Всё, что знал и всё, что можно было рассказать о Терехе, я немедленно выложил Оксане Пронской, а после потянулся за пазуху.
— Это вам, — я отдал ей конверт, и женщина поднесла руку ко рту, когда увидела знакомый почерк.
— Оставлю вас, — я положил ей ладонь на плечо, и она тотчас накрыла её своей.
— Спасибо, — дрогнувшим голосом поблагодарила она, и я, кивнув, вышел из молитвенной.
— Ну что, валим их Сыч? Там какие-то слабаки, где вчерашние вонючки, струсили? — подскочил тут же Бес, показывая на мрачную группу из шести стихийников, старавшуюся на нас не смотреть.
Я свистнул им и показал палец вверх, а затем раскрыл ладонь прощаясь.
— Что это значит? Всё? Мы победили?
— Да мы победили, — спокойно ответил я.
— Да, мы победили! — заорал Бес, и остальные тоже принялись ручкаться, обниматься и громко поздравлять друг друга, привлекая внимание окружающих. Радость ребят была столь заразительной, что перекинулась и на других.
— Молодцы! — крикнул кто-то с трибун, узнав новость.
Запланированные дуэли ещё не начались, так что мы быстро стали объектом оваций. Один за другим со своих мест вставали присутствующие дворяне: кто-то улыбался, другие нехотя аплодировали с кислыми минами, третьи задумались о чём-то своём, но все были едины в одном — проявляли дань уважения силе.
С этого дня в Громовце поменялся баланс, и новое ядро, то есть Барятинские, теперь будут определять здешнюю политику во всём. Люди пока не знали, чего от нас ожидать, но для большинства этот вариант лучше, чем Пронские.
— Это дело надо отметить, — предложил Соловей, и остальные, кроме разве что Аничкова, принялись наперебой предлагать свои варианты.
— Хорошо, — сдался я, понимая, что слишком сильно уж натянул вожжи. Отдых тоже важен, сычи заслужили пирушку. — Гуляем за мой счёт.
А вот этот бонус пришёлся им ещё больше по душе. Хотя скоро каждый из них станет богаче ровно на сто тысяч рублей — столько я собирался им выделить в качестве поощрения. И с этого дня их экипировка — моя головная боль. Сычи, конечно, могут покупать себе что-то лучше, но все базовые потребности дружины всегда лежали на предводителе, так как он распределял бюджет.
По пути мы зашли в администрацию и там же сменили свою лицензию независимого ликвидаторского отряда на статус ликвидаторской дружины. При такой схеме, деньги за весь улов падают только предводителю, а не распределяются в процентном соотношении согласно законам империи. До этого мне приходилось забирать у сычей эти выплаты, что было не очень удобно.
И прямо оттуда, с новыми удостоверениями мы двинули в трактир, где ребята назаказывали себе горы еды и горячительного. На горизонте чудесным образом нарисовались и девочки. Подруги уселись на колени обомлевших сычей и радостно щебетали. У Беса так и вовсе было две поклонницы, одна из которых гладила мурчащего бухарца, а вторая кормила с рук.
Когда веселье набрало свой градус, праздновать принялись не только сычи, но и множество постояльцев-приживал, почуявших запах халявы и бесплатной выпивки. Ко мне незаметно подошёл Аничков и тронул за плечо.
— Выйдем? — кивнул он на дверь.
— Да, надо воздухом подышать, — я поставил бокал с пенным на стол и вытерся рукавом. — Прости милая, но найди на сегодня кого-то другого, — погладил я по щеке увившуюся вокруг меня светловолосую грудастую красотку.
— Я тебе не нравлюсь? — надула она губки, больше играя, чем реально переживая.
— Очень нравишься, — глаза невольно посмотрели, куда не надо, — но есть один человечек, которого я не хочу обижать.
— Она лучше, чем я?
— Она будущая мать моих детей.
— Ой, ну всё, — закатила глаза деваха.
— Я думаю, Бесу как раз третьей не хватает, — предложил я. — Да, Рустам?
— Э, брат, давай сисястую сюда, сделаю ей на лицо омлет по-бухарски.
— Да пошёл ты! — оскорблённо огрызнулась шлюха и ретировалась к дальнему столику, вызвав у всех нас хохот.
— Артём, — Бес осоловело посмотрел на меня, прижимая подруг этой девахи. — Да они меня реально обожают… Слушай… — но дальше бухарца совсем понесло, и я оставил его рассказывать бредни собутыльникам.
