставил на совести Олега, а сам отнёс груз в общую кучу. Там же были и набитые деньгами до отказа кожаные сумки. Казна революционеров.

Время поджимало. За мной вбежали и близнецы, сбросив мешки с шестерёнками в кучу.

— Всё выгребли?

— Да, там по мелочи осталось.

— Отлично.

Я выловил Захара и попросил его обвалить «божественную» комнату гравитацией, с чем тот успешно справился. Теперь никто к нам не докопается. Примерно через десять минут нагрянул сам Тайный Советник собственной персоной. Невыспавшийся и злой.

— Геннадий Степанович, — поздоровался я с ним.

— Что тут у вас, Артём? У меня завтра важная встреча, надеюсь оно того стоило.

Я вкратце обрисовал Нарышкину ситуацию, тактично исправив показания о сражении в иллюзорной комнате. По новой версии её пришлось разрушить, чтобы выбраться. А что касается подпаленного кабинета — свалил на беглецов, якобы заметавших следы.

Впрочем, были и другие помещения с документацией, где имелось достаточно данных, чтобы накрыть всю сеть «освободителей». Эти бумажки я не стал трогать.

Нас утащили на допрос, а моя чудо-змейка проглотила весь сваленный в кучу трофейный скарб и последовала за нами на глубине седьмого этажа, чтобы её не засекли. Ну а перед тем, как мы вошли в охраняемое здание Московской канцелярии, она спустилась в канализацию и нашла сухой угол, где и сбросила ценные пожитки.

Допрашивали сычовцев до самого утра, но всё это время я думал только об одном: как отговорить Аничкова от сиюминутной вендетты? Ведь ростовские земли по документам проходили вместе с местами силы и месторождением серебра. Интересно он знал, что его род в буквальном смысле жил на серебряной жиле?

Вологодская губерния, Бастион, мастерская Гольдштейнов.

Софи сверлила взглядом растерявшуюся от внезапного напора Ривку, пока та не собралась с мыслями и не прошла мимо нагрянувшей гостьи. Девушка задумчиво поставила корзину на стол и сняла с себя платок.

— Значит, ты Софи? — спросила она и кивнула сама себе.

— Нет, папа Римский, ты что не слышала, что я сказала?

— Отчего же? Я в курсе о тебе с нашей первой встречи с Артёмом. — Ривка расстегнула пуговицы пальто и положила его на стул, а затем не спеша поправила чёрные волосы двумя руками, всем своим видом показывая пренебрежение собеседницей. — Чего не скажешь о тебе.

— Ты увела у меня мужчину, как ты вообще смеешь свой паскудный рот открывать? — здесь Софи не могла стерпеть такой наглости и, подойдя в упор, ткнула соперницу пальцем в грудь.

— Никого я не уводила, Артём сам предложил мне сойтись.

— А ты и рада ноги раздвинуть, шалашовка, да?

— Я не потерплю оскорблений у себя в доме, — взволнованно произнесла Ривка и скрестила руки на груди.

— Дамы, может, не будем ссорится… — начал было Ицхак, но обе разгневанно к нему повернулись и зашипели.

— Не лезь не в своё дело!

Мальчик вжал голову в плечи и отошёл в сторону, уже сто раз пожалев, что предложил этой красавице отпить чаю.

— Дом может и твой, но Артём здесь надолго не задержится, он выберет меня, — уверенно заявила Софи, не собираясь уступать этой дамочке и пяди личной жизни.

— Сомневаюсь, — фыркнула Ривка, — Артëму здесь комфортно. С чего он будет съезжать? Все его друзья меня знают и приходят в гости, а кто ты такая? Тебя не было в его жизни больше трёх месяцев, где же ты всё это время была?

Гостья не ожидала такого отпора от мягкотелой с виду девчули и прикусила язык.

— Не твоего ума дело. Там же где и ты, когда он уехал в Громовец. Будто у меня выбор был?

Ривка насмешливо качнула головой, чем вызвала в Софи приступ злости.

— Что ты рожи мне корчишь, говори нормально, если есть что сказать!

— Просто ты могла поехать за ним, но книжки для тебя важнее…

— Да, они для меня важны. Я всю жизнь мечтала о своём деле, а Артём появился совсем недавно.

