Я стараюсь не рассмеяться.

— Кошки — это прекрасно. И я думаю, кошке понравится этот наряд, — говорю я ей. Она улыбается, довольная моим ответом, и уходит обратно в примерочную.

— Ты ведь не любишь кошек, да? — Я подпрыгиваю от вопроса Доусона, когда он наклоняется через мое плечо и ухмыляется.

Я мгновенно пытаюсь создать между нами некоторую дистанцию.

— Абсолютно. Ненавижу кошек. Я больше по змеям, — говорю я, скрещивая руки на груди.

— Почему, Хани? Не любишь их когти? — спрашивает он, и прежде чем я успеваю ответить, он поднимает палец, чтобы остановить меня. — Потому что, если я правильно помню, ты определённо любишь кусаться. Твои зубы точно оставили след на моём члене.

Жар заливает мои щеки, когда я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что никто не слышит наш разговор.

— Я… — Черт возьми! Он дразнит меня и получает от этого огромное удовольствие.

— Просто составляю список вещей, которые тебе нравятся. Записано… кошки — не нравятся.

— Почему тебя волнует, что мне нравится?

Доусон тянется к золотому ожерелью на моей шее, внимательно разглядывая подвеску в виде горшка с медом. Это глупо, но это последний подарок моей бабушки, и с тех пор я ношу его. Его пальцы нежно касаются моей кожи, и это прикосновение заставляет меня замереть на месте. Затем он одаривает меня греховной улыбкой.

— Хочешь кое-что увидеть, Хани? — спрашивает он.

Я хочу покачать головой в ответ, но вместо этого послушно киваю. Это глупо, конечно. Наверное, все попадают под его чары. Прежде чем я успеваю воспротивиться, он хватает меня за руку и тянет вглубь магазина. Он заходит в зону, предназначенную только для персонала, включает свет и расстегивает штаны.

— Я на работе, Доусон, — говорю я шокированным шепотом. Неужели он думает, что я встану перед ним на колени на работе? Возможно, я сделала это однажды, но это была другая ситуация, и я думала, что больше его никогда не увижу. Он не обращает внимания на тревогу в моем голосе.

— Меня могут уволить за то, что ты здесь, — говорю я, но в моих словах нет уверенности, потому что мой взгляд не отрывается от его штанов.

Доусон спускает штаны до того места, где я могу увидеть начало его члена, и тут замечаю покраснение. Я наклоняюсь ближе, потому что не могу поверить своим глазам.

— Это…? — начинаю я, не веря в то, что вижу.

— Твои губы? Да, — отвечает он.

Мои руки мгновенно подлетают к рту.

— Ты серьезно набил татуировку с моими губами на своём члене? Ты ведь помнишь, что я укусила тебя, да? — спрашиваю я, смущённая и шокированная. Зачем кому-то вообще такое делать? И всё же я не могу не почувствовать странное, извращённое удовлетворение. Это делает ненормальным его или меня? Или нас обоих?

— О, я помню, — отвечает он, натягивая штаны обратно, как раз в тот момент, когда заходит моя начальница. Она останавливается в дверях, и её взгляд устремляется на нас. Я собираюсь что-то объяснить, но она улыбается Доусону.

— Привет, Доусон.

— Привет, Алана, — отвечает он, пропуская её вперёд.

— Проверяешь новую сотрудницу? Хани просто замечательная, и клиенты её обожают, — говорит Алана.

— Я не понимаю. Почему это должно его касаться? — спрашиваю я у Аланы, но отвечает Доусон:

— Ты в моем магазине, Хани.

Что?

Нет.

Какого хуя?

— Но я думала…

— Алана управляет магазином, и она отлично справляется, — говорит он.

Я побледнела. Вот дерьмо. Неужели я действительно работаю в его магазине?

— Доусон, я нашла то, что нужно. Пойдём, — кричит спереди красивая брюнетка, задающая странные вопросы про кошек.

Он наклоняется с многозначительной улыбкой.

— А теперь, если позволишь, — шепчет он.

Я ощущаю его горячее дыхание на своей щеке, и всё, о чём могу думать, — это его член и та татуировка. С моими губами. Моё тело вновь наполнено иррациональным желанием и жаром, как в тот день на свадьбе.

Ебать.

Ебать.

Ебать.