Снаружи Аничков задымил папиросой, сегодня некромант не принимал прямого участия в пьянке. Вместо этого угрюмо поцеживал свой медовый сбитень и отмахивался от предложений угостить его чем покрепче.
— Что насчёт моего дела? — выдыхая дым, требовательно спросил он.
— Погоди пока с этим, ты всё прочитал, что было в папке?
— Да, мочить надо Шуйских, что тут непонятного?
— Мы не можем сейчас объявить им войну, ты должен это понимать.
— Ты обещал, Артём, ты дал мне слово, что разберёшься с этой проблемой, — ткнул он в меня пальцем. — Сколько мне ещё терпеть? Ублюдки вырезали весь мой род, лишили меня всего. Я ждал больше десяти лет, и ты мне что-то будешь рассказывать о терпении?
— Артём, — обратился сзади Соловей.
— Не сейчас, Антон, потом. Нам надо поговорить, — отмахнулся я от лучника и, когда тот отошёл, снова вернулся к обсуждению. — Если ты читал внимательно, то должен понимать, здесь и мои интересы тоже пересекаются. Слабоумным меня сделали Шуйские, они и Барятинским поднасрали, — попытался я его успокоить и добавил в конце, — Что-то мне подсказывает, Пронские с их подачи тут разгулялись.
Бычок полетел в лужу, и Аничков засунул руки в карманы.
— Пока этот противник нам не по зубам, но это пока, — старался я дипломатичней объяснить суть. — Это московский род, а мы далеко от столицы — как предлагаешь присылать подкрепления? Как дуэлиться против сотен подготовленных магов экстра-класса, ммм? Я-то выдержу еженедельные дуэли, а ты? А остальные сычи или рядовые члены клана, на убой их предлагаешь кинуть?
По лицу Петра пробежала тень досады. Я его отлично понимал: мы только что выиграли войну, ощущался некий подъём, а ещё он привык заливать прошлое мутным дурманом спиртного. Теперь его сознание было ясным, а значит, и тяжёлые воспоминания ежедневно приходили как непрошеные гости.
— С чего ты планируешь начать? — поинтересовался он, немного успокоившись.
— На днях поедем во Владимир, у Шуйских там полно недвижимости и торговых точек.
— Собрался поджигателем заделаться? — поднял бровь Аничков.
— Нет, — покачал я головой. — Нас быстро вычислят, думаю у них свои люди на воротах и в администрации. О моëм приезде сразу доложат.
— Тогда зачем? — поинтересовался Пëтр.
— Мы с отцом хотим купить там парочку помещений — используем как официальный повод. Ну и наше дело обстряпаем, есть одна годная мыслишка.
— Хорошо, я тоже с тобой.
— Нет, — сразу отрезал я, — это будет слишком явно, мы поедем туда только с Ваней. Ты займëшься вербовкой некромантов, подготовь себе смену, через три недели мы уезжаем в Бастион.
— Хорошо.
— Возвращайся тогда, я пойду к Рюминым, поздно уже.
Мы хлопнули по рукам, но во время контакта моё тело внезапно потеряло свою материальность, став серой дымкой. Это продлилось всего пару секунд и потом снова всё пришло в норму. Аничков обернулся посмотреть, видел ли кто ещё.
— Ребятам ещё не рассказывал? — спросил он.
Я покачал головой.
— Не, ты тоже молчи. Пока непривычно — контроль иногда теряю. Всё, бывай, остальным передай — пусть веселятся.
Пётр ещё немного посмотрел мне вслед, потом на пасмурное осеннее небо и, шумно откашлявшись, вошёл внутрь.
Когда я говорил не про все изменения, то я имел в виду и это. У меня было сто процентилей тени. Неосвоенных процентилей, попрошу заметить. С теорией предстоит ещё скрупулёзная работа. Теперь я первый в мире стихийник, что не помер от слияния. Считай, вписал имя в историю.
Моя дематериализация выходила спонтанно, потому дал себе зарок побыстрее с этим разобраться. Способность крайне удобная, но её грани ещё не распробованы. По сути, я превращался в тень, а это можно применить во многих областях.
Также мой максимум процентилей благодаря дополнительному клону достиг четырёх сотен, и все они сейчас были открыты. То есть, бери — да учись, не нужно даже монстров убивать, но я всё равно буду. Во-первых, деньги, во-вторых, так владение стихиями быстрее разучивается, ну и, в-третьих, ради политических очков. Надо расширять влияние и славу рода Барятинских.