— Ты сделала свой выбор, зачем же ты сюда припёрлась?

— Знаешь что?

— Что?

— А не пошла бы ты на хрен со своими бездарными поделками и помойным жильëм.

Белокурая девушка развернулась и пошла к своему громоздкому чемодану, с холодной злостью взяв его за ручку.

— И где же ты будешь ночевать?

— Да где угодно, лишь бы не здесь, — бросила она сквозь зубы и потянула тяжёлый груз на себя, это перевернуло его на ступеньках и тот с грохотом скатился в снег. Часть вещей из него вывалилось на снег: нижнее бельë, сорочка и пароча книг.

Софи поджала губу от стыда, но ещё больше её бесило, что всё это видит Ривка. Мальчик в ермолке всё-таки не выдержал и подбежал помочь, присев рядом на корточки.

— Ицхак, я не поняла, ты что делаешь?

— Нельзя же так, — запротестовал он, глядя, как расширились ноздри его сестры.

Сейчас она вела себя нетипично. Его только зарождающееся мужское естество было против недостойного поведения.

— Я сама, спасибо. Иди, а то ругать будут, — чуть тише сказала Софи, сдерживая слёзы, и вытерла быстро глаза плечом.

Однако черноволосая хозяйка зачаровального дома спустилась к своей сопернице и коснулась плеча, когда та уже собиралась уходить.

— Что ещё?

— Погоди, — Ривка вдруг осознала, что поступает неправильно и ей стало стыдно, но она не могла найти нужных слов, чтобы выразить свои чувства и потому только потупила взгляд.

Внезапная встреча с Софи выбила её из колеи и заставила бороться за своё счастье любыми средствами. Даже ценой собственного доброго имени.

— Так я и думала, — гордо подняла голову блондинка и насмешливо посмотрела на любовницу Артёма. — Хочу чтоб ты знала, трудяга ты наша, пока ты дрыхнешь, утром у Артёма приступы.

— Что? — удивлённо подняла глаза Ривка.

— Всё, значит, о нём знаешь? Любишь, ну-ну, — фыркнула Софи и потащила свой чемодан на другой конец дороги. — Извозчик!

— Нет-нет, погоди, что ты имеешь в виду, что у него за приступы? Он что чем-то болен? — забегая вперёд по снегу, взволнованно спросила Ривка.

Она пригибалась, чтобы посмотреть в глаза девушке, но та победоносно попросила остановившегося кучера затащить её чемодан на козлы, а сама занесла ногу на подножку.

— Может быть.

— Ты… я… — запинаясь, лепетала Ривка и ухватилась за рукав Софи, но та резко одёрнула его на себя, и запрыгнула внутрь, оставив упавшую и без верхней одежды соперницу смотреть вслед удаляющейся кибитке.

— Почему он мне не сказал?

г. Москва.

Когда нас отпустили с подпиской о невыезде, первым делом я приказал своей теневой помощнице-змее подобрать ценный груз из закромов канализации и доставить в наспех снятую комнату «Английского двора» в центре Москвы. Гостиница в это время года на удивление пустовала.

— Да уж, матушка за такие шторы душу бы продала, — прокомментировал Олег внутреннее убранство просторного артëмовского номера. — Но и мы, чай, не последние люди. С такими-то деньжищами всё возможно, — усмехаясь, произнёс он и плюхнулся на широкую кровать, на которую мы вытряхнули из всех сумок горы ассигнаций.

Близнецы, дурачась, кидали друг в друга пачками денег, а в остальном все были уставшими и не испытывали какой-то особенной радости по поводу внезапного обогащения. Ну нашли восемнадцать миллионов, что теперь кричать об этом на каждом углу? Аничков и вовсем махнул рукой, отправившись к себе спать, с ним ушли и Маэстро с Джоном.

— Я тебе тут нужен? — спросил меня Ломоносов и когда я покачал головой тот тоже ушёл.

После нашего разговора тет-а-тет он выглядел немного подавленным за свою слабость. К вопросу с Клирикросом я себе пообещал ещё вернуться, но сейчас надо было вести себя тихо, чтобы нас отпустили из столицы. Расследование о поимке «освободителей» раскручивалось полным ходом.