Я смотрю, как они уходят вместе, не зная, кто эта женщина — его девушка, подруга или, может быть, секретарша. Но ведь вряд ли кто-то станет брать секретаршу, чтобы купить нижнее бельё? Хотя, если честно, я ничего не знаю о Доусоне Тейлоре.

Но что еще более важно, я задаюсь вопросом, а не стоит ли мне уволиться.

ГЛАВА 8

Доусон

Я чувствую на себе взгляд Дафны.

Она молчала всю дорогу в машине, будто ожидала, что я заговорю, но я этого не сделал.

— Она милая. Кто она? — спрашивает Дафна.

— Никто, — отрезаю я.

— Должно быть, это просто потрясающая «никто», судя по тому, как ты трахал ее глазами, — смеется она.

— Не было такого, — говорю я себе под нос, когда мы возвращаемся в мой офис.

— О, еще как было. Итак, ты хорошо ее знаешь?

Я вздыхаю, понимая, что она не собирается оставлять это просто так.

— Если тебе интересно, я встретил ее в Италии, — выдавливаю я.

— Ооо… это многое объясняет.

— Что именно? — спрашиваю я.

Она садится в моё офисное кресло, поджимает под себя ноги и роется в своей сумке.

— С тех пор, как ты вернулся, ты не хочешь секса, и, если я не ошибаюсь, ещё и сделал татуировку, — она внимательно смотрит на меня.

— Чувствуешь себя одинокой, Дафна? Удивлён, что ты следишь за нашей интимной жизнью. И откуда ты знаешь про тату?

Она закатывает глаза, как умеет только она.

— Когда ты вернулся, и я пришла к тебе, ты встал с кровати голым, как обычно, а потом сказал мне уйти. Тогда я ее и заметила, — она пожимает плечами. — Я не придавала этому особого значения, пока не увидела, как ты трахал глазами эту невинную итальянскую сладость, которая теперь работает в твоём магазине. Довольно особенное чувство — иметь её губы на себе, да?

Напряжение прокатывается по моей челюсти, когда она называет мой маленький горшочек с медом «сладостью». Она гораздо больше, чем просто «сладость».

Татуировка была иррациональным решением. Я был слегка пьян, когда делал её, и до сих пор не понимаю, зачем вообще это сделал. Но точно знаю, то, что произошло в той кладовке, оставило след. Она оставила след. Что-то такое, что я не хочу забывать. Но не могу понять, в чём заключается значение этого или какова глубина.

— Ты можешь идти, Дафна.

— Как думаешь, ей нужны друзья? Я имею в виду, она ведь из Италии, да? У неё, вероятно, не так много друзей, если она новенькая в городе. Она и сама могла бы легко стать моделью, — говорит она рассеянно, наконец находя блеск для губ, который, похоже, и искала всё это время. — И меня всегда интересует всё, что привлекает твоё внимание, — добавляет она, нанося густой слой блеска на губы.

Проверив в маленьком зеркальце результат, Дафна остается довольной его красным оттенком.

— Ты собираешься стать её подругой, чтобы что? Рассказать ей, что ты трахаешься со мной, но не можешь об этом говорить, потому что тебя могут за это засудить или убить?

Она смеется и встает с кресла.

— Да брось. Она знает, что мы трахаемся. Я видела, как она смотрела, когда мы выходили. Эта женщина была вне себя от злости. И если ты хочешь заключить с ней контракт, тебе, возможно, стоит прояснить, что наши отношения исключительно взаимовыгодные, — говорит она, захлопывая клатч.

Я никогда не хотел её злить.

Мой маленький горшочек меда злится.

Интересно. Я всегда подмечаю такие знаки — это часть моей работы. Но когда дело касается её, всё становится другим.

— Доусон, мы собираемся трахаться или нет? — спрашивает Дафна.

Я отступаю в сторону.

— Ты можешь идти.

— Ладно. Но ты меня не обманешь, Доусон. Есть горячая штучка, которая запала тебе в душу, — она наклоняется и целует меня в щёку, я чувствую её улыбку, — и надеюсь, что она устроит тебе ад.

ГЛАВА 9

Хани

— Доусон хозяин магазина, в котором я работаю, — говорю я Райе через неделю, пока мну тесто на её кухне. С тех пор как я узнала об этом, не могу делать ничего, кроме как готовить. Мы с ней не виделись из-за её сумасшедшего рабочего графика, а когда у неё есть свободное время, обычно я на работе, так что это первый случай, когда мне выдалось обсудить это с ней.